В гостях у сказки, или Не царевна лягушка (СИ) - Веселова Янина Янина Страница 9

— Кончай казниться, — как-то вдвоем подступили к Насте подруги по несчастью.

— Твоей вины ни в чем нету.

— Как-же, — упиралась она. — А это все? — упрямица ткнула лапой в сторону очередного проверяющего. И вообще… Куда мне деваться, когда все закончится?

Вопрос непраздный и справедливый. Что делать и куда податься девушке, оказавшейся без помощи и поддержки в другом мире, пусть даже и сказочном? Марья хоть к тетке Феодоре в свое время попала, а Настенька… ей не повезло встретить хороших людей.

Всю свою жизнь Настя, а вернее Анастасия Игоревна Супер прожила в Москве. Также как и ее родители, бабушки с дедушками и остальные родственники до седьмого колена. Росла она девочкой тихой и послушной. Хорошо кушала, ходила сначала в детский садик, потом в школу, закончила колледж. В институт Настена идти категорически отказалась, сказала, что повару высшее образование ни к чему.

— Я бы пока так поработала, поднакопила на учебу, а потом во Франции продолжила обучение.

— Мы и сейчас готовы помочь, — горячился дедушка, заменивший Насте рано умершего отца, но она всякий раз отнекивалась. Хотела добиться всего сама.

А потом как-то так случилось, что об образовании во Франции пришлось забыть. Сначала заболела бабушка, а следом за нею слег дед. Мать, давно жившая отдельным домом, помогать отказалась. Пришлось впрягаться Настене. Два года наполненные работой, хождениями по больницам и постоянным присмотром за родными промелькнули быстро и незаметно. Настя, разогнавшаяся как скорый поезд, и не заметила их. Остановилась она только на кладбище. Рядом с могилами бабули и деда.

Почему-то вокруг оказалось много народа. Малознакомые люди с торжественно-мрачными лицами рассказывали о том, какими прекрасными людьми были усопшие. Они, блин, так и называли деда с бабушкой: 'Усопшие.' И о том какую сложную, но прекрасную жизнь прожили Алевтина Михайловна и Иван Алексеевич. Дамочки промокали сухие глаза и мечтали уйти из этого жестокого мира в один день с любимым.

Самое интересное, что рядом с Настей оказалась мама со своим новым мужем и сыном. Она плакала, обнимала старшую дочь, словно ища поддержки. Впрочем, в какой-то момент она отстала, но ненадолго. На девять дней. Явилась по поводу завещания, квартиры, дачи и старенькой 'Волги'.

— Солнышко, ты же понимаешь, что я наследница первой очереди, — нервно комкая батистовый платочек, волновалась Светлана Ивановна уже давно не Супер. — В случае судебных разбирательств…

— Уходи, — зябко передернула плечами Настя. — Пожалуйста.

— Я просто хочу договориться, — из коридора крикнула Светлана Сергеевна. — Ты должна понять, я думаю о семье, а московская недвижимость…

— Я понимаю, мама, — посмотрела ей в глаза Настя. — Семья это самое главное в жизни. Жаль, что у меня… — горло сжало спазмом, и она не договорила.

— Мы поговорим потом, — смутилась женщина. — После.

— Конечно. Спасибо, мама.

Оставшись в одиночестве, она долго плакала, а потом уснула, чтобы увидеть бабушку с дедушкой.

— Здравствуй, солнышко, — обняли они любимую внучку.

— Как я рада вас видеть, — шмыгнула носом та. — Я так скучала.

— Мы тоже, детка, — улыбнулась ей бабушка.

— Хватит сырость разводить, — нахмурился дед.

— Не буду.

— Вот и умница, — бабуля незаметно дернула супруга за рукав. Мол, не бузи понапрасну. — А у нас для тебя подарок.

— Какой? — впервые после похорон улыбнулась Настя.

— В сказку хотим тебя отправить, милая, — погладила ее по щеке бабушка. — Там небо синее, деревья…

— Зеленые, — рассмеялась Настенька. — Ба, я ведь давно выросла, а ты и не заметила.

— Не заметили и не заметим, — проворчал дед. — Не можем мы тебя без пригляда оставить, Настюша. А в сказке будет кому за тобой присмотреть. Тем более, что тут тебе делать нечего.

