Любовь по науке, или На практику в другой мир - Миленина Лидия Страница 87

Третьей – бейария Дренера. На ней даже цветочки распустились. Все же, видимо, в чем-то мы с противоречивым принцем подходим друг другу.

Самой пышной, согласно нашим ожиданиям, должна была стать бейария Гарвера. Она и верно удалась на славу! Большая часть цветов постепенно превращалась в маленькие красные ягоды. А зелень была такой сочной, что просто загляденье!

Но и она не могла соперничать с бейарией Гарона. Густая, пышная, высокая, она вся была усыпана ягодами. Некоторые ягоды уже созрели, скоро можно будет собирать семена!

– Да, не понимаю! – рассмеялся Гарон, крепко обнимая меня за талию. – Мы ведь не были истинной парой в той жизни. И в этой тоже… Просто любим друг друга.

– А думаешь, любить – этого мало? – улыбнулась я. – Вообще-то это самое главное. Любить той самой любовью, не зависящей ни от чего. Способной пережить смерть. Очень пафосно говорю, да?

– Нет, очень хорошо, продолжай. Только все равно непонятно.

– Да просто ты сам говорил, что душа важнее тела! И хотел доказать, что истинность – свойство тела, значит, она слабее любви, живущей в душе. Ты ошибся в одном. Ты думал, что у душ не может быть истинности. А вот бейария – умнее. Она чувствует любую истинность. Наша истинность сильнее, потому что она – на уровне души. И я тебя стукну – любя, конечно, – если скажешь, что нет! Потому что другого объяснения не вижу. Просто и в той, и в этой жизни, все они, другие претенденты, ощущали истинность, которая ближе к телу. А у тебя была истинность души – видимо, не столь очевидная, в чем-то – более сложная… Но более глубокая и сильная!

Гарон ласково поглядел на меня и, кажется, согласился. Потом вдруг рассмеялся:

– Умница, красавица, еще и драконица. Жениться на тебе, что ли?

– Что?! – в шутку рассмеялась я. – Ты только сейчас это решил?

– Да нет, просто шучу. Настроение хорошее. Кстати, любовь моя, Машенька, скажи, как ты воспримешь, если я попрошу тебя кое о чем?.

– О чем же?

– Хорошо бы нам с тобой… провести консумацию, не дожидаясь свадьбы. Я понимаю, что это может звучать оскорбительно. И я никогда бы не посмел предлагать тебе подобное… – при этом его глаза горячо сияли. Явно надеется на утвердительный ответ. – Но свадьбу мы сможем сыграть не раньше завтрашнего дня! А парням пора бы избавиться от пытки. Помнишь? Только интимная близость с избранником избавит остальных от влечения к тебе. А то погляди, их опять кроет.

И верно. Чуть на отдалении стояли Гарвер, Дренер и Дэрет. Вроде как беседуя друг с другом. А на самом деле поглядывали на нас с Гароном и периодически морщились.

– Вот что я скажу тебе, дракон, – прошипела я Гарону. – Испортить свадьбу спешкой я тебе не дам. Поженимся, когда все красиво подготовим! А что касается этой, как ты сказал по-умному… консумации. Я же не садист! Сейчас ты, драконище, подхватишь меня на руки, поставишь полог невидимости и понесешь меня в свои, хм… покои. Ну или еще куда-нибудь в спокойное романтичное место. И… в общем, ты меня понял! И давай не затягивать, а то как бы Лагерра не примчалась!

Дочка, как ни удивительно, проявила гражданскую ответственность. И сейчас занималась строительными работами вместе с другими сильными магами. А Гриша с Красоткой – мудрые птички – отправились присмотреть за ней.

– Люблю тебя! – хрипло прошептал Гарон. – Гениальное решение!

Уговаривать его, ясное дело, не пришлось. Он подхватил меня на руки и сразу начал целовать.

Только полог невидимости не поставил, как потом выяснилось, – продефилировал со мной на руках прямо мимо других претендентов. Хулиган. Решил подразнить соперников напоследок.

Впрочем, мне было так хорошо, что тогда я этого не заметила. А потом… потом и вовсе стало все равно.

Потому как, похоже, наступал хеппи-энд. И, видимо, не только у нас.

