Патриция Бриггз - Альфа и Омега Страница 8

— Мы встретились пару раз. Он водил меня в ближайший ресторанчик и в парк, даже в один раз сводил в заповедник. В итоге он пригласил меня прогуляться по лесу. "Полюбуемся луной" сказал он. — И даже теперь, когда она говорила обэтом, то у нее дрожал голос. — Он попросил меня подождать минутку и пообещал, что скоро вернется.

Она помнила, что он был очень взволнован, почти в бешенстве от чего-то. Он похлопал по карманам и объяснил, что забыл кое-что в машине. Она даже разволновалась, что он пошел за обручальным кольцом. Раздумывала как бы понежнее отказать ему. Ведь они совсем не долго были знакомы, а химии между ними вообще не было. Хотя он казался очень хорошим, ее все равно что-то в нем отталкивало, интуиция кричала Анне, бросить его.

— Прошло несколько минут, и я уже собиралась пойти искать его, когда вдруг услышала шелест в кустах.

От воспоминаний, кожу на лице начало покалывать.

— Ты не знала, что он был оборотнем?

Голос Чарльза напомнил ей, что она в безопасности, в своей квартире.

— Нет. Я считала, что оборотни — это только сказки.

— Расскажи, что было после нападения.

Ей не надо было рассказывать ему, как Джастин часами гонялся за ней, и всякий раз, когда ей казалось, будто она смогла оторваться, он из ниоткуда возникал у нее за спиной. Ему нужна только лишь стая Лео. Анна вздохнула от облегчения.

— Я проснулась в доме Лео. Сначала он был взволнован. В его стае была только одна девушка. Потом они обнаружили, кто я.

— И кто же ты, Анна?

Его голос похож на дым, подумала она, мягкий и невесомый.

— Покорная, — сказала она. — Низшая. — Его глаза так и остались закрытыми, она добавила: — Бесполезная.

— Они так тебе сказали? — Вдумчиво пробубнил он.

— Это правда.

В принципе, ее это должно было расстраивать: все те волки, кто не презирал ее, то просто жалели. Но она не хотела быть доминантом и причинять другим боль.

Он ничем не ответил, так что она продолжила свой рассказ, пытаясь поведать ему о всех деталях, которые могла припомнить. Он задал несколько вопросов:

— Кто учил тебя контролировать своего волка?

(Никто, она училась сама. Еще одна марка бесполезности, как объяснили ей, ведь она не доминант.)

— Кто дал тебе телефон Маррока?

(Третий Лео, Бойд Гамильтон.)

— Когда и почему?

(Прямо перед тем, как супруга Лео помешала ему отдать Анну любому мужчине, которого он хотел вознаградить. Анна пыталась избегать сильных волков и понятия не имела, почему он дал ей номер и вообще не хотела спрашивать.)

— Сколько новичков вошло в стаю начиная с тебя?

(Три, все мужчины, но двое из них не могли управлять собой, и их пришлось убить.)

— Сколько сейчас членов стаи?

(Двадцать шесть).

Когда он, наконец, остановился, то она удивилась, поняв, что прислонилась спиной к стене на другой стороне комнаты. Медленно, Чарльз поставил стул на пол и потер переносицу. Он глубоко вздохнул и впервые с того момента, как она начала говорить, посмотрел на нее.

Она задержала дыхание, увидев яркое золото его глаз. Он был очень близок к изменению, вызванному каким-то сильным чувством, и как бы она не всматривалась в его глаза, не старалась прочитать это в его теле или его аромате — все равно не получалось, ему удалось скрыть это от нее.

— Есть несколько правил. Во-первых, никого нельзя обращать без их согласия. Во-вторых, никого нельзя обращать, пока его не проконсультируют и пока он не пройдет простой тест, чтобы продемонстрировать, что они понимают, что означает обращение.

Она не знала, чем ответить, но она наконец-то вспомнила, что должна опустить глаза.

— Судя по тому, что ты сказала, Лео добавлял новых волков, и он не сообщал об этом Марроку. В прошлом году он приехал на наше годовое собрание с супругой и первыми четырьмя, (в том числе с Бойдом Гамильтоном) и объявил нам, что его второй и третий поженились.

Анна нахмурилась.

— Бойд был третьим, начиная с момента, как я попала в стаю, а Джастин вторым.

— Ты упомянула, что кроме тебя в стае только одна женщина?

— Да.

— Должно быть четыре.

— Про них мне никто не рассказывал, — ответила она.

Он проверил ее холодильник.

— Они берут с тебя плату. Сколько они просят?

Его голос был кипящим низким басом.

— Шестьдесят процентов.

— Ах. — Он снова закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Она чувствовала мускусный аромат его гнева, хотя его плечи все еще были расслаблены. Больше он ничего не сказал, она прошептала:

— Я могу чем-нибудь тебе помочь? Вы хотите, чтобы я уехала или говорила или включила музыку?

У нее не было телевизора, но было старое стерео.

Его глаза остались закрытыми, но он улыбнулся, точнее, слегка подернул губами.

— Обычно я лучше себя контролирую.

Она ждала, но, казалось, все только ухудшалось.

Его глаза неожиданно распахнулись, холодный желтый взгляд приковал ее к стене, где она сидела, он пересек комнату. Ее пульс неустойчиво подскочил и она прижала голову к груди, пытаясь стать еще меньше. Она скорее почувствовала, а не увидела, что он сел перед ней. Его руки прижались к ее щекам, придав им чашевидную форму, они были такими горячими, что она вздрогнула.

Он рухнул на колени, прижавшись носом к ее шее, дал отдохнуть телу, твердому как железо, заманив ее в ловушку между ним и стеной. Он положил руки по обе стороны от нее и застыл. Его горячее дыхание обжигало ее шею.

Она села как могла, в ужасе от того, что могло настолько сильно выбить его из колеи. Но что-то в нем не давало ей действительно испугаться, что-то, что говорило ей: он не причинит тебе боли. Он никогда не причинит тебе боль.

Что само по себе было глупо. Все доминанты причиняли боль тем, кто был слабее их. Ее так много раз избивали. И то, что она могла быстро исцеляться, не делало это ничуть не приятнее. Но вне зависимости от того, что она себе говорила, она должна его бояться, он — доминант, этого странного мужчину она впервые увидела прошлой ночью (ну, или точнее, очень ранним утром). Тем более от него пахло гневом, а еще весенним дождем, волком и мужчиной.

Она закрыла глаза и перестала бороться, позволив сладкой резкости его аромата смыть весь страх и злость, вызванную ее рассказом. Как только расслабилась она, то и ему стало лучше. Твердые мускулы смягчились, руки скатились со стены и оперлись ей на плечи.

Через некоторое время, он отодвинулся, но все равно остался сидеть, только приподнял голову выше ее. Он поднял большим пальцем ее за подбородок до уровня его глаз. Если бы она могла всю оставшуюся жизнь видеть эти глаза, то была бы самым счастливым оборотнем в мире. И это испугало ее намного больше его гнева.