Преследуемая (ЛП) - Карлайл Лилиана Страница 7

Две пропали без вести.

Я пересчитываю в третий раз, просто чтобы быть уверенным.

Я втягиваю воздух, мое разочарование растет.

Если она Омега…

Если она Омега, нам нужно убираться отсюда к чертовой матери сейчас же. Поскольку у нее пропал чип, они придумают, что с ней делать. Возможно, отдать ее одинокому трахальщику, который потерял свою пару.

Я кладу таблетки во флакон и врываюсь обратно в ее комнату. Она лежит на спине, уставившись в потолок, но быстро садится, когда я вхожу. Ее лицо заплаканное и красное, глаза опухшие. Она смотрит на бутылку в моей руке, но никак не реагирует.

— Не хватает две, Ария, — говорю я, и она кивает, как будто ожидала этого.

— Верно. Моя кузина была в гостях, приняла свои дозы и забыла взять с собой флакон. Вот почему я собиралась отправить его по почте. — Ее голос усталый и тихий, едва слышен как шепот.

— Тебе будет легче, если ты просто скажешь мне, кого ты прячешь, — говорю я, и ее тусклые глаза возвращаются к моим.

— Никого, — шепчет она.

Но в ее тоне слышна печаль, безнадежность, которая портит выражение ее лица.

Я сижу в кресле и свирепо смотрю на нее. Она смотрит в пол, по ее щеке катится слеза.

— Мы можем защитить тебя, — настаиваю я, и она, нахмурившись, смотрит на меня в ответ. — Если ты в опасности или тебя вынудили сделать это, мы можем предложить тебе защиту.

Это правда, но ее глаза сузились от отвращения.

— Защитить меня, — повторяет она и одаривает меня улыбкой, которая не касается ее глаз. Она начинает смеяться, смешок переходит в полный истерический звук. — Ты не можешь защитить меня. Ты не смог защитить ее. Ты не сможешь защитить никого.

Я роняю пузырек с супрессантами. Он со звоном падает на пол, белые таблетки высыпаются и раскатываются во все стороны.

Но она продолжает свирепо смотреть, в ее глазах злоба, и что-то первобытное поднимается во мне.

Она знает.

— Что, черт возьми, ты мне только что сказала? — Я рычу, и она съеживается на кровати. Я подкрадываюсь к ней, моя ярость берет верх. — Кого я не смог защитить, Ария?

Но она смотрит на меня так, словно я сошел с ума. Она качает головой и пытается вывернуться, но мои руки мгновенно обхватывают ее.

— ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ? — Я рычу ей в лицо, и она визжит. Я отталкиваю ее, и ее голова с глухим стуком ударяется о стену, оглушая ее. Она пытается отползти, но я стаскиваю ее с кровати и прижимаю к стене.

— Остановись! — кричит она, упираясь руками мне в грудь.

Но я душу ее. Мой контроль исчез. Ее запах снова дразнит меня, сильнее, чем раньше, но я не могу понять почему. Одна рука обхватывает ее за горло, в то время как другая давит на плечо, прижимая ее к стене.

Она имела к этому какое-то отношение.

— Ты пришла сюда, чтобы дразнить меня? — Я шиплю, и она пытается заговорить, ее голос срывается. — Ты знаешь, что с ней случилось?

Ее красивое лицо искажено, кожа розовеет, когда она борется. Она произносит слова, которые я не могу понять, и ее медовые глаза расширены от страха.

— Произнеси ее имя, — шиплю я, сжимая руку сильнее. — Кого я не смог защитить?

Это безумие, настаивает часть меня. Прекрати это. Она умрет.

Я отпускаю ее горло ровно настолько, чтобы она смогла прохрипеть имя.

— Клара, — хрипит она. — Ты не смог защитить Клару.

Это возвращает меня к реальности.

Это была не она.

Я отпускаю ее, и она падает на пол, шлепая руками и коленями по бетону. Она тяжело дышит, хрипит и кашляет, когда я медленно отступаю от нее.

Она перекатывается на бок, хватаясь за горло и втягивая воздух.

Я выхожу из комнаты, звук ее кашля эхом разносится по конспиративной квартире.

ГЛАВА 11

АРИЯ

Не хватает воздуха.

— Клара. Ты не смог защитить Клару.

Впервые за год я произношу ее имя. И как только я это делаю, он роняет меня, и я больно ударяюсь об пол.

