Убивая тени - Кэтрин Куинн Страница 7

В ответ с моих губ сорвался писк, и вода заплескалась вокруг, когда я дернулась, не переставая ругать себя за то, что восхищаюсь незнакомцем.

– Мне сказали, что я могу прийти сюда после ужина и помыться. Наедине, – пояснила я, собирая по крупицам то немногое самообладание, которое у меня еще имелось.

Надо сказать, почти ничего и не осталось.

Рыцарь никак не отреагировал на мои слова, но его взгляд устремился на каменный пол. Возможно, я ошибалась, но бледные щеки мужчины окрасились розовым.

– Ясно, – пробормотал он чуть более глубоким от волнения голосом. Затем нерешительно поднял взгляд и суровым тоном произнес: – Что ж, обычно я оставляю это время для себя.

– Тогда выходит, что у нас проблема. – Я говорила то, что думала, и в его карих глазах зажегся огонек, словно незнакомец не меньше меня втайне наслаждался брошенным вызовом.

Рыцарь отвлекал меня, и, видят боги, мне нужно было отвлечься от реальности.

Он засунул руки в карманы брюк и качнулся на пятках. Я не сводила глаз с его задумчивого лица, не позволяя себе взглянуть на крепкое телосложение.

Мне стало интересно, кто он такой. Заурядный боец или прославленный воин. Судя по многочисленным шрамам, мужчина уже давно числился в рядах рыцарей.

– Ты крайне отважна для рекрута, – пробормотал он, слегка раздувая ноздри.

Я пожала плечами:

– А разве не в этом суть? Не будь я отважной, какой бы от меня был толк королю? Хотя, полагаю, даже отважные воины умирают.

Правый глаз незнакомца потемнел.

– Тогда, возможно, «отважная» – не самое подходящее для тебя слово, – сухо заметил он, оценивая меня с холодной отстраненностью.

Я склонила голову набок, улыбка стала хитрее, и каждый стук бешено колотящегося сердца приносил наслаждение.

– Если намекаешь, что я глупая, то, возможно, это тебе следует задуматься о своих качествах.

Убрав руки с груди, я поднялась опасно близко к поверхности плотной воды. Розовый оттенок на щеках незнакомца проявился отчетливее.

Я полностью завладела его вниманием.

Рыцарь удерживал мой взгляд, его молочно-голубой глаз скрывал в себе тайну. Что-то промелькнуло у него на лице, и, будь я в здравом уме, могла бы принять это за интерес.

Сомнительно, что рекруты когда-либо разговаривали с ним подобным образом, особенно наедине. Но меня не запугать небольшим шрамом, и адреналин от брошенного воину вызова стал для легких свежим глотком воздуха.

– Я совсем не прочь поделиться. – Улыбнувшись, почувствовала себя смелой и окончательно свихнувшейся. – Если, конечно, все еще желаешь помыться по расписанию. – Я всего лишь дразнила мужчину, не более того, но сердце замерло в ожидании ответа.

– Беру свои слова обратно. – Он скрестил руки на груди, отчего выступили мускулы. – Я верю, что есть третий вариант, маленький рекрут.

– И что же у тебя на уме?

Мы с рыцарем продолжали удерживать взгляд друг друга. Но ответа я так и не получила. Вместо этого он резко развернулся, продемонстрировав мне столь же мускулистую спину. На плече у него красовалась ониксовая татуировка – три переплетенных круга со странными, напоминавшими виноградные лозы ветвями, которые вились вокруг петель. Жаль, что он стоял слишком далеко, чтобы я могла как следует рассмотреть.

– Я вернусь через пять минут. И жду, что к этому моменту помещение опустеет.

С открытым ртом я наблюдала, как он с решительным видом удаляется.

То ли я так и не усвоила урок, то ли просто не закончила игру, но все же открыла рот еще раз:

– Постой!

Он замер, хотя продолжил стоять ко мне спиной. Не могла не признать, что это меня вполне устраивало.

– Как тебя зовут? – Помимо сэр Высокий-грубый-ворчун.

Его плечи напряглись, подав единственный признак того, что мужчина меня услышал.

– Капитан Джуд Мэддокс.

Вот дерьмо. Весь воздух вырвался из легких.

Капитан.

Я только что вступила в словесную перепалку с проклятым Рукой Смерти, тем самым мужчиной, который забрал меня вместо Лиама. Я не узнала его без шлема.

– Пять минут, рекрут, и лучше этому больше не повторяться.

И потом Джуд – Джуд Мэддокс, капитан рыцарей, – ушел, а я впервые в жизни утратила дар речи.

