Джилл Монро - Повелитель Гнева Страница 7

Бриана умрет в любом случае, так что можно продолжать в том же духе. Готовясь к боли, она поднялась с земли. Она сделала неуверенный шаг, затем другой.

Над ее головой пролетела птица. Она слышала истории о некогда потерявшимся мальчике и птице, которая привела его к красивому лугу с фруктовой начинкой и прохладным прудом со вкусной водой. Конечно же, мальчик там затерялся, и так и не вернулся домой. Бриана была уверена, что в этой истории скрывался урок, предупреждающий любопытных детей не блуждать в неположенных местах. Но сейчас она могла сосредоточиться лишь на мыслях о питье и еде.

Зажмурив глаза, она решила, что следовать за птицей - лучший план, на данный момент. Она заметила еще один череп, прикрепленный к дереву. Это был уже третий по счету, который она заметила. Череп медведя.

Должно быть, она в Урсе (Большой Медведице). На земле клана, связывающего себя духовным родством с Большим Медведем. Она слышала рассказы отца о том, как они воевали. Отец явно был впечатлен. Царство Урсы жило в союзе с ее собственным еще  со времен ее прадеда. Если бы ей удалось найти их, найти их деревни, возможно, они помогли бы ей вернуться в Элден. Но нет, жители Урсы ушли. Эти воины могли бы помочь ей выполнить обе ее цели: и выжить, и убить. Ее мысли вернулись на два дня назад.

Или не два? Казалось, намного больше. Казалось, что целая жизнь прошла с тех пор, когда она была дома в Элдене. Время словно остановилось. Оно не имело больше смысла. Как и многие другие вещи. Бриана вспомнила, что с ней произошло дома, вспомнила страх за братьев. Когда она плотно закрыла глаза, появились образы ее матери и отца, творивших свою последнюю магию.

Но зачем они отправили ее сюда?

Боль разрывала ее грудь, и Бриана покачала головой. Она не хотела видеть эти образы в голове. Но с ней что-то случилось. Ее окружали следы магии. Чужой магии. Не ее.

Вместо этого, она попыталась вытеснить образы родителей своим воином.  Уснув под деревьями, Бриана попыталась отправиться к своей мечте. В свой разум. Но, так, же как и магия, воин был потерян для нее. Она не нашла двери, которая вела бы к нему.

Так что она последовала за птицей, ястребом, нарезавшим ленивые круги в небе над ее головой.

- Прошу, меня мучает жажда, - прошептала она. - И голод.

Птица взвизгнула и взлетела. Бриана вынуждена была вскочить на ноги. На свои ноги. Не с помощью своей магии, а с помощью старомодной силы воли. Она бросилась вслед за птицей. Перепрыгивая через поваленное дерево, избегая колючих кустарников.

Она вышла на небольшую поляну, лишь для того чтобы понаблюдать за птицей, убеждая себя, что она следуют за ней, а не охотится ради пропитания. Ее охватило разочарование. Она положила руки на бедра, делая большой глоток воздуха. Ни луга, ни пруда... лишь поле. Она подняла глаза, глядя на ястреба, а затем поняла, что он сидел на фронтоне домика. Ухоженного домика.

Среди срубленных деревьев стоял аккуратный домик, здесь не было ни сорняков, ни камней. В сторонке был небольшая вспаханная площадка сада, что означало, что там должна быть вода и еда.

С визгом она помчалась к двери, боясь, что та будет закрыта. Если так, ей придется лезть в окно. Она постучала в дверь, но никто не вышел, чтобы пригласить ее внутрь. Отбросив в сторону правила этикета, она повернула ручку двери. К счастью, ручка с легкостью поддалась, и она толкнула дверь. Воздух был наполнен спелым зерном и ароматом курицы. На плите стоял большой горшок с овсянкой. Ее желудок скрутило.Еда. Еда. Достигнув ковша, она начала есть прямо из большой посуды. Отбросив всю неловкость, она бросила на стол ложку и зарылась в еду руками, кормя себя, словно животное. Ее мать была бы потрясена.

Но именно мать хотела, чтобы она выжила. Чтобы она жила.

Пустой желудок протестовал от такого обилия поступающей еды, и она заставила себя есть медленней.  Бриана не хотела заболеть. На столе стоял кувшин. Ее не волновало, что было в нем, пусть даже ежевичный сок, она собиралась его выпить. Она приложила носик кувшина к своим губам и позволила сладкому на вкус лимонаду заполнить ее рот и заскользить вниз по ее горлу.

Несмотря на все свои усилия, есть медленно, ее начало тошнить и трясти. Она слепо шагнула влево, падая на жесткий стул с неудобным углом. От резкого удара ее ноги подкосились, и стул сломался, отчего она оказалась на полу. Бриана начала смеяться. Слезы выступили из уголков ее глаз и стекали по ее щекам. Она нашла себе домик, но все еще спотыкалась о землю. Никто никогда не поверит, что принцесса ела руками сухую овсянку, а с ее подбородка стекал лимонад.

Приступ тошноты сменила сильная усталость. Бриана уже съела еду этой семьи и сломала их мебель, но она не думала, что она может сделать что-то, кроме как лечь головой на пол и закрыть глаза. Она заметила открытую дверь, ведущую в другую комнату в доме. Ее настроение поднялось - там ее ждала кровать. Из последних сил  она поползла по деревянному полу, радостно заметив не одну, а три кровати. Ни одна из них не была огромной или богатой, как кровать в ее комнате в башне Элдена. Не было тяжелых драпировок, свисающих с крюков у изголовья, кровать не была покрыта пледом и горой мягких подушек ярких цветов. Подушки были плоскими, чистыми и выглядели очень удобными. Конечно же, все казалось удобным после нескольких ночей на твердой холодной земле... или недель? Ее восприятие отключалось, она не могла уже понять, что было реальностью.

Что ей действительно было нужно, так это выспаться. Ей нужно было бы оставить какую-нибудь записку для хозяев, но ее глаза слипались. Страх, голод и слабость совсем лишили ее сил. Она упала на самую большую кровать, слишком уставшая, чтобы даже проскользнуть под одеяло.

Слишком уставшая, чтобы даже попытаться увидеть сон с ее воином.

ЭТО БЫЛО ЛУЧШИМ, что они могли добыть на ужин, поскольку громкие голоса его братьев отпугивали любую дичь. Осборн посмотрел на Бернта. Через год он уже дорастет до уровня его глаз. Торбен тоже не отставал.

Если бы они все еще жили на своей родине, и он был бы хорошим старшим братом, Бернт уже бы показал все свои сильные стороны воина на своем Barenjagd (охота на медведя). Осборн почувствовал вину. Он должен был готовить своего брата лучше, подготавливая к обряду, чтобы сделать его мужчиной перед своим народом. Прежде всего, перед царством Урсы. Но больше не было никакой Урсы. Что хорошего в обряде охоты на медведя или в способностях берсеркера, если он даже с ними не смог спасти свой народ? Если единственное, что он мог – охотиться, как животное? Или быть наемником?