Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу Страница 8

– Не бойся, – мягко сказал он, немного сдвигая большой палец и поглаживающими движениями лаская моё запястье. – Это же просто сон. А во сне могут происходить всякие чудеса. Попробуй изменить тепло, которое ты чувствуешь сейчас, на холод.

На этот раз переспрашивать я не стала. С той секунды, когда тепло достигло моего локтя и начало становиться почти жаром, мне и самой хотелось вернуть прохладу. Правда, как это сделать, идей у меня особо не было.

«Может, надо представить что-то холодное?» – решив испробовать собственную теорию, я прикрыла глаза, воображая бочку, заполненную льдом. В таких торговцы иногда привозили рыбу. Жар немного стих, и я радостно открыла глаза. Но почти сразу вскрикнула от боли. Она обожгла руку, будто на неё вылили целую чашку горячего чая.

– Отпусти! – пискнула я. – Что ты делаешь?!

Почему-то сон, начавший рассеиваться от простого щипка предплечья, при появлении этой боли никуда не девался, а незнакомец продолжал мягко, но крепко держать меня за руку.

– Тебе не нужно представлять какой-то холод. Попытайся найти его в себе, – велел он.

А следом повёл себя совсем не как джентльмен и положил свободную ладонь мне на грудь.

– Эй! – я снова взвизгнула, но незнакомец только усилил давление.

– Попробуй найти холод здесь, – резко выдохнул он.

И если раньше его слова звучали как просьба, то теперь они больше походили на приказ.

«А что я теряю?..» Мне не нравилось подчиняться никому, но боль, похожая на ожог кипятком, становилась всё более нестерпимой. «Если что-то пойдёт не так, я просто проснусь. Обязательно проснусь», – решила я и закрыла глаза, пытаясь найти столь желанный холод под ладонью незнакомца на груди.

Это было странно. Сначала я чувствовала только биение своего сердца и движение рёбер от прерывистого дыхания. Мужские пальцы, совершенно неподобающим образом сжимавшие ткань платья и касавшиеся округлости груди над воротом, отвлекали.

– Убери руку, – выдохнула я, чувствуя, как рыдание подкатывает к горлу.

Слишком горячо было руке, а слёзы, накопленные ещё в момент расставания с Финном, только и ждали нового повода пролиться. Я была уверена, что незнакомец подчинится моей просьбе, но он только придвинулся ближе.

– Я помогу тебе. В этот раз и ещё дважды в будущем. Но будь осторожна, расходуя эту помощь. Четвёртой попытки не будет.

Странные слова, сказанные на удивление холодным и бесстрастным тоном, вернули все страхи и сомнения, которые я испытывала в начале сна, оказавшись в одной постели с незнакомым мужчиной. Однако возражения и вопросы застряли в горле, когда под рёбрами что-то затрещало.

Это был тихий, почти мелодичный звук. Так тонкая корка льда, покрывавшая мелкий пруд в саду Сакуры зимой, разбивалась с первыми лучами солнца от малейшего прикосновения. Так редкий в Англии снег хрустел под ногами, если кому-то удавалось найти его нетронутым и не растаявшим. Так звенели поутру листья, на которых росу поцеловал ночной холод.

– Что это?.. – прошептала я, хватаясь свободной рукой за ладонь незнакомца, прижатую к груди.

– Холодно? – тихо спросил он.

– Да…

Я почувствовала, как сердце стало биться медленнее, как будто лёд покрывал именно его. Зрение прояснилось, всё вокруг стало невыносимо чётким.

Взглянув на своего то ли мучителя, то ли учителя, я смогла увидеть то, что не должно было быть доступно человеку: светящиеся голубые прожилки в радужке его глаз, каждый отдельный волосок на его голове и каждый незаметный изъян на идеальной коже.

Моргнув, я посмотрела ему за спину. В дальнем углу комнаты поблескивала паутина, а в ней перебирал тонкими конечностями крошечный паук. Я всегда боялась пауков, но этот был таким маленьким, что до сего мгновения не попадался мне на глаза. А теперь я видела не просто его самого, но и могла разглядеть восемь блестящих бусинок глаз и мельчайшие щетинки на округлом туловище.

Холод, полностью охвативший сердце, пробирался дальше по телу, и вслед за зрением изменился слух. Сначала я задохнулась от тонкого раздражающего звона в ушах, но постепенно начала различать звуки, которые прежде никогда не слышала: где-то в гостиной – на этаж ниже моей комнаты – миссис Тисл занималась вязанием. Спицы ударялись друг о друга, делая новые и новые петельки из шерстяных нитей, с шелестом скользящих по ним. Гувернантка спокойно дышала. Я не задавалась вопросом, почему она была в моём сне – мне было слишком спокойно. Отвлекшись от дыхания миссис Тисл, я услышала звон паутины – той самой, по которой передвигался маленький паучок с четырьмя парами глаз.

Медленно втянув носом воздух, я почувствовала запахи с улицы, источник каждого из которых могла точно определить. Они смешивались с запахами в комнате: не до конца отстиранный пот вперемешку с мылом из вещного сундука, травянистый аромат, исходящий от одеяла, под которым я спала после утреннего бега по полю, и какой-то неуловимо свежий морозный запах от незнакомца.

Во рту стояло много разных привкусов. Казалось, слюна впитала травяной настой, который мне дала миссис Тисл, и он смешивался с солоноватым вкусом овощного рагу, которое я ела накануне. Даже у слёз, стоявших в горле, и вдыхаемого – уже через рот – воздуха были свои вкусы, которые до этого момента я не знала, как описать, а теперь чувствовала во всех деталях.

Последним изменилось осязание. Пальцы, сжимавшие руку незнакомца на моей груди, ощутили гладкость его кожи и каждую ниточку в рукаве кимоно. И то и другое было одновременно тёплым и прохладным. «Это точно сон… – со странной заторможенностью решила я. – В реальности чувства не могут быть так остры! Не могут…»

Холод, охвативший всё тело, был точно таким же, как в момент моего отчаяния при близости с Финном. Он не пугал, не заставлял замерзать, а был чем-то естественным и родным. Сфокусировав взгляд на комнате, я поняла, что в ней идёт снег. Белые хлопья появлялись под потолком и мягко опускались на пол, кровать, вещи и на нас с незнакомцем.

– Так красиво, – выдохнула я.

Обжигающая боль в руке давно прошла, поглощённая приятной прохладой мужского прикосновения.

– Ты поняла, где зародился этот холод? – тихо спросил незнакомец.

– В сердце?

– В центре. В середине твой сущности. Рядом с сердцем, но не в нём.

– Я не понимаю…

– Придётся понять.

Юноша склонился ещё ближе, и я почувствовала на лице его дыхание. С новыми ощущениями, обострёнными до предела, это было до мурашек приятно.

– Не позволяй себя разочаровывать, Минори-тян[5]. Ни мужчинам, ни женщинам, ни событиям. Ты свободна. И ты вольна делать то, что тебе хочется.

Странные слова незнакомца, сказанные шёпотом, и моё полное имя, давно сменившееся для