Метка северного ветра - Екатерина Артуровна Радион Страница 9

Ами казалось, что меткам не нравится подобное соседство на ее теле. Да ей и самой это не нравилось. Хотелось подскочить и высказать темному все, что она по этому поводу думает. Но сил на это не было.

Прислонившись к косяку, она тяжело дышала, в красках представляя себе, как дает зарвавшемуся магу пощечину, как кричит на него:

«Что, нашли себе козу отпущения? Ту, кто не может дать отпор? Развлекаетесь? Ставите клеймо одно за другим?! Я не ваша комнатная собачка, не племенная кобыла! Я не заслужила такого отношения!».

А вот ответ мага оставался для нее загадкой. Представить, как он отреагирует на подобный выпад было сложно. С одной стороны, он был высокомерной ледышкой, которую это могло не тронуть. А с другой стороны, он все-таки местный правитель, а ее слова тянули на серьезное оскорбление.

Спазм прошил ее тело, и Амала провалилась в черноту забытья.

⁂

– Запомни. Запомни раз и навсегда. Мы, маги, никогда не принадлежали себе. В древности нас подчиняли себе силой и страхом, теперь на нас открыта охота. Всем нужна сила, которой можем повелевать мы по праву рождения. Глубоко в веках затерялось знание, скрывающее происхождение этой мощи. Кто-то говорит, что мы далекие потомки богов, и наша сила идет напрямую от Семизвездных. Другие говорят о древних ящерах, ставших нашими предками и разделившими великое могущество между множеством своих детей. Но эта сила манит, не дает покоя многим. Не дай себя поработить.

– Матушка, но что же нам делать?

– Жить, моя дорогая. Жить несмотря ни на что, – Гейта улыбнулась, поправив выбившийся из прически локон. – Наши способности великий дар. Придет время, когда они понадобятся этому миру. И если не останется ни одного мага, это будет конец. Мы не должны позволить этому случиться. А на тебе, моя драгоценная, лежит особая ответственность.

– Какая? – испуганно спросила маленькая Амала, невольно хватаясь ладошками за юбку матери.

– От того, будешь ли жить ты, зависит, будет ли жить она, Неррита, будущая герцогиня Линтрейская. У герцогов больше не будет детей, титул достанется твоей молочной сестре. Поэтому береги ее. И себя береги.

– Получается, если умру я, умрет и она? – деловито уточнила девочка, заглядывая в глаза матери.

– Именно так. Вы связаны магией, моей магией. Именно поэтому ты почти не можешь творить заклинания. Вся твоя магическая сила утекает к ней. Ты ведь знаешь, что маги не болеют? Именно из-за волшебства.

Амала задумалась, вглядываясь в пол. Услышанное ей не нравилось. В свои семь лет она уже была достаточно сообразительной, чтобы сделать верные выводы. Ответственность, пусть и принятая недобровольно, штука непростая. И ее надо нести.

– Получается, я никогда не стану великой волшебницей? Ведь учиться надо в детстве, потом будет сложнее, – со вздохом то ли спросила, то ли подвела черту девочка.

– Да, дорогая. Но это только с одной стороны. С другой… Ты самая замечательная волшебница на свете. Ведь ты спасаешь чужую жизнь. Это очень важно.

– Но если кто-то узнает, что я могу хоть немного колдовать, меня могут сжечь… Мама, я читала в книгах, что есть волшебство, способное стирать воспоминания. Ты им владеешь?

– Да, милая. А почему ты спрашиваешь?

– Можешь сделать так, чтобы я забыла о том, что я волшебница? Так всем будет лучше, – она упрямо закусила губу и посмотрела на мать глазами, полными слез.

Терять волшебство, пусть маленькое и слабое, совершенно не хотелось. Но умирать не хотелось еще больше. Осознавая ответственность, можно менять мир к лучшему.

⁂

Амала пришла в себя. Голова кружилась, словно призрачный повар засунул в череп венчик и взбил мозг в суфле. В горле стоял неприятный липкий ком. Казалось, что вот-вот, и она задохнется. Дотянувшись до ручки, Амала распахнула окно. В нос ударил прохладный ночной воздух и дурманящий запах роз. Легче не стало. Живот скрутило, по спине прошла неприятная волна боли, и ее вырвало прямо на чудесную клумбу.

Но Ами было все равно. Все еще крутило, выворачивало наизнанку. За бесподобным пирожком Вейли последовала горькая желчь, ей казалось, что невидимый мучитель отжимает ее, словно постельное белье. Раз за разом, раз за разом, пока силы окончательно не покинули ее.

Но было в этом кое-что приятное. Она наконец-то смогла вспомнить что-то очень важное. Это был тот самый недостающий кусочек головоломки, позволяющий достигнуть нового уровня. В целом, понятнее не становилось. Но как минимум она знала, что попала на отбор, пусть и по ошибке, но по праву.

Хвост седьмой. Затертые воспоминания

Глава 8

Вейли проснулась от резкой боли в животе. Рывком сев в постели, ведьма попыталась понять, что с ней происходит. Еще ни разу в жизни она не травилась собственной стряпней, да и повода не было, у Его Темнейшества в амбаре отличные свежие продукты. Тогда какого морозного демона происходит?

Ответ пришел сам собой. Правую ладонь обожгло, и Вейли почувствовала, как из затянувшейся раны начала сочиться кровь. Задуматься о причинах этого странного происшествия не получилось, ее снова скрутило. Закусив от боли одеяло, ведьма старалась перетерпеть боль.

Целительство никогда не было ее коньком, а в таком состоянии попытка как-то облегчить свои муки чревата осложнениями. Лучше подождать. В том, что эта боль не то что не убьет ее, даже не нанесет никакого вреда, Вейли не сомневалась. Это была не ее боль, а лишь отголоски того, что чувствует ее кровная сестра.

Когда ей стало легче, северная ведьма поднялась с постели и недовольно скривилась, обнаружив внушительных размеров кровавое пятно. Пробормотав под нос заклинание, она очистила постель.

Неприятная слабость накатила на нее волной, словно она попыталась колдовать при полностью опустошенном резерве. Но ведь это было не так! Она не использовала большое количество магии до отхода ко сну…

На ватных ногах, держась за стену, северянка вышла в коридор, прошла пару шагов и постучала в дверь комнаты Амалы. Ответа не последовало, и Вейли постучала еще. Но в ответ опять тишина.

Беспокойство укололо ее прямо в сердце, и ведьма решительно открыла дверь. В конце концов, нет ничего предосудительного в том, чтобы прийти в гости к сестре. Тем более, если беспокоишься за нее.

В комнате клубилась темнота. Не тот приятный мрак, свойственный ночи, а самая настоящая тьма. Она комьями черного тумана кружила у ног, цеплялась за кружево нижнего платья, замедляя и грозя повалить на пол.

С