Крылья феникса - Матлак Ирина Страница 75

Невероятно хотелось быть полезной, но Нориан лишил меня такой возможности. Я прекрасно понимала, что без него мне этот остров не покинуть.

— Все будет хорошо, Ида. — Нориан мягко коснулся моей щеки. — Верь мне.

Я накрыла ладонью его руку, и спустя несколько долгих мгновений мы подались друг другу навстречу. Я испытывала жгучее желание поцеловать его, обнять, раствориться в таком родном золотистом свете… а потом сказать, что люблю. По-настоящему люблю его.

Поцелуя не случилось. В какие-то считаные доли секунды Нориан вдруг страшно побледнел и, качнувшись, осел на скамью.

— Нориан! — перепугавшись, воскликнула я, тщетно пытаясь его придержать. — Пресветлый, тебе плохо?! Доктор Шайн, помогите ему!

Доктор не заставил себя ждать. Быстро оказавшись рядом, он встал напротив хрипящего Нориана и, глядя на него сверху вниз, улыбнулся.

— Ну наконец-то. Я уж думал, ошибся с дозой и эликсир не сработает.

— Что же вы стоите? — Я еще не до конца осознала происходящее. — Разве не видите, что ему плохо?! Так ведь не должно быть!

— О, ты сильно заблуждаешься, милочка. — Улыбка доктора стала откровенно мерзкой. — Именно так все и должно быть.

Резко схватив Нориана за плечо, он впечатал его в спинку скамейки и, склонившись над ним, произнес:

— Ничего личного, Нор, но этому миру нужен прогресс.

Судя по взгляду Нориана, он не выпал из реальности и все понимал, но ни пошевелиться, ни воспротивиться не мог. А я, в этот самый момент тоже осознав ужасающий факт, отпрянула от того, кого Нориан ошибочно считал своим другом.

Взгляд внезапно зацепился за валяющуюся на земле прочную ветку, и я, подняв ее, оказалась за спиной доктора. Попыталась его ударить, но он легко остановил меня, насмешливо бросив:

— Даже не пытайся, девочка. Ты ему не поможешь. На этот раз твои особые умения на нем не сработают.

Я хотела позвать на помощь Росса, но не успела. Одним выверенным движением Шайн вдруг обхватил меня за пояс и зажал мне рот рукой. А затем, с насмешкой глядя в глаза, произнес:

— Ты такая забавная в своем наивном стремлении спасти феникса. А в действительности не можешь спасти даже саму себя.

Он сделал короткую паузу, после которой негромко и, как мне показалось, с некоторым сожалением добавил:

— Прощай, Инида.

Сильный толчок, вышибающий из легких весь воздух, — и я, теряя опору, лечу вниз.

Еще успела увидеть практически безумный от собственного бессилия и ярости взгляд Нориана, а потом сорвалась с небесного острова… и полетела прямо в черную бездну, которой сейчас воспринималось ночное небо.

Ветер здесь всегда был особенным. Каждый раз, выходя на балкон дома Нориана или оказываясь в саду, я замечала его. Свободный и свежий, он наполнял легкие, помогал дышать ровно и глубоко, приносил аромат затаенной надежды и веры в лучшее будущее.

Но сейчас ветер был горьким и колючим. Ударял в спину мощным потоком, точно желая поддержать, но не имея возможности это сделать. А еще он оказался ледяным — здесь, за пределами покрывающего небесный остров защитного купола. Выступившие на глазах слезы заиндевели. Вместе с короткими вздохами, которыми я ловила морозный воздух, с губ срывалось облако белого пара. Раздуваемый ветром подол платья напоминал парус.

Бесконечность. Я нередко задумывалась над тем, что она такое. Не имеющее конца движение, стремительный полет куда-то вперед… или вниз. Что-то новое и что-то неизменное. Неизбежная цикличность, но всякий раз повторяющаяся по-разному.

Это падение в бездну тоже было бесконечным, и, казалось, что когда-то я уже проживала его. Что так же, как и сейчас, летела вниз, навстречу неминуемой смерти, только тогда небо оставалось высоко надо мной, а теперь черной вуалью окружало со всех сторон.

