Во имя Долга (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна Страница 9

— Почему ты не раздеваешься?

— Хочется рассмотреть во всех подробностях? — рассмеялся он. — Извини, такого удовольствия я тебе не доставлю. Я, знаешь ли, не люблю встречать неприятности с голой задницей. А в твоей компании, зверушка, я кроме неприятностей уже ничего не жду.

На этом разговор затих. Через несколько секунд погас свет, и в недрах маленькой яхты воцарилась такая же безграничная тьма, как и за её пределами, нарушаемая только мерцанием огоньков на панели управления.

И на меня вместе с темнотой навалилась боль и отчаянье, усугублённые плохим самочувствием и колотьём в начавших отходить от парализатора завёрнутых за спину руках. Отдать должное Зуеву, связал он меня аккуратно, даже почти бережно, ухитрившись не нарушить кровообращение конечностей. Очень… профессионально.

Дыру надо мной в небе, как же обидно и горько было осознавать себя пустым местом, жалкой самоуверенной идиоткой. Хуже того, обидно было не только за себя, это ещё как-то можно было пережить, но за вот это пренебрежительное снисхождение к моей родине. Нам помогут из жалости, как нищим попрошайкам.

Найти решение самим, пусть даже украсть его, было не зазорно и достойно. А вот так, принять от тех, кто снисходительно называет нас «зверушками»? Было чудовищно противно, мерзко, обидно до слёз, но — выбора у нас не было. И если эти проклятые земляне предложат свою помощь в любой форме, мы наверняка согласимся. Потому что альтернатива одна: гибель.

Это началось по человеческому летосчислению почти два века назад. Столкновение планеты с крупным метеоритом, помимо серии разрушительных землетрясений, принесло гораздо более серьёзную беду. Оно повредило атмосферу планеты, а если точнее — ту тонкую плёнку озонового слоя, что защищала её от опасного излучения собственной звезды. Как, почему, — я не имела ни малейшего понятия. По-моему, об этом не догадывались и наши учёные.

Из-за повышенного радиационного фона начались многочисленные мутации. Новые виды растений, странные животные, болезни, высокая детская смертность, стремительно падающая рождаемость. Наши генетики смогли совершить невозможное: за несколько лет нашли пусть временное, но — решение проблемы. Обеспечили возможность целенаправленных мутаций во всех клетках организма разом. Именно благодаря ей мне удалось сейчас замаскироваться под человека.

Вот только чем дальше, тем сильнее становился разброс, глубже пролегали изменения, и уже сейчас те механизмы, которые дали жизнь мне и моим родителям, давали сбои, и далеко не всегда перестройка организма могла дать нужный результат. У неё тоже имелись ограничения, и несоответствие генов порой приводило к летальному исходу. Впрочем, мне сейчас летальный исход скорее всего не грозил, даже если бы это была третья стадия: у меня столько же хромосом, как и у людей, этот показатель был одним из основных при отборе на данную службу. Но всё равно, хорошо, что до этого не дошло, и вряд ли дойдёт.

С этой мысли я закономерно перескочила на размышления о лежащем рядом со мной мужчине. Я могла относиться к нему как угодно, но моё личное отношение не мешало признать один простой факт: это профессионал, у которого можно было бы научиться очень многому. За пять лет он ни разу не выдал себя ни словом, ни жестом, ни взглядом.

Наверное, именно поэтому он вёл себя вот так, как вёл сейчас. В его отношении ко мне не было ничего личного: ни ненависти, ни симпатии, никаких эмоций. Исключительно соображения рациональности и чего-то вроде привычки. Даже все его издевательства носили как будто какой-то формальный характер; не чувствовалось, что он так уж наслаждается процессом. И это меня, кажется, раздражало ещё больше. Сложно терпеть чужую безупречность, а этот его расчётливый профессионализм был безупречен. Зуев был кругом прав, и тем невероятно злил.

За этими суетными и бессмысленными мыслями меня сморил горячечный тяжёлый сон. Мне не снилось ничего конкретного, просто ощущения — страх, безнадёжность, пустота и безжизненный холод. Отвратительно, но… чего ещё можно было ожидать после окончания такого дня?

Проснулась я внезапно, от резкого бесцеремонного рывка, которым меня повернули на живот.

