Юлия Козырева - Красавица для чудовища Страница 9

— Ты меня нашел, — прошептала она со странным выражением на лице.

— Это легко было сделать, — тихо сказал Редьяр, глядя на нее голодным, но каким-то тоскливым взглядом. — Слава о Фире Иридийской бежит впереди нее.

Он встал в метре от девушки, не решаясь подойти ближе.

— Присядь, ты устала, — засуетился он, опуская ее на край кровати А Сапфира съежилась, вспомнив их первую ночь, когда он тоже усаживал ее на постель.

Увидев ее реакцию, он смутился.

— Я тебя не обижу, моя маленькая принцесса. Ты сама излечила меня от того, что с десяти лет грызло душу.

— Меня теперь трудно обидеть, кому бы то ни было, — усмехнулась она в ответ.

— Я прошу, Сапфира, вернись ко мне. Все будет иначе. Я буду каждый день заслуживать твое прощение. Ты нужна мне.

— Редьяр, — нежно прошептала она, поглаживая его по щеке маленькой ручкой. — Мне тоже тяжело, но что мы будем делать, когда мне захочется убивать? Будем искать преступников или каких-нибудь беззащитных жертв?

Он попытался возразить, но она прижала к твердым губам тонкий пальчик.

— Я не смогу так. Только сейчас я до конца поняла все. Поняла, как тяжело тебе было. Тебя поработило проклятье тьмы, когда ты был еще в том нежном возрасте, когда дети особенно восприимчивы как к добру, так и к злу. Ведьма захватила мальчика в момент, когда он упивался тем, что делал гадости. Она воспользовалась этим. Твоя душа еще не окрепла, и ты не мог сопротивляться, впустив тьму в свое сердце. Я давно уже все простила, мой принц. Теперь у тебя есть возможность стать таким, какой ты на самом деле. Пользуйся этим.

Он прижался головой к ее коленям и буквально простонал:

— Мне не нужна эта пустая, бессмысленная жизнь. Я не могу уйти, не используя последний шанс переубедить тебя. Я должен быть с тобой. Я хочу дарить тебе любовь.

И он стал покрывать страстными поцелуями ее лицо, которое видел во сне каждую ночь. Ласкал губами брови, щеки, подрагивающие ресницы.

Сапфира замерла, боясь пошевелиться, не решаясь спугнуть момент. Она поддавалась эгоистичному желанию в последний раз получить долю нежности и любви.

Девушка застонала, едва он приник ее губам, скользя между ними горячим языком. Придвинувшись ближе, она обхватила кончик его языка губами и втянула его глубже, все также не трогая руками вожделенное тело.

Его ладони осторожно скользили по хрупкой шее, распускали кольца волос, гладили похудевшую в последнее время талию. Редьяр окружил ее своей силой и энергией, отгораживая от внешнего мира. Даже голоса в голове не беспокоили девушку. Или она научилась от них закрываться?

Она выгнулась в сильных руках, шепча что-то невразумительное и подставляя жаждущую ласок грудь.

— Вот так, — приговаривал счастливый принц, лаская горошины сосков. — Все правильно. Ты ведь моя, правда? Моя. Любимая.

Одежда растворилась в порыве страсти, не смея мешать любовникам.

Выгибаясь и держась за широкие плечи, она позволяла ему ласкать стройные ноги, ласкать внутреннюю поверхность бедер, гладить нежные складочки.

Все так же, не открывая глаз, она притянула его ближе, целуя в ответ, исступленно лаская дерзким язычком.

И когда он проник в нее, пронзительно нежно, сдерживая рвущееся наружу желание, она поняла, что сейчас заплачет и прерывисто зашептала:

— Еще. Сильнее. Ну, давай же. Я хочу сильней. Еще быстрей. Еще.

Он исполнял ее желания, отдавая всего себя, растворяясь в любимой женщине…

После с пользой проведенных дня и ночи, Редьяр медленно просыпался, млея от счастья, как вдруг его толкнула под бок неясная тревога. Он мгновенно вскочил, уже догадываясь, в чем дело.

На деревянной лавке лежал лоскут ткани, на котором чем-то черным, засохшим неровной коркой, было выведено: "Прости. Мы не можем быть вместе. Сегодня я поняла, что представляю опасность даже для тебя. Я не переживу, если ты погибнешь от моей руки. Прощай. Не искушай судьбу и не ищи меня".

Селяне испуганно вздрогнули, когда над деревней пронесся тоскливый вой.

Вот уже сутки она шла, не останавливаясь, не притрагиваясь к еде. Проснувшись после ночи любви, она с ужасом поняла, что ее тело скручивают муки голода, а голова трещит от рева разъяренного демона. Что же она наделала? Расслабилась. Непозволительно расслабилась. Затаив дыхание, она встала с кровати и тихонько оделась, стараясь не смотреть, на спящего мужчину. Стараясь не вдыхать соблазнительный, сладкий запах жизни.

Ей стало страшно от того, на что толкали ее инстинкты. Хотелось бежать прочь, но девушка собрала силы для последнего, необходимого действия. Сапфира оторвала от грязной серой одежды небольшой лоскут, который использовала вместо бумаги. Чернила ей заменил нож, которым она сделала надрез на руке. Было неприятно макать острие в ранку, да и буквы получались корявыми, из-за того, что руки тряслись, но записка была готова.

И теперь она направлялась к поставленной цели, иногда, перемещаясь пешком, иногда, сминая пространство. В какой-то момент Сапфира заметила, что лес неуловимо изменился. Он стал гуще, зелень — более сочной. Деревья были оплетены ползучими растениями с крупными резными листьями и большими цветами, воздух напоен сладкими ароматами и еле слышной мелодией.

Она осторожно ступала, не ощущая земли под густой травой. Все вокруг было как-то необычно, а еще, что-то очень смущало. Что-то важное…

Неожиданно перед ней возникла арка из переплетенных кустарников и пушистых ветвей деревьев. Сапфира нырнула под нее и оказалась на небольшой поляне. Деревья, склонившись, образовали над поляной зеленый покров, погружая ее в тень. Девушка будто увидела старинную картину, написанную яркими красками.

В центре поляны стоял юноша и пел песню на незнакомом языке, играя на каком-то странном инструменте, напоминающем миниатюрную арфу. Нежная мелодия переливалась, наполняя все вокруг покоем и удовлетворение. Те же чувства, похоже, испытывала красивая женщина, сидевшая в кресле перед юношей. Она была одета в легкое платье, украшенное живыми цветами. На белокурой голове красовался венок из маленьких роз.

Красавца склонила голову на изящную руку и слушала песню, умиленно улыбаясь.

— Коэнель, достаточно, — благосклонно кивнув, сказала она. — Наша гостья уже нашла нас. Проходи, дитя мое.

Сапфира с восторженным выражением на усталом лице подошла ближе под шепот густой травы.

— Ты устала, должно быть, присядь, — чудное создание не говорило, а словно пело. Ее голос напоминал пенье птиц и журчанье ручья. Взмах рукой — и возле Сапфиры появился стул с высокой выгнутой спинкой.