20 см - Александр Кормашов Страница 9

class="p1">Фарн-а-1д скучала. Нет ничего скучнее урока ботаники с его бесконечными рассказами о растениях, которых никто и в глаза не видел. Зелени в городе всегда было мало, а в домах её не было и вовсе — разве что у древней бабушки рос какие-нибудь рахитичный кустик, занимающий весь подоконник кухонного голографического окна. Впрочем, такие кустики всё ж порой давали листики и цветки, никак не пахнущие и бумажные на ощупь. Растительный мир не был страстью современных ген-поколений.

Уроки зоологии были гораздо интереснее, особенно в начале второй четверти, когда начинали проходить репродуктивные системы. Всех завораживало слово «гамэргаты», которым молодая учительница сначала обозвала весь класс, а потом рассмеялась и объяснила, что это не то, о чём вы подумали.

Кроме подружек, у Фарн-ы-1д всегда была на подхвате мать, которая после смены в роддоме сутки отсыпалась, но потом во всём была рада помочь. Именно от неё дочь узнала главную женскую тайну. Что все муравьи — это женщины и, более того, девочки. Мать тоже тогда смеялась. Смеялась ещё и потому, что однажды на этом же самом место дочь тоже будет смеяться, а уж со слезами или нет — это как повезёт.

Фарн-а считала, что ей в жизни повезло. Детей у них было мало, лишь двое, теперь лишь двое, тем более что многодетные семьи быстро выходили из моды. Она могла бы рассказать много роддомовских историй, чисто ужасов, но дочь больше интересовали гамэргаты.

— Раньше, — объясняла мать дочери, явно вспоминая что-то из лекции по истории медицины, потому что обычно такими сложными фразами она не говорила, — гамэргатами назывались только самые примитивные муравьи, ещё не достигшие следующей стадии развития, когда муравьиная матка или царица, одна, производила на свет всё потомство. Что стало называться матриархат, а, точнее, двойной матриархат, потому что на свет появлялись только неполовозрелые девочки, которых по иронии судьбы называли рабочими муравьями, фактически в мужском роде. Но потом люди…

— Мама, ты веришь в людей?! — ужаснулась и сморщилась дочь. — Мама, фу-у!

Мать улыбнулась. Она верила в людей. И знала, что пройдёт время и дочь тоже поверит. Возможно, не так, как верили её родители, прародители, но по сути одинаково. И однажды ей тоже захочется о них поговорить, как бы исповедаться перед кем-то. Нет, конечно, можно это делать и в одиночку, наедине с собой. Но как смеются врачи-мужчины: бывает стриптиз с шестом, а бывает и без шеста. Но с шестом исповедаться всегда легче.

— Просто всё развивается по спирали, — продолжала Фарн-а, — Поначалу муравьи жили семьями. То есть мужчина и женщина создавали семью и рожали детей. Это было время муравьиного рая. Но потом наступил экономический бум, население быстро увеличивалось, потому что всё больше и больше требовалось рабочих для строительства нового, как тогда говорили, более совершенного мира. И вот однажды из всех женщин выделилась одна. Грубо говоря, матка. Она и стала рожать. Одна за всех других, одна за всех. Она рожала сотни и тысячи детей-дочерей, которые трудились не покладая рук, пока наконец не создали всё то, что мы сейчас видим. Они вырыли эту гигантскую воронку, на склонах которой мы все живём. Они наполнили её жизнью, построили город, создали цивилизацию. А потом всё, наступил предел. Считается, что дальше нам стало некуда развиваться. И мы снова начали возвращаться к тому прежнему гамэргатному состоянию, в каком жили раньше, но теперь уже на новом витке развития. Так что теперь мы снова гамэргаты, и в этом слове ничего нет обидного. Мы снова, как прежде, мужчины и женщины. Мы вместе создаём семьи и вместе рожаем детей, как девочек, так и мальчиков, и вместе их воспитываем…

— То есть раньше совсем не было мужчин?

— Были, но в виде трутней, которые оплодотворяли самку, а потом сразу умирали. Но это сложный вопрос, доченька. Если будешь учиться на врача, там всё тебе объяснят.

— Но я не хочу быть врачом! — надулась дочь, обиженная, но и отчасти гордая тем, что этот мир построили девочки.

— И не надо, — ответила мать. — Твой отец обещал, что добьётся, чтобы тебя приняли в университет знаний.

— Но я не хочу знаний!

— А чего ты хочешь?

Дочь хотела сказать, что ей нравится мальчик-муравей из параллельного класса, а все девочки уже знают, что такое «нравится» связано с тем, что у всех родители спят в одной постели. Однажды она спросила у матери, так ли это, но мать ушла от прямого ответа, сказав, что им так теплее. «Но ведь в доме тепло, и совсем незачем накрываться одеялом», — тогда сказала дочь. «Но так делают люди!» — почему-то рассердилась мать, дав понять, что кто-то для неё по-прежнему глупый ребёнок. Правильно шептались подружки: взрослой ты станешь либо сама, либо никогда и никак.

VI

Мирмиколеон на портрете корчился, как муравей на раскалённой плите. Заместитель начальника отдела оперативного дознания Третьего отделения ТСС, подполковник Персон, смотревший поверх головы начальника, старался избегать смотреть на оживший портрет президента и водил своим взглядом по стене вокруг.

Начальника тоже корёжило. Но тот ещё и орал.

— Каким же надо быть идиотом, — начал успокаиваться шеф, — чтобы принять какого-то перекрашенного психа за чёрного муравья да ещё потащить его к высшему руководству через голову непосредственного начальства!

Голова непосредственного начальства продолжала оставаться малиново-красной, готовая взорваться, как раскалённый котёл. Остаточными парами разума.

— Наш-шёл ш-шпиона… — наконец голова просто зашипела и откинулась на подголовник кресла. Глаза начальника были устремлены в потолок, имевший свойство, пусть фигурально, но крайне неприятно обрушиваться на головы всех ниженаходящихся.

Подполковник тоже был красный, но больше от стыда и бессилия. Гнев у него копился в кулаке, который он с удовольствием собирался пустить в ход сразу по выходе из кабинета начальника. Но на выходе он столкнулся с ещё более высоким и грозным начальством, и, пока его пропускал, гнев растворился в ладони без следа. Вообще-то их следовало понять, ляп был досадный: перекрашенным хулиганом оказался единственный внук председателя Высшего суда.

Скандал бушевал весь день. Двое оперативников, выследивших и схвативших псевдочёрного муравья, были понижены в звании и отправлены служить простыми оперуполномоченными в нижний ярус. Подполковнику Персону указали на неполное служебное соответствие и отправили в краткий отпуск без сохранения содержания. К вечеру муравью-правонарушителю тоже был вынесен приговор: месяц общественных работ, кои он должен отработать на должности помощника санитара в клинике неврозов. Выявили и двух подстрекателей. Этих студентов забрали в армию и отправили служить в роту почётного караула, существовавшую на правах дисциплинарного батальона.

С работы Персон приехал домой не поздно,