Ферма на краю мира - Теона Рэй Страница 9

— Здравствуйте, — я потопталась на пороге, но потом все же сделала нерешительный шаг к прилавку. — Я была вчера у вас, помните?

Бабуля прищурившись, осмотрела меня и кивнула.

— Помню-помню, так что получается, не нашла дорогу домой?

— Да знаете, не совсем. Далеко я забралась, так что решила остаться жить здесь.

Манька нисколько не удивилась такому ответу. Наверное, у них было в порядке вещей уехать куда-то, заблудиться, да так далеко от дома, что проще новый дом обустроить.

— Это ты конечно зря, но дело молодое. От мамки что-ль сбежала? Ты же явно из богатой семьи.

— Вроде того. Простите, не представилась — меня зовут Алевтина.

— Ко мне можешь обращаться госпожа Манретта, — кивнула старушка, и я порадовалась, что узнала ее полное имя. А то “Манька” ну как-то… как будто коровку назвали. — Ты за продуктами, иль как?

— Я карту принесла, — вытащила ее из-под кофты, но старушке не протянула, в надежде, что она откажется.

— А, давай-давай.

— Простите, вообще-то она мне еще нужна, — прижала карту к груди, чувствуя себя невозможно глупо под непонимающим взглядом госпожи Манретты. — Хочу попросить ее на какое-то время, пока другую не найду.

— Так зачем принесла тогда? Мне она без надобности, еще есть.

— Правда? Ой, спасибо большое!

— Ты еще что-то хотела? Уж извини, но если покупать ничего не будешь, а просто поболтать пришла, то у меня времени нет. У меня хозяйство, а живу одна.

— А можно вам помочь? — тут же спросила я, ни на секунду не задумавшись. И уже чуть тише добавила: — За еду.

Вот как бы мы с дедом не жили бедно, побираться мне никогда не приходилось. Чувство, когда клянчишь поесть, надо сказать, весьма омерзительно. Настолько отвратно мне было, что от жалости к самой себе на глазах проступили слезы, но я быстро взяла себя в руки и попыталась улыбнуться.

Манретта оказалась старушкой сердобольной.

— Что тебя привело к нам, девочка? Денег с собой даже не взяла! Сбегала не по своей воле поди? Тебя били?

— Нет, нет, ничего такого! Просто… так вышло.

— Ну пойдем, поможешь мне яйца собрать. У курятника потолок низкий, а я уже не могу нагибаться, спина после каждого такого раза болит аж до слез.

Манретта вывела меня на улицу с другой стороны дома, через помещение, полностью заваленное мешками и коробками с продуктами. Возле полки с шайбами сыра я чуть слюной не захлебнулась, но стойко прошла мимо, даже не обернувшись.

На заднем дворе оказалось полно построек. Большие загоны для свиней, коровы, овец, и курятник, высотой мне по грудь. Как пухленькая высокая старушка туда втискивалась, ума не приложу, мне и самой то было сложно бродить внутри него с корзинкой в руках. Пока большая часть кур гуляла на улице за ограждением, пятеро других птиц высиживали яйца. Ну или просто были ленивыми, и предпочитали все время спать. Я вытаскивала из маленьких кучек сена облепленные перышками яйца, по два, а то и по четыре штуки, и аккуратно складывала в корзину. Чувство было при этом такое… непередаваемое, почему-то оно мне очень нравилось при сборе яиц. Любила я хозяйство всей душой, что уж.

Небольшая, но вместительная корзинка, оказалась доверху заполнена. Сбилась со счета, пока собирала, но яиц точно было не меньше сотни штук. Мне такого количества хватило бы прожить минимум две недели. Но они не мои, со вздохом подумала я. Неплохо было бы раздобыть цыплят, или сразу куриц, хоть пару штук.

Купить точно не могу, а вот заработать можно попробовать.

— Все собрала? — крикнула Манретта, возясь в свинарнике почему-то босиком. Старушка, проваливаясь по щиколотку в грязь, с трудом передвигалась к выходу. Увидев количество яиц в корзинке, воскликнула:

— Так много? Вот это да! Чудно, просто чудно, молодец, Алевтинка.

А я-то что молодец? Я их просто в корзину сложила.

— Пожалуйста, — протянула дары куриные старушке. Манретта молчала всего пару секунд, а я в это время думала, как бы напомнить ей о нашем уговоре.

— Пойди-ка помоги мне почистить у свиней, или ты может торопишься куда?

— Нет, никуда, — покачала головой, но поняла, что зря вообще шевелюсь. От каждого движения слабость наваливалась все сильнее, а тошнота подступала к горлу.

ГЛАВА 5

Манретта выдала мне совковую лопату.

— Ты куда обутая-то? Обувь потом не отмоешь! — прикрикнула бабулька, едва я ступила за ворота. Замарать кроссовки не успела, отскочила в сторону под крик Манретты.

— А как?

— Горе ты, горе! Сразу видно, в городе жила. Поди еще и слуги были? Сымай обутки, подворачивай штаны. Вот так вот, другое дело.

Я отставила кроссовки в сторону, завернула штанины выше колена, и только чудом сдерживая рвотные позывы ступила в хлюпающую грязь вперемешку с… Даже думать это слово мне не хотелось.

Свинки довольно хрюкали, ворочаясь в грязи, по уши ею измазавшись. Я шла с лопатой до дальнего угла загона словно на эшафот. Не права Манретта насчет моей “белорукости”, но по сараю я привыкла ходить в резиновых сапогах. Сомневаюсь, что у бабульки не хватило денег на сапоги, но в голове мелькнула догадка, что резину тут тоже не изобрели. Все, вообще все указывало на то, что я попала в жуткое средневековье, только сильно улучшенное магией и порталами.

Первые метры грязи я соскоблила достаточно быстро с помощью госпожи Манретты. Старушка не отлынивала от работы, шла рядом со мной бок о бок орудуя своей лопатой. Вдвоем мы справились, по ощущениям, за полчаса, к концу которых мои руки мелко дрожали, а ноги подкашивались.

Бабулька заметила мое состояние, но ничего не спрашивая предложила перерыв на чай. Я согласилась, да так явно обрадовалась предстоящему чаепитию, что на стол, стоящий прямо во дворе, Манретта выставила кучу еды. Я чуть со скамейки не упала, принюхиваясь к чашкам.

Передо мной стоял казан с кашей, мясо в горшочке, тарелка со свежими булочками, и полная крынка молока. Для приличия, наверное, стоило завести беседу в перерывах между жеванием, но Манретта ни разу не заговорила за все то время, что я уплетала обед.

Не стоило мне так сильно объедаться, вот что я поняла. Желудок с перепугу отказывался работать, из-за чего мне даже сидеть было тяжело, но и просто встать и уйти мне бы совесть не позволила.

Старушка зашла в дом, а вернулась с корзиной, прикрытой голубенькой