Тать на ваши головы - Екатерина Александровна Боброва Страница 7

Жителю города такое в диковинку. Да и обитателю подмостовья тоже.

Постепенно мы разбрелись в поисках лавайхи. Потеряться не боялись: лес редкий, холмов нет — на косогоре все видны.

Внезапно взгляд зацепился за каменную верхушку какого-то строения. Надо же... Здесь даже цивилизация есть.

Подошла, оценила. Когда-то цивилизация здесь и была, но сейчас полуразрушенная каменная башня с пристройками, очень похожая на храм, сплошь заросла плющом. Нелепым таким, с темно-синим перекрученным в три пальца толщиной стволом и редкими пожухлыми голубоватыми листочками.

Я не утерпела. Ступила на каменные ступени, ведущие вниз, на небольшую площадку. Все же туриста во мне не изжить даже опасностью неизведанных мест. Перила на краю обвалились — туда подходить я не стала. Остановилась в центре, оценивая потрескавшуюся чашу а-ля фонтан, какие-то небольшие пристройки, статую, едва видимую из-за буйно разросшегося плюща — что-то мужское, военное — и открывающийся отсюда вид: даже сизые горы на горизонте проявились.

Вот он, чужой мир. Чужая культура. «А статуи есть даже у них», — мелькнула в голове мысль и пропала, потому как зашуршало вокруг, загудело, точно пылесос включили. Меня окатило холодом от страха, ноги примерзли к плитам, лопатки свело, а в желудок точно кусок льда запихнули. Выдохнула, выругалась и прикусила губу — резкая боль вернула тело под контроль. Обернулась: часть стены башни словно растворилась в воздухе, открывая нишу, полную какого-то барахла. Солидного такого: доспехи, мечи и даже кубки. Шелест тем временем все нарастал, я в панике заозиралась, воображение рисовало полчища змей, ползущих по мою душу, покусившуюся на святое. И доказывай потом, что ничего из открывшейся сокровищницы не брала. Как тут, кстати, с проклятиями?

Так что к лешему чужие сокровища, которые наверняка под охраной, раз до них еще никто не добрался. Проще ретироваться. Бочком-бочком, от греха подальше. Вон до той лестницы и наверх.

Запнулась на первой же ступени, потому как правая нога отказывалась идти дальше. Глянула в недоумении вниз и зашипела от злости: синяя лоза нагло оплела мой сапог. Ей явно было неудобно на гладкой резине, и потому она постоянно соскальзывала, но продолжала судорожно цепляться, упорно стремясь удержать меня на месте.

Потрясла ногой — лоза удвоила усилия.

— Эй! Это мой сапог, — указала на очевидное.

Бесполезно. Кто-то явно сходит с ума по резиновым изделиям. Хм, а что? Редкий здесь товар, между прочим, уникальный.

Абсурдность ситуации — я, сапог и синяя лоза — помогла успокоиться и обдумать ситуацию. Сапог отдать я не могу. Другой обуви у меня нет. Значит, буду договариваться или драться.

Драться, ха! Скорее драпать.

Некоторое время мы с лозой тянули сапог в разные стороны. Я трясла ногой, шипела, ругалась, аж взмокла.

— И что тебе надо? — сдалась, усаживаясь на ступеньку.

Лоза только этого и ждала. Шорох ударил по ушам со всех сторон, пыль взметнулась столбом. Я закашлялась, прикрывая глаза ладонью. Когда отплевалась, обнаружила, что около меня крутится вихрь из плюща. Старого такого, синего цвета, местами выгоревшего на солнце, с жухлыми листьями, поистрепавшимися ветками. Плющ явно знавал лучшие времена. А внутри, загораживая солнце, темнело что-то... А! Просто темнело, и все.

Я вскочила, попятилась, ожидаемо запнулась о ступень и отбила себе зад, плюхнувшись на нее.

Меня подняли за шиворот, придержали за плечи. Прямо галантный кавалер, а не плющ.

У меня даже ругательства закончились.

Они, конечно, снова появились, когда меня поставили перед нишей. За шиворот же, точно котенка перетащили.

Вы когда-нибудь спорили с плющом? С крутящимися перед глазами с тихим гулом плетями? Искренне не советую. Бесполезно.

— Повторяю, я не вор. И не собираюсь ничего отсюда брать! У меня прадед до Берлина дошел, понял?

Не знаю, с чего я прадеда вспомнила, который действительно до Берлина на танке дошел. У отца сыновей не было, только дочь, так что весь гонор и упрямство мужской линии достались мне. По крайней мере, мама так любила говорить.

— И вообще, с чего ты ко мне привязался? Не местная я. Другую дуру поищи.

Гудение стало недовольно-угрожающим, точно я в осиное гнездо влезла.

И тут луч солнца заглянул в нишу, подсветив мою цель. Осталось только надпись добавить: «Приз», ну или loot*, ага.

Камень был небольшим, с мизинец, но устроен по-царски на алой бархатной подушке. Фиолетовый на алом. Еще и кисточки у подушки золотые, чтоб уж точно никто не ошибся в выборе самого ценного здесь барахла.

Вот только у меня при виде камушка дурные предчувствия зашевелились. А нет, это плющ придвинулся ближе и шевелит волосы у меня на затылке. Еще и пылью обсыпает, рухлядь вертлявая!

С таким надсмотрщиком хочется руки за спину убрать.

Но мне не дали. В спину подтолкнули так, что я в нишу головой влетела. Замерла носом к камню, скрипнула зубами. Нет у меня, похоже, шансов уйти с пустыми руками.

Ладно. Двумя пальцами подхватила камень, стиснула в кулаке, выпрямилась, но спросить, довольно ли пылейшество, не удалось. Башня судорожно затряслась, точно у нее приступ колик случился. Пол под ногами пустился в пляс, вниз с обрыва с грохотом посыпались камни, и я явственно представила, как лечу в их компании... Но испугаться не успела. Меня за шиворот вздернули вверх, время замедлилось, точно в каком-то экшене, я пролетела мимо обрушивающейся башни, о сапог стукнулся камушек. Миг — и я с визгом стою, зажмурившись, на косогоре. А внизу все грохочет и грохочет...

Выдохнула, прижимая ладонь к груди и успокаивая зашедшееся сердце. Опустилась на колени, ноги не держали. Привалилась к теплому стволу дерева. Тело сделалось ватным, точно кисель, а руки продолжали мелко дрожать. Вот это прогулялась. Посмотрела, твою же, достопримечательность.

Боковым взглядом я уловила движение — ко мне на всех парах неслась бабуля. Я испугалась, что сейчас мне предъявят за уничтожение культурных ценностей. И ведь не докажешь, что часовню не я.

Камень от дурных вопросов сунула в самое безопасное место, к