Скипетр света - Мара Вульф Страница 7

class="p1">Я никогда этого не допущу. Бессмертные не умирают просто так, сами по себе, но их можно убить и они могут скончаться от болезни. Если ни того ни другого не происходит, то они живут вечно. Пусть я и не боец, но довольно хорошо обращаюсь с ножом, который обычно ношу на поясе. Если понадобится, я воткну его прямо в черное сердце ангела, прежде чем он успеет приблизиться к Малакаю. Вероятно, для этого подойдет и нож для писем из моего рабочего кабинета.

Гарольд с облегчением выдыхает. Он намного раньше сообразил, что понадобилось ангелу смерти. Теперь дворецкий придерживает Селкет за загривок, не давая последовать за нами, что ей явно не нравится. Вот только я уже сомневаюсь, чего она хочет: защитить меня или поприставать к ангелу.

– Идемте со мной, – приглашаю я.

Азраэль шагает за мной по роскошным коридорам.

– Великолепное поместье, – замечает он некоторое время спустя.

– Да, – коротко откликаюсь я.

Нет настроения для светской беседы. Пикстон-Парк уже несколько поколений принадлежит семье моего отца. Наши предки состояли в родстве с пятым графом Карнарвоном. Нынешний граф, дядя Джордж, после смерти родителей взял на себя опеку над нами и разрешил нам и дальше жить здесь, хотя его жена, тетя Фиона, предпочла бы видеть нас в замке Хайклер, родовом гнезде Карнарвонов, и заботиться о нас там. Но мы с Малакаем пожелали остаться в том месте, где были счастливы вместе с мамой и папой. Я отказалась учиться в частной школе, куда обычно поступали девочки нашей семьи, потому что мы не хотели разлучаться. Граф распоряжался нашим состоянием до совершеннолетия Малакая. В двадцать лет он поступил учиться в Лондон, в то время как я осталась с Гарольдом, прислугой и учителями в Пикстон-Парке. Брат приезжал домой почти каждые выходные. Мы с ним всегда планировали уехать обратно в Египет, но вскоре он заболел.

История нашего рода тесно переплетена со страной на Ниле. В 1914-м пятый граф Карнарвон получил лицензию на проведение раскопок в Долине царей. Он финансировал раскопки Говарда Картера, пока в ноябре 1922 года тот не обнаружил гробницу Тутанхамона и тем самым навлек на нашу семью проклятие фараонов. Под ним я имею в виду не вздор о том, что многие участники умерли при странных обстоятельствах, а проклятие страсти. С тех пор Египет нас не отпускал, и какой-нибудь член семьи почти всегда находится в стране Нила. Этот край околдовал всех нас. Поэтому родители даже назвали меня в честь Нефертари, любимой супруги фараона Рамзеса II.

– Вы достойны имени Великой царицы, – прерывает мои размышления Азраэль.

Я хмурюсь. Он правда считает, что комплименты смягчат меня перед шантажом, который он замышляет?

– Вы умеете читать мысли?

– Увы, нет, – невозмутимо отвечает ангел. – Этим даром обладают только боги. Если пересечетесь с Гором, я бы на вашем месте проявил осторожность. Он бывает весьма бестактен.

– Благодарю за предупреждение, – огрызаюсь я. – Навряд ли он забредет в холодную Англию.

– К сожалению, он околачивается в моем доме в Лондоне чаще, чем мне бы того хотелось. Этому парню нравятся английские женщины.

Я закатываю глаза:

– Эту информацию могли бы оставить и при себе. Просто скажите мне, чего хотите, и ступайте своей дорогой.

– Зачем так грубо, Нефертари? – Мы равняемся с дверью в гостиную, и он открывает ее передо мной, хотя в этот момент подбегает слуга. – Я просто хотел поболтать. Вы, кажется, слегка напряжены. Утомительный перелет? Возьмите в привычку летать бизнес-классом. Это гораздо комфортнее.

Какой же напыщенный придурок!

– Тарис, – говорю я, чтобы не намекнуть, насколько было бы полезнее для окружающей среды, если бы он пользовался своими крыльями, вместо того чтобы, как Крёз[3], летать на самолете. Возможно, стюардессы даже помогли ему присоединиться к клубу высотной мили. Я отгоняю от себя непристойные образы, которые появляются у меня в голове. – Все зовут меня Тарис.

«Нефертари» звучит как-то слишком пафосно, хотя мало кто знает, кто моя тезка.

– Как хорошо, что я не все.

От последовавшей за этим улыбки я едва не спотыкаюсь, но и только. На мужчин вроде него у меня иммунитет. В большинстве случаев за симпатичным фасадом кроется огромное ничто. Кому-то покажется, что это предрассудки, однако, судя по моему опыту, чистая правда. Красивые мужчины редко утруждают себя тренировкой мозга. Они и так получают все, что пожелают. Лично я не читала еще ни одной статьи об ангелах, в которой бы упоминался их впечатляющий интеллект.

Мы переступаем порог комнаты, куда практически сразу две горничные подают чай и сэндвичи. Я не собираюсь обслуживать этого типа, поэтому наливаю напиток только себе. Потом откидываюсь на спинку дивана и сжимаю чашку обеими руками. Мне холодно от страха, но я ни за что этого не покажу. На арабских базарах я торгуюсь за каждую монету, вот только сейчас мне предстоит самая важная сделка в жизни. Плевать, что ангел попросит за душу Малакая, я ему это достану.

Если Азраэля и задевает моя грубость, виду он не подает. Самостоятельно наливает себе чай и добавляет немного молока. Потом берет два сэндвича с огурцом, откусывает от одного и с наслаждением жует.

– У тебя весьма необычные серебряные глаза, – прожевав, нарушает он молчание и переключается на дружеское обращение: – На самом деле я знаю только одну женщину с такими же глазами, и ты поразительно на нее похожа, разве что стиль в одежде у нее был немного другой.

– Если не ошибаюсь, она не имела права голоса относительно того, во что одеваться. В конце концов, ей требовалось нравиться Рамзесу. Думаешь, она бы оставалась его любимой женой, если бы носила что-то не в его вкусе?

– Наверное, нет, – признает Азраэль. – Рамзес II умел проявлять упрямство, когда дело касалось его потребностей.

– Хватит нести чушь! – рявкаю я. – Между прочим, причина этого сходства лишь в том, что кто-то из моих почтенных предков не смог удержать в штанах свой репродуктивный орган и сделал ребенка какой-то египтянке. Но готова поспорить, что тебе это давным-давно известно.

Азраэль ухмыляется в ответ на не самое приятное объяснение моего существования.

– По крайней мере он признал своего бастарда… и только посмотри на себя. Ты бы могла сейчас жить в каком-нибудь поселении бедуинов.

Я прикусываю язык. И пусть этот разговор ни к чему не приведет, но он прав. Во мне гены египетских предков проявились особенно сильно. Да, кожа у меня очень светлая, но волосы длинные, прямые и, главное, цвета воронова крыла, плюс серебряные кошачьи глаза Нефертари. Они упоминаются не в одном письменном источнике.