Глава 8. Джуд

Только благодаря нашей преданности и молитвам мы можем надеяться умилостивить богиню Солнца Рейну. И возможно, нам удастся убедить ее сжалиться над нашим миром. Тьма и ее тени питаются светом душ, а воины ночи испытывают неутолимый голод.

Мне не следовало ее выбирать.

Я громыхал по коридору, ведущему к комнатам командного состава.

Поначалу девушка не понимала, кто я такой, но теперь, черт возьми, знала наверняка. Мне стало интересно, проявит ли она ту же смелость при нашем следующем разговоре. Отчасти я желал этого. В груди что-то пробудилось, откликнувшись на вызов в ее пронзительных янтарных глазах, и часть меня, которую я давно считал мертвой, сделала глубокий вдох.

Киара.

Прелестное имя для смертоносного воина. Стоило мне увидеть, как она перекинула того задиру через плечо в Силе, я сразу понял, что она окажется полезнее своего брата. Долгие годы мне не доводилось видеть такой пылающей ярости, такой страсти во время сражения, а то, как она двигалась, словно клубы дыма на ветру, заставило пульс грохотать в ушах.

– Тяжелый день?

Я оглянулся через плечо. Исайя ускорил шаг, чтобы догнать меня, на лбу у него выступила испарина.

– Можно и так сказать, – проворчал я, сдержав порыв закатить глаза. Я давно знал этого парня, и он понимал меня лучше, чем любой другой мерзавец, носящий священную эмблему. Исайя также знал, когда не стоило давить. И сейчас как раз такой момент.

После поспешного убийства лорда Палдина – потенциального сторонника мятежников – я желал лишь побыть в одиночестве и смыть с себя позор. Чего я никак не ожидал, так это встретить ее, проклятую девчонку, которая окончательно меня обескуражила. Оценивающий взгляд ее проницательных глаз впивался в кожу, словно она точно знала, что я сделал всего час назад.

– Завтрашний день сулит веселье. – Исайя хмыкнул, замедляя шаг, прежде чем остановиться возле своей двери и скрестить на груди широкие руки. – Лучше отдохни немного, Мэддокс. – Вскинув темную бровь, он добавил: – Выглядишь дерьмово.

Я хмыкнул, но ничего не ответил; и смех Исайи преследовал меня по коридору до самой двери, ведущей в жилище капитана.

Комната была скромной и опрятной, как раз мне по душе.

Порядок. Незатейливость. Моя жизнь не оставляла места ни для чего, кроме холодной расчетливости.

Но сегодня… Сегодня, впервые за долгие годы, я ощутил старый и знакомый жар в груди, блаженное тепло. Оно одновременно успокаивало и невероятно злило.

С момента, когда в прошлом году потерял всех своих бойцов в Тумане, я постоянно жил в состоянии оцепенения. После совершенных мною злодеяний, после того как позволил влиянию проклятых земель поглотить свой разум, я чувствовал себя не более чем мошенником. И, на мой взгляд, едва ли заслуживал чувствовать что-то еще.

Даже не потрудившись раздеться, я бросился на кровать, доски подо мной заскрипели. Завтрашний день не сулит ничего веселого. И что-то подсказывало мне, что вербовка дерзкого бойца станет ошибкой, о которой я буду жалеть долгие годы.

Той ночью, когда шел уже второй час попыток заснуть, на мои веки опустилась утешительная прохлада и шепот ветерка.

В легкие проник аромат мяты и лесных просторов, столь же знакомый, сколь и тревожный. Меня наконец настиг сон, хотя я так и не обрел покоя за завесой беспамятства.

Туман обволакивал стенки разума, подобно запертым в вазе щупальцам дыма. Среди голубоватой туманности вихрился пепел и вспыхивали серебристые молнии, от которых по спине пробегали мурашки.

Почему я неустанно возвращаюсь в это место? Даже во снах мне от него не сбежать. Напоминавшие кости белые ветви, точно сучковатые кусты, поднимались из почвы, а серебристо-голубые листья переливались в свете луны. Если бы не ведал истины, счел бы зрелище великолепным. Но я знал правду, пережил скрытые в густых зарослях ужасы.

Я неуверенно шел вперед, и с каждым шагом жжение в груди усиливалось, превращаясь в нечто неизведанное. В нечто пугающее.

Облака пепла рассеялись, и вдали показался бесплотный женский силуэт. Я резко остановился.

Капюшон угольного оттенка скрывал ее бледное лицо, являя взору лишь кончик заостренного подбородка. Пронизывающий до костей ветер подхватил полы плаща, обнажив золотистую подкладку, ослепляющую блеском. Я замер, от вида позолоченного плаща у меня внезапно перехватило