Мое горло горит, а голова пульсирует, когда я пытаюсь дышать. Я втягиваю воздух с хрипом и удушьем.

Он монстр.

Я смотрю, как он медленно уходит, не удостоив меня вторым взглядом, когда закрывает за собой дверь.

Я, пошатываясь, возвращаюсь к кровати, хватаясь за горло, слезы текут по моим щекам.

Раньше я думала, что презираю Коллекционеров.

Но все же ощутить их жестокость на себе — это совсем другое дело, и я боюсь, что не переживу этого.

Но я должна… я должна остаться в живых ради Клары, и это то, на чем я сосредоточусь.

Однако его запах все еще витает в комнате, и это создает вокруг меня ложное чувство безопасности. Я чувствую его запах у себя на горле, гостеприимный, восхитительный аромат затуманивает мои мысли.

Я задыхаюсь, когда меня пронзает судорога, давление настолько сильное, что я сгибаюсь пополам на кровати, хватаясь за живот. Мое нутро сжимается, и я закусываю губу, чтобы не закричать.

— Что? — Я задыхаюсь, когда боль усиливается.

Из меня вытекает струя жидкости, пачкая штаны. Сначала я думаю, что это кровь, но наступает ужасная реальность.

Я мысленно считаю дни с момента приема последней дозы подавляющего препарата.

Их было по меньшей мере два.

Но не может быть, чтобы что-то произошло так быстро…

— Нет, нет, нет, — стону я, сворачиваясь в клубок поверх одеяла.

Этого не может быть на самом деле.

Моя первая течка не может произойти здесь, в клетке с безжалостным Альфой.

Это не должно произойти так быстро, но появляются явные признаки.

И он узнает.

Он поймет, кто я, и я буду вынуждена рассказать ему, кто я на самом деле.

Слезы наворачиваются на глаза, в голове пульсирует боль, за которой следует резь в нижней части живота.

Я вздрагиваю от боли и умудряюсь доковылять до маленькой ванной, возясь с ручками жалкого душа.

Я грязная, вся в собственных выделениях. Надеюсь, горячий душ поможет облегчить боль и смыть грязь.

Но страх закрадывается в мой разум, пересиливая любые спазмы, и я начинаю плакать под тонкой струйкой чуть теплой воды.

Я плачу за себя и Клару.

Я выпускаю из себя рыдания, эмоции, накопленные за год, выплескиваются из моего тела.

Я мою себя как могу, вздрагивая, когда наклоняюсь, чтобы вымыть между ног. Мои пальцы случайно задевают клитор, и я почти вскрикиваю, когда чувствую чувствительность.

Мои соски такие твердые, что причиняют боль. Я задерживаю дыхание, когда прикасаюсь к одному, нежно провожу кончиками пальцев по груди.

Это происходит на самом деле.

У меня начинается течка.

Мое тело — это смесь стыда и возбуждения, ужаса и потребности.

Это только вопрос времени, когда боль поглотит меня и я превращусь всего лишь в отчаявшуюся Омегу.

Как я могу скрыть это от него?

Истерия угрожает выплеснуться на поверхность, но я подавляю ее и изо всех сил пытаюсь обрести момент ясности.

Я переживу это.

И, прежде всего, я найду свою сестру.

Я мою себя столько, сколько могу, не причиняя дискомфорта. Я заворачиваюсь в полотенце, которое нахожу под раковиной, затем ковыляю обратно к разлитой бутылке и глотаю успокоительное, таблетка болезненно проталкивается в мое пересохшее горло. Я заползаю обратно на кровать и натягиваю на голову потертое одеяло.

К счастью, я не чувствую его запаха так сильно, как раньше. За дверью тишина, и я молюсь, чтобы он оставил меня в покое хотя бы еще на несколько часов.

Я закрываю глаза, желая, чтобы спазмы в паху прекратились. Но они становятся все интенсивнее, и по мере того, как проходят минуты, я ловлю себя на том, что кусаю одеяло и стону от боли.

Моя голова липкая, тело покрыто потом, когда я кряхчу от каждой судороги и волны жидкости, пульсирующей во мне. Матрас намокший, и я издаю вопль агонии, новые слезы текут по моим щекам.

Подавляющее средство появилось слишком поздно.

Его запах возвращается, окутывая мое тело сладкой лаской, и мое тело отвечает.