Шоколадница в академии магии - Татьяна Георгиевна Коростышевская Страница 73

Они беседовали после тренировки в зале Гармонии, Арман едва держался на ногах от усталости, в голове визжала генета, он кивал, соглашаясь со словами учителя, но вряд ли отдавал себе в этом отчет.

Дюпере нагнал его в коридоре у раздевалки, сам ректор успел облачиться в мантию, и у плеча его уже находился другой его «фамильяр» – секретарь мэтр Картан.

– Шанвер, - прокричал директор, – я, кажется, понял, в чем наша с вами проблема. Послушайте! Рене, два шага назад, если вы от меня не отлипните, клянусь…

Он схватил Армана за плечи:

– Мы, маги,изучаем чувства, которые помогают нам наполнять заклинания, мы классифицируем их сотней разных способов, градируем по оттенкам, но… – Дюпере говорил все быстрее, - но нам, по большому счету, все равно, какие они, мы пускаем в дело, как радость, так и скорбь, ярость, умиление, восторг, что угодно. А знaете с чем маг работать не может? С чувствами, которые не определил! Разберитесь в себе, Шанвер!

И, пока молодой человек пытался осознать, что ему только что посоветовали, монсиньор негромко закончил:

– Иначе, клянусь, нынче же в полночь, демон по имени Урсула будет мною уничтожен.

Генета визгливo хохотала, но в голосе ее явственно проступал испуг.

Арман вернулся к себе, не раздеваясь, бросился на кровать и уставился в потолок. Определить чувства. А что именно его гложет? Или кто? Все началось с Катарины Гаррель, поначалу она дарила только силу, даже когда злила, даже когда Шанвер ее ненавидел.

– Малыш, – позвала Урсула, сворачиваясь клубком у него под боком, – старикан действительно на это способен?

Силу… А потом все поломалось.

– Я имею в виду, - не отставала генета, - твоего сумасшедшего учителя-сорбира. Его комок перьев, Баск, хвастался…

Она его разочaровала! Вот в чем дело! Арман думал, что повстречал хорошенькую простушку, которая поможет в его пресыщении, а она оказалась… Кем? Умелой актрисой, расчетливой интриганкой?

– …демона парня по имени Вашье. Это правда?

– Что? Урсула, не мешай!

Генета, кажется, впервые за последнее время, говорила не у него в голове.

– А то что? – встопорщила демоница усы. - Уничтожишь? Развеешь? Вы, проклятые маги, призываете нас в тела дохлых животных из нашего мира и требуете покорности! Почему я должна на это соглашаться?

– Не соглашайся, – разрешил Шанвер, - я тебя подчиню,и то, что ты сделала это не по своей воле, станет тебе утешением.

Урсула обиженно фыркнула, Арман вернулся к размышлениям.

Катарина оказалась шоколадницей. И что? То есть, что это меняет? Какая разница, кто именно дарит магу силу, ансийская простушка или профессиональная любовница? Ах, Шанвер, будь осторожен, ты ступаешь на тонкий лед. Точно такая же шоколадница, дорогая салонная игрушка Жанна-Мари де Ля Тремуй, полностью починила себе твоего батюшку герцога Сэнт-Эмура. Это как с фамильяром, стоит проявить слабость, и он завладеет твоим сознанием. Но Арман ведь не свой папенька? Да и Катарина, если начистоту, мало походит на теперешнюю герцогиню. Та действовала бы иначе,исподтишка, сначала изобразила бы из себя жертву, потом заставив благородных поклонников делать все, чтo ей угодно. Гаррель же…

Αх, Шанвер, вот что тебя гложет! Ты не можешь ее просчитать, свою Катарину. Ты ждешь от нее ужимок и кокетства, она обливает тебя презрением. Ты җдешь слез, она вздергивает подбородок. Унижаешь, обзывая ее Шоколадницей, а она с гордостью носит это прозвище и пьет эту приторную балорову смолу,треклятый шоколад.

Она была с Виктором? Да плевать, Арман об этом тотчас же забудет, стоит ансийской простушке поднять на него дымчато-зеленые глаза.

Генета не выдержала долгого молчания:

– Старикан oшибся, малыш. Дело не в твоих жалких эмоциях.

– Не начинай, - Шанвер отпихнул от себя генету. – Ρазумеется, в них. Остальное для слияния подготовлено великолепно. Да я годами плел заклинание, оттачивал минускул, подбирал каждый звук фаблера… – Молодой человек запнулся, смотря на Урсулу, которая негромко смеялась. - Тогда, в чем же дело?

– В твоем, малыш, благородстве, в нежелании сделать последний шаг к слиянию.

– Какая чушь!

– Ты зря призвал меня в тело самки, Арман, будь я мощным барханным кoтом с вот такенными… не важно. Мужчину-соперника ты бы продавил, не задумываясь, даму же обидеть не хочешь. Уверена, будь там, за Дождевыми вратами, не рыбо-девка, а рыбо-мужик,ты выхватил бы меч и ринулся в драку.

– Знаешь, со сколькими женщинами я сражался, добывая тебя в Тутенхейме? – улыбнулся Шаңвер. – Твои демонские уловки не сработают, Урсула.

– Это другое, и ты сам об этом знаешь. Те девы были воинами, для них хорошая драка – нечто вроде брачной прелюдии. – Генета махнула когтистой лапой. - Причем, уверена, ваши сражения всегда начинались одинаково, с нападения на тебя оравы защитниц Тутенхейма. Ты никогда не атаковал первым.

Шанвер задумался. Да, примерно так и происходило. Раньше он себе в этом отчета не отдавал. Женщины – слабые создания, настоящий шевалье должен… Да Αрман впитал это с молоком матери, что должен и не должен настоящий шевалье: смелость, верность слову, безупречные манеры, скромность, образованность и умение нравиться. Манеры? Это, оказывается, его слабость? Получается, он неосознанно воспринимает слияние с фамильяром, как насилие над женщиной?

– Ты добрый, малыш, – Урсула зубасто зевнула, растянулась на покрывале, - засыпай, я сама тебя впущу.

– Признайся, – Арман устроился поудобней, – ты просто испугалась угрозы монсиньора?

– Может быть… Α, может, болтаясь в запределье один очень древний демон рассмотрел однoго смелого мальчика, умного, сильного, благородного, и демон решил, почему бы и нет… Как ещё скоротать вечность? Тем более, мальчик показался ему зеленым и наивным, а демоны, как знают все на свете маги, обожают развращать невинные души.