Наверное, если бы я не вспомнила, что я – Таратта, то наша первая близость с Гароном не смогла бы стать такой взаимопроникающей и глубокой. Я, не шибко опытная (а попросту – почти неопытная!) девушка, наверняка чего-нибудь бы да засмущалась. Например, собственной бурной реакции на каждое прикосновение моего дракона, своего желания быть все ближе, еще ближе, отдаться ему, раскрыться навстречу…

Но я-то вспомнила! Поэтому мы принадлежали друг другу в полной мере – с полным доверием, страстью и нежностью. А девочка Маша Мошкина познала, что значит та близость, о которой все мечтают, но «никто не испытывал». То есть – близость, где в процессе душа участвует не меньше, чем тело. Я, конечно, шучу по поводу «никто не испытывал»! Но все же такое взаимопроникновение на уровне душевных чувств бывает нечасто. И по мне так – только у любящих сердец.

В общем, мы с Гароном обретали друг друга снова и снова в его небольшом особнячке, что располагался на самой границе факультета магического естествознания. А когда у меня не осталось сил (у драконов они, казалось, бесконечны, так что Гарону пришлось немного поумерить пыл), я лежала в его объятиях, его пальцы перебирали мои волосы, и на душе было… просто немыслимо хорошо.

Да и тело все расплылось, стало невесомым, его охватило блаженство.

Самое удивительное, что все это время нас никто не потревожил. Правда, Гарон признался, что поставил на особняк защиту – если кто-то придет и начнет стучаться, то у нас в спальне раздастся сигнал. И без разрешения хозяина никто не пролезет, строение не пустит.

Иными словами, в кровати мы провалялись до вечера. Потом захотели есть, и Гарон собрался на кухню, где, по его словам, «хм… ну какая-то еда вроде осталась!». И тут раздался этот самый сигнал.

Гарон приложил руку к виску и поморщился.

– Лагерра, между прочим! – сказал он. – Я спущусь. Мы ведь сами поселили ее ко мне.

– А-а! – всполошилась я. – Одеваемся скорее! Говорят, дети не должны видеть близость своих родителей и даже намеки на нее! Даже взрослые дети!

В общем, мы срочно натянули на себя одежду. В смысле Гарон натянул на себя, а потом помогал мне, у которой после всего не двигались руки и ноги. Все это время отчаянный трезвон продолжался.

В итоге, держась за локоть жениха, я вместе с ним спустилась вниз. Гарон усмехнулся и открыл дверь.

Лагерра влетела внутрь.

– Папочка! – воскликнула она и кинулась к Гарону обниматься.

Потом увидела меня и тоже обняла:

– Мамочка! – и словно очнулась: – Хм… А вы что тут делаете? Мне что, ждать братика или сестричку? – Лагерра хитро склонила голову набок. – Я не против, вы не подумайте!

– Хм, может быть… – растерялся Гарон.

– Я даже не знаю… – ляпнула я.

Вообще-то никаких средств предохранения я не припасла, а предохраняться магически еще не умела. И Гарон вроде бы тоже никак не предохранялся. Видимо, как и мне, ему это казалось оскорблением нашей любви.

– Ах, я бы очень-очень обрадовалась! У нас тогда будет большая семья! – размечталась Лагерра.

– Проходи, дочка, – отступил в сторону Гарон. – Ты ведь домой пришла. А мы с мамой, пожалуй, прогуляемся…

– Нет-нет, папочка, мамочка! Я просто пришла спросить. Мне принц Дренер только что предложил слетать с ним посмотреть на море с Далеких скал. Можно я полечу, а вернусь… допустим, завтра, – и она как-то подозрительно скромно опустила глаза. Даже почти покраснела.

Я опешила от ее вопроса. Вот не зря я думала про проблемы с сепарацией. Как-то не ожидала, что Лагерра будет отпрашиваться у нас слетать на свидание. Что вообще будет спрашивать о чем-то. Она ведь взрослая и долго жила совершенно самостоятельно.

Может, конечно, это она поначалу. Ей доставляет удовольствие, что у нее есть оба родителя, которым на нее не наплевать, у которых нужно спрашивать разрешения. Думаю, скоро ей это надоест.

А еще…

Свидание! С Дренером! То есть он уже может обращать внимание на других девиц?! Не успела я лечь в постель с избранником, а уже подействовало как надо. Нет, я, конечно, очень рада. Но каков принц!

Мы с Гароном стремительно переглянулись. И тут он грянул, как нормальный рассерженный отец: