Жена опального лорда - Татьяна Рябинина Страница 9

Громмер задумчиво потер бороду.

- Возможно. Хотя и не уверен, что это был бы удачный брак. Ты, конечно, не поверишь, но я вовсе не желал тебе зла. Огрис старательно проматывает наследство отца, спустил бы на ветер и твое приданое. Тайберн вряд ли хотел бы, чтобы его дочь осталась в нищете.

Все оборачивалось другой стороной – хотя не так уж я была этому и удивлена. В мое предубеждение против Огриса вписывалось вполне органично. Разумеется, я не поверила так уж безоговорочно, но к сведению приняла.

Приданое? Интересно, а как обстоит дело с моим наследством от родителей? Или здесь майорат, как у нас в Англии? Там до сих пор титул и все, что к нему прилагается, переходит исключительно старшему сыну, а при отсутствии – другому близкому родственнику мужского пола. Если так, то Громмер единственный наследник брата, а мое приданое – то, что когда-то составляло приданое матери.

Тайберн… Ну вот и имя отца всплыло. Так потихонечку, к старости, узнаю все. Если доживу до нее, конечно.

- Так что, Лорен? – похоже, к Громмеру вернулось самообладание: взгляд снова стал холодным, а голос жестким. – Я могу надеяться, что свадьба пройдет без лишних сложностей?

- Да, дядя, - кивнула я, радуясь, что лицо в тени.

***

Айли не осмеливалась спросить сама, но я не стала ее долго мучить.

- Не волнуйся, поедешь со мной.

- Благодарю вас, госпожа! – бедняга аж задохнулась от радости.

Да пусть, в конце концов, докладывает. Раз уж королю так необходимы подробности частной жизни Келлина, все равно кого-нибудь найдет. А так я хотя бы буду знать, кто подглядывает и подслушивает.

Загадок меньше не становилось, наоборот, появлялись все новые и новые. Чтение не могло полностью занять мое время, я постоянно ломала над ними голову, но в результате запуталась еще сильнее. Пожалуй, самой главной тайной было то, почему именно брак с Лорен выбрали в качестве искупительной меры для опального вельможи. Тайной для меня, конечно, потому что она-то наверняка знала причину.

Накануне свадьбы снова приехал портной, которого, как выяснилось, звали Мелифран. Его сопровождала девушка-белошвейка, а следом двое слуг несли большой сундук.

- Я буду в зеленой гостиной, госпожа, - сказал Мелифран. – Когда закончите с Риссой, пошлите за мной.

Парадное белье мало чем отличалось от обычного: такое же страшное, только кружева побольше и вырез лифа пониже. Я понадеялась было, что у жениха от ужаса все завянет и первая брачная не состоится, но тут же подумала, что раздевать невесту, скорее, будет вовсе не он, а служанки. Для экономии времени. Это подтвердила и ночная рубашка, которую Рисса достала из сундука. Тоже плащ-палатка, но в игривых бантиках и цветочках.

Зато насчет платья портной не соврал: все действительно было в полном порядке. А красота! Я прямо в него влюбилась. Ну если не в жениха, так хоть в платье!

- Вы невероятно выглядите в нем, госпожа! – закатывая глаза, кудахтала Айли, пока у меня не зачесались руки ей наподдать.

Вечером мне все-таки позволили принять ванну в небольшой полутемной купальне. Двое слуг все так же сопровождали до дверей, а когда я вышла, закутанная в три простыни, отвели обратно, правда, держась на почтительном расстоянии.

Наверно, приличная невеста должна была ночью перед свадьбой не спать от волнения, а вот неприличная неожиданно уснула, едва коснувшись головой подушки. Наверно, и саму церемонию проспала бы, если бы не разбудили. И тут-то стало ясно, что хорохорилась я всю эту неделю напрасно.

Да, мне было страшно. Очень страшно. И от страха я впала в какое-то оцепенение. Айли и две другие служанки запаковали меня в парадное белье, надели платье и бежевые туфли с пряжками. Потом еще одна девушка занялась моей прической, зачесывая волосы наверх и закалывая их миллионом шпилек. Откуда-то взялись украшения: тяжелое ожерелье, серьги, браслеты, кольца и еще какие-то странные штуки в волосах.

Когда все было закончено, в комнату вошел Громмер – в черной бархатной одежде, расшитой золотом. На его груди на толстой цепи висел ключ.

Карабас-Барабас, нервно хихикнула я, но тут же спрятала усмешку.

- Ты будешь умницей, Лорен? – сухо поинтересовался он, и я послушно кивнула:

- Да, дядя.

- Тогда идем.

Он согнул руку, и я уцепилась за его локоть. Пройдя по коридорам и спустившись по лестнице, мы вышли во двор, вымощенный каменной плиткой. Неподалеку от крыльца стояла белая карета, запряженная шестеркой лошадей: две черных, две серых и две белых. Уже забираясь внутрь, я обернулась и посмотрела на замок.

Строго говоря, замком это сооружение не являлось, поскольку для оборонных целей не годилось: ни толстых стен с бойницами, ни подъемного моста, ни убежища-донжона. Скорее, небольшой дворец из белого камня, четырехэтажный, с двумя шестиэтажными башнями. С крыши одной из них и пыталась спуститься Лорен. Снизу даже смотреть туда было жутко.

Громмер сел в карету рядом со мной. Это была хорошая возможность задать ему еще кое-какие вопросы, но в голове у меня воцарился абсолютный вакуум, поэтому я молча смотрела в окно.

Сначала карета ехала по проселочной дороге, из чего я заключила, что замок находится за городом. Мост через реку, короткая остановка у ворот, извилистые мощеные тряским булыжником улицы – и вот мы оказались у главной столичной церкви.

- Напомните, что мне нужно делать, - попросила я Громмера. – Все в голове перепуталось.

- Дойти до священника, не наступив на подол платья, и ответить «да» на вопрос, добровольно ли ты вступаешь в брак, - усмехнулся он. – Надеюсь, справишься.

- Постараюсь, - процедила я сквозь зубы. – Хотя это будет и непросто.

Мы с ним прошли по проходу к возвышению, на котором стояли пожилой мужчина в длинной красной мантии и Келлин, с ног до головы в белом. Церковь была заполнена народом, правда, они не сидели на скамьях, а выстроились рядами.

Огриса я заметила почти сразу: он стоял недалеко от входа у самого прохода. Разумеется, имя на нем написано не было, но я все поняла по страдающему взгляду, который едва не прожег во мне дыру. С придуманным мною образом несчастный Ромео не имел ничего общего. Вполне симпатичный молодой человек лет двадцати, стройный, темноволосый, голубоглазый. Но отклика никакого не вызвал. Вот вообще никакого. И все же я внутренне напряглась, не зная, чего ожидать. Возьмет сейчас и заявит на всю церковь, что мы с