Звуки исчезли, поглощенные темнотой. Слышался только печальный свист ветра, напоминающий поминальную песнь.

Мыслей почти не осталось, лишь душу терзала нестерпимая боль сожаления. Мне было не особенно жаль саму себя — пусть моя жизнь оказалась недолгой, но я прожила несколько по-настоящему ярких мгновений. Мне было мучительно горько за Нориана, за совершенное по отношению к нему предательство.

Доктор Шайн… Почему никто не подумал, что он сам мог передать Санди кровь из своих запасов? Почему я забыла о том, как, найдя дневник, расспрашивала его об Аэллине Лейстон? Ведь мне еще тогда показалось, что он о чем-то недоговаривает… А откуда ему было о ней знать, если эта легенда известна только фениксам?

Последние отголоски мыслей унес ветер, выпивший и остатки не успевших замерзнуть слез. А я все падала и падала куда-то вниз, машинально расправляя руки в неосуществимом желании полететь…

— Я люблю тебя, Нориан, — прошептала пересохшими губами запоздалое признание.

Когда где-то наверху внезапно появился яркий свет, я подумала, что мне мерещится. Даже вспомнила про свет в конце тоннеля, который, как принято считать, люди видят перед смертью. А потом в этом свете стал отчетливо различим стремительно приближающийся ко мне силуэт. И в этот же самый момент я вдруг осознала, что подобный свет окутывает и меня — ярко-золотистый, сияющий, легко рассеивающий окружающую темноту.

Я словно проснулась. Мысли ожили, охватившее меня ледяное оцепенение спало, и я расширившимися от изумления глазами наблюдала за тем, как силуэт обретает узнаваемые черты.

Это был Нориан. Феникс, за спиной которого разворачивалось большое огненное, рассыпающее вокруг множество искр крыло. Такое же, какое я видела, будучи слепой, но теперь оно сияло гораздо ярче.

Усилившийся ветер расплел мои волосы, и я заметила, как развевающиеся перед лицом пряди буквально горят. Неосознанно протянув к Нориану руки, обнаружила, что кожа тоже светится, словно по венам вместо крови бежит жидкий свет.

Только сейчас осознала, что мое падение замедлилось, и именно поэтому Нориан смог меня нагнать. В эти мгновения я не задумывалась над тем, как он сумел прыгнуть следом за мной и почему это сделал; перестал ли действовать тот яд, которым его опоили, или его выжег внутренний свет… Просто, поймав направленный на меня взгляд, не отпускала его и продолжала протягивать вперед руки до тех пор, пока наши с Норианом пальцы не переплелись.

— Я тоже тебя люблю, — так и не поняла, прозвучал его голос у меня в мыслях или на самом деле.

Небо пронзила яркая вспышка, окончательно разогнавшая вокруг нас черноту. Мы парили в воздухе, находясь под личным светящимся куполом среди золотой мерцающей пыли. Меня переполняли невыразимые чувства, из глаз продолжали литься бесконтрольные слезы, и я уже не понимала, чем они вызваны…

Внутри меня пробуждалось что-то очень хорошо знакомое, но давно позабытое. Сотни образов пытались прорваться в сознание, наполнить его подобно прорвавшей плотину реке, и часть этих образов я видела в направленных на меня глазах. Глазах, которые теперь были не прозрачными, не янтарными благодаря выпитому эликсиру, а по-настоящему золотыми. Вернувшими свой первозданный цвет и отражающими свет души.

Сколько раз мне снился этот момент! Сколько раз я видела его в мыслях!

Теплый и золотой свет. Обволакивающий и множеством лучей проходящий сквозь ставшее очень легким тело. Я висела в воздухе, окруженная только им одним, — вне пространства, вне времени… а напротив находился он. Являясь источником этого света, он медленно исчезал, растворялся в пахнущем небесной свежестью воздухе. И мне отчаянно, до боли в груди не хотелось, чтобы это происходило. Не хотелось, чтобы он исчез.

А он смотрел на меня своими нереально яркими золотистыми глазами — смотрел с нежностью и тоской. И за его спиной, охваченное ярким пламенем, рассыпалось тысячами искр золотое крыло…