Лес - Челси Бобульски Страница 9

Он бросает на меня косой взгляд.

— Я вернусь и найду способ обойти тебя.

Я качаю головой.

— Я так не думаю, Джек.

— Это не моё имя.

— Это такое выражение.

— Это странно, — он изучает меня. — Ты не такая, как я ожидал.

— Что это должно означать?

Но он мне не отвечает. Он делает шаг вперёд, через порог, и исчезает. Назад в Брайтоншир, в 1783 год от рождества Христова.

Я опускаю взгляд на свою руку. На моём запястье царапина от моего не слишком изящного удара. Мне придётся скрывать её от мамы. Ей достаточно трудно принять то, что я делаю, не видя свидетельств случайных потасовок. Я провожу большим пальцем по монете и оставляю сообщение дяде Джо. «Неприятности на брайтонширском пороге. Отправила домой путешественника, который, похоже, отчаянно хочет вернуться. За этим нужно будет последить, пока мы не сможем найти более постоянное решение».

На самом деле мне не нужно произносить слова — монета записывает мои мысли. Это мера предосторожности, чтобы стражи могли общаться с членами совета, не выдавая своего положения ничего не подозревающим путешественникам, которые могут услышать их голос и убежать. Я понимаю эту важность, правда, но иногда я задаюсь вопросом, действительно ли это всё, что есть в монете — волшебная рация с ещё парой хитрых трюков. Или в ней есть нечто большее. А что, если кто-то мог использовать её, чтобы читать мысли, которыми я не хотела бы делиться?

Клянусь, чем больше времени я провожу здесь, тем больше я начинаю казаться таким же параноиком, как папа.

Час спустя я вернула домой ещё двух путешественников — одного в Лос-Анджелес 1986 года, другого в Шанхай 1450 года, — и дядя Джо ответил на моё сообщение.

«Ты — окончательное решение», — эхом отдаётся его голос в моей голове.

Вот этого я как раз и боялась.

ГЛАВА VII

На моём втором уроке я, папа и дядя Джо садимся за кухонный стол, и они рассказывают мне о Древних, Соглашении и о том, кто такой дядя Джо на самом деле.

Папа начинает с того, что успокаивает меня, говорит, что информации слишком много для десятилетнего ребёнка, и если они движутся слишком быстро, если мне нужно задать вопросы или нужно больше времени, чтобы обдумать всё это, мне достаточно просто сказать об этом. И, может быть, он прав. Может быть, это слишком много для десятилетнего ребёнка, но я не обычный ребёнок. Я прожила всю свою жизнь рядом с лесом, полным магии и тайн, и я так готова узнать его секреты, что уверена, если мне придётся подождать ещё секунду, я лопну от любопытства.

Мама ставит две чашки кофе перед папой и дядей Джо и кружку горячего шоколада передо мной. Я притворяюсь, что у меня тоже кофе, чтобы почувствовать себя более взрослой. Мама целует папу в щеку, затем возвращается к раковине, где начинает скрести грязные кастрюли и сковородки под мелодию своей любимой старой радиостанции, доносящуюся из маленькой красной коробки на подоконнике.

Я знаю, ей не нравится, что я изучаю лес. Однажды ночью я слышала с верхней площадки лестницы, как она разговаривала с папой, когда они думали, что я легла спать. Она хотела бы защитить меня от этого, как будто это нечто плохое, но я не понимаю, как это может быть. Папа сказал, что она знала, во что ввязывалась, когда выходила за него замуж, и это заставило её испустить долгий, глубокий вздох.

— Я знаю, — ответила она. — Я просто не ожидала, что это произойдёт так скоро. Она ещё такая маленькая.

— Я буду защищать её, — пообещал папа. — Я не позволю, чтобы что-нибудь случилось с нашей малышкой.

«Да, — я хотела сказать. — Папа защитит меня». Я не знала, от чего, но его слова, должно быть, заставили маму почувствовать себя лучше, потому что теперь она, кажется, совершенно не против того, чтобы папа и дядя Джо давали мне второй урок.

Хотя она немного усердно скребёт эту сковородку.

Я смотрю на папу, ожидая, что он заговорит, но первым прочищает горло дядя Джо.

— Ты же знаешь, что я ненормальный дядя, верно?

Я киваю.

Мама прибавляет громкость радио.

— Мы с твоим отцом не братья по крови, но иногда семья — это больше, чем кровь. Я тоже не обычный человек. На самом деле, я вообще не совсем человек. Многие люди называют мой народ по-разному — Бессмертные, Туата Де Дананн, Фейри, — но стражи всегда называли нас Древними.

Я морщу лицо. Джо не кажется мне таким уж старым. Должно быть, он прочитал мои мысли, потому что Джо смеется и говорит:

— Это часть волшебства, Винни-детка. Мы стареем гораздо медленнее, чем наши человеческие коллеги.

Дядя Джо, чьё Древнее имя, как я узнала, Джосайя, рассказывает мне между глотками кофе о том, как его народ жил в лесу тысячи лет. Как они привыкли держаться подальше от порогов путешествий во времени, чтобы не навлекать неприятности на свой мир.

— Но проблема с дверями в том, — говорит дядя Джо, — что они открываются в обе стороны.

Хотя поначалу люди боялись леса, и то, как его магия дезориентировала их до безумия, некоторые начали видеть в нём ценный ресурс.

— Эти порталы были ценным инструментом во времена, когда земля была королем, а власть измерялась тем, сколько людей человек убил или поработил, — говорит Джо. — Насколько было бы проще, если бы можно было получить землю, изменив несколько вещей в прошлом? Остановив вторжение вражеских сил или извлекая уроки из прошлых ошибок? Возможно, сражение, произошедшее в открытом поле и приведшее к неудаче и бесчисленным смертям, можно было бы перенести в узкий проход, где враг никогда не ожидал бы от вас удара. Ты видишь, насколько привлекательными могут стать такие возможности? Чтобы никогда не приходилось довольствоваться тем, что есть, когда ты всегда можешь вернуться назад во времени и изменить это так, как ты хочешь, чтобы это было?

Джо делает паузу. У него отсутствующий взгляд, как будто он вспоминает всё это, и тогда я понимаю, что, вероятно, так оно и есть. Он побывал там, будучи бессмертным и всё такое. Насколько это потрясающе?

Папа странно смотрит на него. Дядя Джо качает головой, и они ведут между собой тот же безмолвный разговор, что и всегда бывает у нас с Мер. Однако