Ольга Горошанская - Загораются звёзды Страница 8

Поймав недоуменный взгляд, переспросила более понятными для него словами.

— Ну, чем вам нравится заниматься в свободное от работы время?

— Алхимия, охота на демонов и прочую нечисть, но вот вместо этого занимаюсь спасением разный индивидуумов, которым не хватает мозговых импульсов заметать магические следы, ведущие в дом… — к концу предложения он еле слышно шептал, и было очень сложно разобрать слова, но переспрашивать не решалась.

Севем на минуту замолчал, вглядываясь в ее глаза, а потом вдруг отвел взгляд.

— Для начала мы отправимся на ярмарку…

— А…

— Если будете перебивать, вообще ничего не буду рассказывать, — строго смерив ее взглядом, проговорил, словно не мог ответить на пару интересующих ее вопросов. Пусть они и казались ему слишком простыми и глупыми, для Лео оставались чуть ли не удерживающим якорем, за который при необходимости можно зацепиться.

— Хорошо, перебивать я не буду, но хотелось бы уточнить, если на меня ведется охота… кстати, кем?

— Когда происходит достаточно сильный выброс магии у, так скажем, нового волшебника, колдунами называют злых, — объяснил он, пока собеседница снова не перебила его новым вопросом, — этот сигнал получают все, кто хоть поверхностно следит за изменениями в магической среде. Таким образом, новая волшебная единица раскрывается, словно цветок и начинает «пахнуть». Мы реагируем на него, потому что нам необходимо увеличение количества магов, а Охотники — чтобы заставить вас любезно отказаться от магической силы, хотя за сегодня они и так достаточно выкачали из вас. Небось, будут пировать около месяца. В любом случае, вас никто бы и не обнаружил, если бы не множественные свидетели, и кто-то из них, возможно даже невольно, в чем я лично сомневаюсь, отправил соответствующий сигнал, раскрывающий вас.

— И если «новый волшебник» не отказывается от магии, его сжигают на костре? Что-то ничего подобного не слышала за последние лет так двести, — с сомнением в голосе, подметила, внимательно следя за рассказом.

— Сжигание — самый действенный способ избавиться от волшебника, но так же и самый жестокий, поэтому те, кто попадает в руки Охотников, все же отказываются от волшебной силы добровольно. Ведь не обязательно умирать всем. Охотники не всегда выкачивают все силы, искра может сохраниться и после ритуала, пусть и в редких случаях.

— И как это происходит?

— Маги обычно либо запирают магию в себе, отдавая излишки, поэтому не могут пользоваться силой, либо отдают всю в специальный сосуд, но некоторые все же умирают, хоть и не так мучительно, но все равно в этом мало приятного — впоследствии ритуала волшебник чаще всего теряет частицу себя. Говорят, частицу души, но это неизвестно доподлинно.

— Естественно, — согласилась Лео, раздумывая над полученной информацией и начиная ощущать, привыкает к мыслям о магии. На мгновение даже словила себя на мысли, что, наконец, попала в родные места, откуда ее забрали еще маленькой, а сейчас воспоминания кружили легкой дымкой наваждения. Пришлось даже остановить себя, напоминая, никогда не была в волшебном мире, ведь родители ушли из него задолго до ее рождения.

— Но, если Вы — маг и не колдуете на территории Охотников, а это практически весь мир за исключением некоторых мест, или они всего лишь не могут уловить Вашу магию, то есть до этого Вы нигде не засветились, совершив преступление — можете разгуливать, где хотите, пока Вас не обнаружат.

— Забавно.

— Так вот, мадемуазель демро Нат. Мы сейчас отправляемся на ярмарку. Вас нужно подготовить для обряда.

— Так вы решили убить мою душу? — испугалась Лео, сильнее вжимаясь в спинку кресла, опасаясь, этот волшебник тоже хочет забрать ее силу себе. По спине скатилась холодная капля, отвлекая, раздражая, но отрезвляя и заставляя собраться с мыслями и приготовиться дать отпор, если понадобится. Потом уже мысленно хмыкнула: за то время, как собеседник делает вдох перед началом предложения, сама успевает обдумать чуть ли не половину сценария действий, окажись в той или иной ситуации. Еще с самого утра ей начало казаться, будто время стало тянуться дольше, но только сейчас стало понятным: что-то внутри приоткрылось и начала думать быстрее.

— Ох, нет, естественно. Для обряда выяснения свойства вашей магической сути, но для этого у вас должен возобновиться магический баланс, что практически невозможно сделать здесь ввиду наложенных заклинаний на место, — пояснил дем Гор, слабо улыбнувшись, находя ее поведение забавным.

Он подошел к массивному столу, и ей представилась возможность осмотреть довольно светлую комнату в антикварном стиле. Слишком вычурно на ее вкус и множество блистающих поверхностей немного раздражало, будто дома в ее отсутствие кто-то похозяйничал. Сейчас спокойно могла разглядеть малейшие изящные золотые узоры, встречающиеся в самых неожиданных местах, например, тонкая зеленоватая вязь оплетала косяк двери, по плинтусу окружала комнату, забегала на подоконник и очерчивала окно. Под рабочим столом и креслом на паркете разросся чуть выпуклый цветок, на прожилках которого тоже можно было разобрать мелкие буквы. Где ковер покрывал пол, сквозь вязь пробивались тонкие щупальца света, замыкая целостность рисунка. Это показалось немного странным, но все же решила уточнить позже — накопились другие, более важные вопросы.

«Вот здесь было бы место тому креслу из кабинета ректора», — отстраненно кивнула, рассматривая мебель, расставленную с эстетическим вкусом и… да! В углу стояло именно такое кресло, только узор и сама ткань обивки немного отличались.

За окном шел дождь, но его отзвуков не было слышно. Оконную раму обрамляло светло-синее сияние примерно такой структуры, что и выпущенное волшебником заклинание в кабинете ректора. По периметру стен стояли книжные шкафы, на стеклах которых тоже лежала тень зеленовато-золотого узора — создалось впечатление: легко эти книги не достать. Ступни ног утопали в длинном и очень мягком ворсе темного, почти черного ковра, но эта мягкость не уступала чувству опасности, будто темнота могла поглотить человека полностью, стоит лишь пройти чуть ближе к центру.

Ее внимание привлек не очень приятный скрип, похожий на царапанье, словно поблизости маленький рыжий мышонок с черными глазками-бусинками грыз сухарь, поэтому повернула голову на источник, желая развеять возникшую перед глазами картину. На столе первым делом заметила две прозрачные пузатые баночки с порошками: одна с золотым, а вот другая с абсолютно черным. Севем дем Гор писал на крупном листе бумаги с гербовой печатью, периодически, но довольно редко, обмакивая на несколько секунд странного вида палочку в черный порошок.