Дарья Гущина - Вечность как предчувствие Страница 7

В поисках ключа я мысленно восстановила ход истории — обычно детальная переработка имеющихся знаний позволяла мне и сосредоточиться, и найти нужную зацепку. Итак. Изначально в мире не существовало ни людей, ни растений, ни материков и океанов — лишь три стихии: свет, сумерки и мрак, переплетенные в единый клубок. Откуда же сюда пришла Великая — этого никто не знал, да и сейчас оно не суть важно. Но — она пришла и решила, что мир ей подходит. Так наступила первая эпоха — эпоха Изначальности. Великая распутала клубок стихий, облагородила внешний облик мира и в качестве охраны от буйства силы сотворила некое подобие храмов, часть которых до сих пор остается лишь легендами и домыслами. Создания же, которых Великая вызвала из Вечности, выжить в мире не смогли: сила стихий по–прежнему уничтожала все подчистую и порождала своих необычайно мощных существ, чьи останки мы находим до сих пор. И тогда Великая создала Девятерых своих последователей. В сущности, она взяла подобие человеческой оболочки, разделила стихийную силу на девять потоков и наделила ею каждого из Девятерых, отведя каждому свою роль.

Так продолжалась эпоха Великой. Люди, вслед за изначальными созданиями пришедшие из Вечности, осваивали первый материк и разрабатывали дары Великой, а она преподнесла им способность к определенному пути — торговец, искатель, алхимик, охотник, воин, искусник, портной и прочее — и соответствующее ремесло. Однако спустя почти эпоху оказалось, что миру без природной силы не выжить, и тогда к людям пришла Первая и принесла с собой свет. По легенде, спускаясь в мир один из Девяти высвобождал из себя всю силу и распределял ее между людьми. Так проходили эпоха за эпохой, и привычный круг оборвался на Девятом.

Наибольшей известностью пользовались следующие легенды, объясняющее произошедшее: во всем виновата специфика силы мрака, из–за которой в итоге не то сумеречные передрались с темными, втянув в войну свет, не то темные со светлыми, а сумеречные попали под раздачу. Или же — темные были не при чем, во всем виноваты сумерки, а свету и мраку досталось на всякий случай… Но, так или иначе, после эпохи Девятого наступила эпоха Войны, которая едва не стерла все живое в прах, а сам Девятый якобы наотрез отказался продолжать свое дело и замыкать круг силы, закрыл гильдию и затерялся среди простых людей. И магов мрака с тех пор рождается очень мало, а кто рождается — практически не имеет собственной силы. Наша сила — фактически лишь знания, доставшиеся в наследство от Старших поколений магов эпохи Девятого, найденные нами и бережно сохраненные. И на том спасибо.

Я в двадцатый раз изучила рисунок. И все же нет, не эпоха Изначальности. Скорее середина — конец эпохи Великой, когда появились Девять последователей. И куда же, в таком случае, ведут символы? Хотя, вполне возможно, что храм появился как намек на скорое возвращение стихий в мир, а тогда это эпоха Изначальности — начало эпохи Великой… Я устало сощурилась на изрисованный лист. Надо подумать. И подумать, как следует. А лучше всего мне думалось во время прогулки.

Я посмотрела в окно: сизая мгла только–только начинала рассеиваться, и до рассвета еще далеко. Лениво потянувшись, я положила на стол медную монетку, спрятала свои художества в карман плаща, разбудила Молчуна и, тихо отодвинув от двери стол, вышла на улицу. После духоты кабака свежий морозный воздух приятно кружил голову. Я подняла глаза к небу и рассеянно улыбнулась. С материков Снежную луну, которая правит долгим, в честь нее названным сезоном холодов, видно плохо, а здесь она представала во всей красе. Огромный, снежно–белый диск, разделенный надвое несколькими рядами тонких колец, величественно поглядывал на вверенный ему мир и не спешил прятаться за близкой чертой ленивого океана. Пользуясь случаем, я быстро осмотрелась.

Занесло меня действительно на архипелаг, вернее, на один из его островов. И островок, надо заметить, крошечный. Кабак находился на краю города, недалеко от молчаливого пирса, на котором дремали без дела два корабля, убаюканные ленивым шелестом волн. Отойдя от кабака, я кое–как отыскала под снегом подобие дороги и побрела к городу. Шагов пятьдесят — и я уже у городской черты. Я прищурилась и, присев посреди дороги, привычно нарисовала на снегу знак поиска. Дар искателя — видеть больше, чем видят другие.

Знак засеребрился, выпуская из себя сноп снежинок, которые через несколько мгновений соткались в крошечное воздушное отражение города. Центральная площадь с замолчавшим фонтаном и башней градоначальника, на которой развивался флаг с символом Седьмого, — и узкие улочки, тонкими лучиками разбегающиеся в разные стороны. Дома, как я и предполагала накануне, рассветного стиля: сложенные из огромных булыжников разной формы без четкого соблюдения пропорций, большей частью круглые или овальные, с выпирающими из стен камнями, тесно прижатые друг к другу. Кучевые облака, понятно… И на отдельно взятой улице никогда не встретишь двух домов одинакового цвета. От тонкой полосы скрытого в тумане океана город отделяла черта спящего черно–белого леса.

— Название? — я вопросительно посмотрела на символ.

Снежный фантом послушно рассыпался, чтобы через мгновение сложиться в руны названия города — Край рассвета. Какая прелесть. Я хмыкнула и побрела по заснеженной дороге, приподняв полы плаща и по колено утопая в сугробах. Кстати, и край–то почти никем не исследованный. Искатели до сих пор предпочитают изучать материки, где и по сей день скрыто немело любопытных тайников, а на архипелаги и острова суются редко. Чаще всего — из–за недоверия местных жителей к путешественникам. Готова поспорить, что и ступени гильдии искателей своей здесь нет. Впрочем, не о том я думаю, совсем не о том…

Размышляя о вечном, то есть о загадках Небесного храма, я бродила по городу почти до вечера. Немногочисленные местные жители, случайно попадающиеся на моем пути, демонстративно обходили меня стороной и провожали недовольными взглядами. Но что мне до них… Весь день я вспоминала, анализировала и сопоставляла все известные мне сведения, но до разгадки так и не добралась. Самое смешное, что она явственно лежала на поверхности, а я не могла вспомнить, когда и где сталкивалась с подобным. В конце концов, на исходе закатных сумерек, уставшая и замерзшая, я отыскала относительно приличный постоялый двор, посчитала имеющуюся наличность и вздохнула. Опять искать деньги… Не особо я это люблю, но когда их совсем нет…

Постоялый двор, громоздкое четырехэтажное строение нежно–розового цвета (безвкусица…) находился почти в центре города, недалеко от площади, что было мне только на руку. Воровато оглядевшись, я присела и быстро нарисовала на снегу символ короткого пути. В трех шагах от меня замерцал серебром снег, указывая на обнаруженную находку. Я спихнула с плеча Молчуна и взглядом показала ему на обозначенное место. Ворон тяжело вздохнул, но помог. Самой мне копошиться в снегу посреди города казалось неприличным, а ворон на то и ворон, дабы таскать все, что плохо лежит.