— Что ты делаешь? — не вполне ещё проснувшись, уточнила я.

— Тебя развязываю, — лаконично отозвался Зуев, действительно распутывая мои руки. Следом за этим он освободил и ноги, и новым рывком поднял меня на них. Выглядел мужчина предельно собранным и даже как будто встревоженным.

— Что случилось?

— Нас нашли, — поморщившись, ответил он. — Вот только личность этого спасителя меня не радует. Меня он ненавидит, а тебя… тебе лучше умереть, чем попасть к нему в руки.

— Почему? — напряжённо уточнила я. После предварительной настройки организма тело было вялым и плохо слушалось, и мысли ворочались еле-еле, но хорошо хоть жар спал.

— Это пираты, — пояснил он, пихая мне в руки ручной бластер какой-то незнакомой модели и полную бутылку воды. — Давай, шевелись быстрее! — он поволок меня куда-то к стене. — Здесь есть тайник, и для того, чтобы его обнаружить, надо разобрать всю обшивку. Они будут снимать ценное оборудование, но до такого вряд ли опустятся. Надеюсь, у тебя возникнет возможность отсюда сбежать, если нет — лучше выжги себе мозги. Я постараюсь убедить их, что я здесь один, и тебя не будут искать. Если получится сбежать, кинь моим весточку с оказией. Дескать, умер героем за правое дело, — он жизнерадостно ухмыльнулся, по дороге достал из бара какую-то бутылку. — Да шевелись ты уже, чёрт тебя дери! — процедил он, заталкивая меня в какую-то каморку полметра на полметра и задраивая за мной дверь. На моё счастье, полностью изолированной от мира я не оказалась, здесь имелся экран, позволявший наблюдать за происходящим внутри яхты, и даже слышать.

А происходило там странное. Зуев, едва не обнюхивая каждый угол, обошёл комнату, устраняя все возможные следы моего пребывания до последней капли крови и чуть ли не до волоска. Тихо ругаясь себе под нос, бросил свою рубашку в утилизатор, соскрёб с предплечья высохший пластырь и выкинул его остатки туда же, аккуратно сложил и убрал на место аптечку. Скинув ботинки возле дивана, мужчина прилично отхлебнул из бутылки, ещё некоторое количество вылил в утилизатор, даже зачем-то намочил волосы. Я представила, как там сейчас должно пахнуть, и поморщилась; не люблю резкие запахи.

Плюхнувшись на диван, майор вытянул ноги и изобразил спящего. Успел почти в обрез; буквально через пару минут, когда я уже начала сомневаться в здравости рассудка человека, раздался взрыв, и в каюту провалилась внутренняя дверь шлюза, оплавленная по краям. Увидев же первого вошедшего, я поняла, почему Зуев даже не думал начинать сопротивление: пришелец был одет в тяжёлую боевую броню и держал в руках здоровенный гравитонный излучатель. Этим оружием можно было в три выстрела разнести в пыль всю яхту.

Мой бывший начальник, очень убедительно изображая вусмерть пьяного, пытался, неуверенно пошатываясь, подняться на ноги и что-то тихонько бормотал себе под нос — кажется, ругался. Если бы я не видела, как быстро и точно он двигался каких-то две минуты назад, я бы точно поверила в эту игру.

Следом за первым громилой вошли ещё трое таких же, и только потом — двое в нормальной, даже очень богатой, но довольно странной одежде: свободные штаны, свободные рубахи, долгополые жилеты и мягкие тапочки на ногах. Эти двое явно были людьми, и были либо родственниками, либо просто принадлежали к одному народу: невысокие, худощавые, смуглолицые, с чёрными вьющимися волосами и чёрными же глазами.

— Кого я вижу? Да неужели сам Семён Зуев?! Вот это удача! — с радостной улыбкой заявил один из черноволосых и кивнул бронированному. Тот передал своё оружие соседу, сгрёб выругавшегося сквозь зубы майора в охапку, жёстко заломив ему руки за спину, и в таком виде представил пред очи командира.

— Какого чёрта? Я что, уже умер? — пьяно ухмыляясь, уточнил Зуев. — Ты же вроде сдох, Айдар!

— Умер? — процедил тот, кого назвали Айдаром, и от души приложил моего конвоира кулаком в живот.