Если к другому сбегает невеста - Наталья Козьякова Страница 9

Теперь в нашем саду растут кедры. Медленно-медленно, по несколько сантиметров в год. У веранды уже много лет цветут парковые розы. Два куста – один нежнорозовый, второй -темно-красный. Папа привез их в годы нашего с братом появления на свет. Сколько себя помню – утром в день моего рождения у моей кровати всегда появляется букет роз….

Брата я почему-то не видела. Может быть, потому что его не было дома в тот день, когда я попала в другой мир? Алешка как раз уехал за своей невестой….

Я смотрела на своих родных, кажется, откуда-то сверху, будто через мутноватое стекло. Смотрела и мне хотелось плакать. Хотелось – но не плакалось почему-то. В горле стоял ком, в груди пекло, а в сердце будто застрял осколок серебряного кинжала. Не знаю, почему так – просто казалось. Во сне я прекрасно понимала, что нахожусь сейчас где-то далеко от родных. Так далеко, что даже не дотянуться. Не коснуться маминой щеки: легко-легко, будто перышком. Или пушистой травинкой, чтобы мама улыбнулась и позвала «Птаха! Не балуй»!

Не позовет…. Теперь уже не позовет. Нет больше Птахи на Земле. И папа не погрозит тонким прутиком, как в детстве, когда я забиралась в наш старенький «Запорожец». Усаживалась за руль, надувала губы, думая, что так я больше похожа на взрослую. Крутила баранку, жужжала себе под нос, изображая работу двигателя…. И пусть смеются те, кто никогда не сидел за рулем этого трудяги. Сколько сена мы перевозили на нем по проселочным грунтовым дорогам! Сколько мотались по ягодным полянкам и грибным околочкам! Там, где другие машины не пройдут – верный «Запарик» продерется сквозь травы и колдобины. Да не один, а с прицепом. И вообще – тот, кто учился водить машину на «Запорожце» - легко сладит и с «Кадиллаком»….

Я видела, как папа подошел и обнял маму, а она, вытирая слезы, прижалась щекой к его груди. Услышала: «где ж наша дочкА сейчас, отец? Куда исчезла наша Птаха? Как же так – зонт ее остался возле тополя, а ее нет? И Алешка все не едет»….

Я слышала их голоса, тянулась к ним, и никак не могла дотянуться. Дотянуться. Дотронуться, ощутить под пальцами тепло их кожи, ощутить на щеке ласковый поцелуй, прижаться бестолковой головой к маминой груди, разреветься, как в детстве – безудержно и сладко, и чтобы утешали, баюкали, нежили…. И чтобы папочка сначала сделал мне «козу», а потом вытащил из воздуха букетик полевой клубники…

-Будет, будет тебе, девочка, - услышала я чей-то трескучий голос. Будто в камине затрещали поленья в жарком огне. – Так было надо.

-Кому –надо? – грустно спросила я. –Мне не надо было.

-И тебе надо, - прожурчал другой голос. Будто ручеек запрыгал, зазвенел по камушкам.

-И тебе надо, и тому, кто рядом с тобой сейчас, - тяжеловесно припечатал бас. Будто упал на землю камушек весом с полпуда.

-Все будет хорошо, Птаха! Все будет замечательно!

Четвертый голос будто обдал мое лицо свежим прохладным ветерком. Принес с собой запах летнего дождя, цветущих пионов и аромат той самой полевой клубники….

-Спи, Птаха моя, спи, -пробубнил в ухо знакомый баритон. Чья-то тяжелая рука обняла меня, переместив головушку мою бесталанную на твердое плечо вместо мягонькой подушки. И даже слегка побаюкала, похлопывая по спинке.

-Спи, куколка…. Завтра мы будем дома. Там никто не посмеет обидеть мою Птаху….

Я трудно вздохнула, уткнулась носом в шею лежащего рядом со мной и снова уснула. На этот раз без сновидений.

-Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля, - потягиваясь, бормочу я песенку, под которую утрами подпрыгиваю без малого двадцать четыре года. Ладно, не буду врать – без многого. До двадцати четырех мне еще полных одиннадцать месяцев, одна неделька и три дня. Это если по Земле считать.

-Просыпается с рассветом вся советская страна….

Ой, а почто мне так тяжело потягиваться? Это какая-такая гора мою бренную тушку к постели придавила? И где эта постель?

Озираюсь, припоминая события вчерашнего дня. Ага. В карете мы. Я и тот смертник, кто на меня руку положил. Правда, не на мой скромный размерчик что в груди, что в бедрах. На талию.

Одну руку на талию пристроил, а второй под спинку придерживает. А головушка моя на его бронированном плече обитает. То-то мне шею так тянет. И чем мне подушечка пуховая не угодила?

А еще между нами фолиант. Книжечка моя драгоценная!

А я говорю – моя! Хорошая книжечка. Подробная. С картинками и крупными буковками. Один в один букварь, по которому меня папочка читать учил.

Вчера мне книжечка много чего рассказала. И как мир Солейн устроен – большой мир. Три материка, океаны вокруг них плещутся. Моря разные – синие , белые, желтые, красные. Прямо как у нас на Земле.

Про реки и озера книжечка тоже сообщила. Много их. И леса есть. Вот где настоящие легкие этого мира! Леса огромные, широколиственные, хвойные, смешанные.

Экватор тоже имеется, а как же! И свои Арктика и Антарктика на полюсах белыми шапками похваляются. Называются по-другому, конечно.

А теперь о том, как книжка мне сведения сообщала. Оказывается, это такой гаджет. Как у нас, допустим, планшет. Если его правильно включить, то он тебе все и расскажет, и покажет, и читать научит. А у меня всегда была тяга к прекрасному. Люблю в разных кнопочках покопаться. И все равно, что кнопочками тут самоцветные камушки работают. Так даже интересней. Потому что надо точно знать комбинацию, которая книгу оживляет, так сказать.

Это для местных. Книга сказала, что последние лет триста никому и в голову не пришло ее включить. Утрачены знания. К тому же, когда-то книга принадлежала магу – человеку, а дальний предок моего опекуна эту книжку не то выкупил, не то умыкнул, не то на дороге подобрал. Кто ж теперь точно об этом знает.

Нет, ее открывали и читали, но как обычную, пусть и в драгоценной обложке.

Это драконы.

А я-то человек! Тем более – из технической реальности. Тем более, самолично, методом тыка, обучившаяся работе на компьютере. Вот я и потыкала в камушки. Сложила комбинацию из трех пальцев, и ткнула.

Ой, а как в кустики хочется!

Пришлось потыкать пальцем в опекуна. А он – не гаджет. Он – гад. Сопит себе, и даже не собирается с меня руки убирать. Еще