Яна Розова - Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ Страница 7

— Не надо извиняться, — тепло ответила она. — Я не имею привычки быстро сходиться с людьми. Мне это трудно. Так что извините меня.

— Мне бы только не хотелось, — ответил он, смущенно улыбнувшись, — чтобы вы плохо обо мне подумали... Ну, будто я пытаюсь, понимаете, к вам... пристать...

Последнее слово он произнес, совсем потерявшись. Ира даже подумала, что ему идет стеснительность. Виталий покраснел, ссутулился, отвел взгляд и стал совсем как ребенок.

— А раз никто никого не обидел, — подвела черту Ира, — то мне пора идти домой! Кстати, как вы себя чувствуете?

Она встала.

— Нормально, — он тоже поднялся со своего места. — Я провожу вас?

— Нет, сидите дома. Лучше бы вам не выходить сегодня.

Они попрощались в темном коридоре и Ира вышла на улицу. Весна брала свое: воздух, напитанный ароматом влажной согретой земли, был теплым и вкусным. От него кружилась голова. Солнце наполняло собой все вокруг и, почему-то, мир вокруг казался больше, просторнее, чем раньше.

«Как все в природе просто! — думалось Ире. — Вот, пережили зиму, и Слава Богу! Теперь будем гнать и раскрывать почки, выводить птенчиков, рожать котят и щенят. Лишь бы была еда, вода и не было заморозков и злых людей!».

Она приехала домой, переоделась в домашнее и достала свои книги. Надо бы поработать, пока светло. Полистав знакомые страницы. Посидев над ними минут сорок, подперев щеку рукой, Ира поняла, что никакая работа на ум не идет. Хотелось поговорить, посмеяться, поделиться с кем-нибудь своей нехитрой историей.

Ира подвинула к себе телефон и набрала номер Светы. Трубку снял ее муж, Иван Фирсов. Ира всегда считала его противным и заносчивым козлом, поэтому скороговоркой представилась и попросила Свету к телефону. Ваня, предсказуемо следуя поведенческому стереотипу хама, молча положил трубку рядом с аппаратом и пошел звать жену.

— Алло? — услышала Ира хрипловатый знакомый голос.

— Света, это Ира Китаева. Привет.

— Привет! — Света, кажется, обрадовалась звонку старинной подруги. — Ирка! Ты куда пропала?

«Наверное, все друзья в мире говорят так друг другу, — усмехнулась Ирка. — Они говорят так, чтобы скрыть свое отчуждение.»

— А ты, — вступила в игру она, — ты куда пропала?

— Один — один! — засмеялась Светка. При звуке ее смеха прошлое быстрой красочной змейкой промелькнуло перед глазами Иры и снова юркнуло в самый дальний уголок сердца, только расплылись знакомые предметы вокруг, и соленая капелька собралась на щеке.

— Как ты? — спросила Ира. — Как Маришка?

— Маришка звонит мне раз в неделю, — голос Светы потускнел. — Говорит, что скучает, хочет скорее приехать домой. Но каникулы будут только летом. Сейчас, на маленьких каникулах, их повезут во Францию, в Диснейленд. А, в общем, все нормально. Как ты?

— Я ... Живу потихоньку, работаю... В школе всегда суета, сама понимаешь. На прошлой неделе была на кладбище у Виталия, — она запнулась при этом имени. — Потом к маме поехала, потом к папе. И к дяде зашла.

— Понятно. — Ире стало ясно, что погост не самая приятная тема для разговора, — Сейчас, иду! — сказала Света в сторону.

— Ты не можешь говорить? — Ире стало неудобно.

— Да, нет, могу, все в порядке, — быстро ответила Света, но Ира уже знала, что разговор окончен. Она попрощалась и хлопнула трубкой по рычагу старенького аппарата.

Разговаривать и делиться событиями своей жизни расхотелось. День прошел за бездельем, тщательно замаскированным под ежесекундную занятость. А вечером Ира снова подумала о Виталии. О своем новом знакомом Виталии. Как он там? Ведь он болен! А вдруг ему хуже? А вдруг болезнь зашла слишком далеко? Хватает ли ему денег на лекарства и нормально ли он питается? Похоже, у него совсем нет родственников и друзей. Или Ира придумала это все только оттого, что ей совсем не о ком заботиться, кроме как о мертвых — об их памяти, об их могилах?! Зачем себе лгать? Так и есть. В ее возрасте женщина должна быть женой и матерью или заботиться о родителях, или иметь много друзей и активную, интересную жизнь. Ничего такого в жизни Иры не было. Конечно, будь на месте Виталия, с его стройной фигурой, иконописным лицом и милой улыбкой, какая-нибудь старушенция, Ира бросилась бы помогать не рассуждая. Ну, и какая она после этого христианка? Не помочь человеку только потому, что он молодой мужчина, — прямо дискриминация получается по половому признаку и сплошное ханжество! Надо быть выше этого.

Ира глянула на часы: было половина седьмого.

«Удобно ли леди посещать холостого джентльмена в его квартире в столь поздний час?!» — подумала она, иронично усмехнувшись, и стала собираться.

Виталий распахнул дверь сразу после ее звонка, будто ждал в прихожей. Увидев Иру, широко открыл глаза и спросил:

— Вы что-то забыли?

— Я беспокоюсь за вас, — ответила Ира решительно. Она уже полностью перестроилась на миссионерский лад. Теперь ни к месту были робость и смущение.

— Ой, — сказал он смущенно. — Да я ничего уже... Это утром... А сейчас...

— Вы впустите меня? — поинтересовалась Ира.

— Ну... Да... — Виталий посторонился, и она вошла.

В коридоре, как всегда, было темно, а в комнате горела лампочка под потолком. Вид жилища был крайне неуютный. К тому же, Ира разглядела комья пыли в углах, песок на линолеуме и пыль на дверцах шкафов. Раньше она не обращала на это внимания, но сейчас, когда взялась активно заботиться о Виталии, видела все.

— У вас есть холодильник?

— Да, на кухне, — показал хозяин рукой в сторону коридора.

Ира прошла на кухню. Там царил тот же лаконичный до убогости стиль убранства: стол у окна, сто лет не мытая двухконфорочная плита, оббитая эмалированная мойка, два шкафчика — напольный и навесной — оба в каких-то жирных пятнах. Все это на фоне крашенных голубой краской плинтусов. Ира открыла холодильник. Из него пахнуло затхлым. Внутри лежал засохший кусок вареной колбасы, несколько пакетиков с неустановленным содержимым продуктового происхождения и несколько банок с покупными маринадами. Осмотрев печальное зрелище, Ира закрыла дверцу холодильника и выгрузила на стол из принесенной с собой сумки пакет молока, десяток яиц, баночку сметаны и кое-что другое, из чего планировала соорудить постный борщ.

— Что это? — спросил Виталий. — Зачем? Я не голодаю! И к тому же пост сейчас! Я не буду это есть! — он был немного возмущен ее самоуправством, но Ира была готова к подобной реакции.

— Вы больны, вам надо нормально питаться! У вас ведь туберкулез? Да?

Она прищурилась в ожидании ответа, как стрелок, присматривающийся, попал ли он в цель. Виталий испуганно посмотрел на нее, понял, что разоблачен, и опустил голову.