— Деда…

— Что, деда? Я уж, почитай, двадцать два года дед и прекрасно вижу, к чему дело идет. Светка — шкура вон чего удумала. Ну и пусть подавится. Квартира эта поперек горла ей встанет.

— Не надо так о дочке, Ваня, не по-людски это. В конце концов Настюшу она нам родила.

— Ладно уж, — проворчал дед и снова поглядел на внучку. — Поначалу тяжело придется в сказке-то. Сама знаешь, сразу все хорошо не бывает, но ты не робей и верь.

— Ты так говоришь, как будто все взаправду, — не поверила Настя.

— Так и есть, солнышко, — бабушка опять ловко оттеснила набравшего воздуха в грудь деда. — Ждут тебя уже. Давай обнимемся еще разок, и ступай. Пора.

— Так быстро? — расстроилась девушка.

— Нормально, — скрыл расстройство за напускной суровостью дед, в свою очередь обнимая кровиночку. — Ступай, ребенок, и помни, что мы всегда с тобой. Пусть ты этого и не чуешь, — он отошел на пару шагов, повел рукой, обрисовывая контур двери и, раз… открьл ее, сияющую нестерпимым светом.

— Иди, солнышко, и ничего не бойся. Знай, что все будет хорошо, — бабуля подтолкнула Настю в сторону портала. — Мы тебя любим, милая, очень любим.

— И я вас, — шепнула Настя, прежде чем сделать шаг в неизвестное.

Шаг вперед, и Настю окружил зимний лес. Дохнул морозным ветром, кинул в лицо горсть мелкого снега. Видно, не очень-то обрадовался странной простоволосой особе в пушистых тапочках на босу ногу.

— Ну, предки, спасибо, удружили, — огляделась по сторонам Настасья, мечтая поскорее проснуться. Не тут-то было.

Увиденное не радовало. Зима, лес, дорога и никого вокруг.

— Судя по всему жить я буду плохо, но не долго, — вспомнила бородатый анекдот Настя и пошла по дороге, выбрав направление наугад. Какая, в сущности, разница куда идти, главное не стоять на месте. Холодно.

Пробежка по морозцу очень хорошо прочищает мозги, так что не прошло и пяти минут, а Настасья уже твердо уверилась, что никакой это не сон, а самое натуральное попадание. Наверное, окажись она в более комфортных условиях, обязательно предалась бы раздумьям на тему комы, реанимации и прочих заскоков.

Но лютая стужа, заснеженный лес и равнодушное высокое небо не оставляли напрасных надежд. Они сразу ставили перед фактом: 'Анастасия Игоревна, ты не спишь. Делай что-нибудь, если не хочешь замерзнуть в сугробе.'

Впрочем, делать ничего не пришлось. На счастье или на беду Насте встретился дядька Пахом. Он как раз возвращался от свояка, потому был благостен и поддат.

Как говорится: 'Солнце еще высоко, до Матрены далеко/ Вот в таком распрекрасном настроении он и увидел на дороге едва одетую красавицу. Спас само собой. Все сделал честь по чести безо всякого похабства: подобрал, обогрел и дочкой названной быть предложил.

В отличии от мужа тетка Матрена девку из леса встретила безо всякой радости.

— Приличные Настеньки по зиме с голым задом не шляются, — безо всяких околичностей заявила она, но на мороз гнать не стала, проявила милосердие пусть и на свой лад.

— Добрая вы, маменька, — завистливо поглядев на красавицу Настасью, шмыгнула носом хозяйская дочерь, что интересно Марфушка.

С той поры и началась для Насти сказка. Почти 'Морозко', ага. Ну а чего? Она стала стариковой дочкой, а Марфушенька-душенька старухиной. Дальше все как в старом фильме, за исключением того, что под елку Настю никто не отправлял. Дураков нет, выгонять из дома бесправную, работящую, растерянную да еще и молчаливую девку.

А она и правда растерялась поначалу. Все вокруг чужое: жизнь, быт… Какое-то средневековье и сплошной мрак отсталости. Тетка Матрена орет все время, куском хлеба попрекает, Марфушка ей поддакивает, дядька Пахом отмалчивается, но по морде видно, что рад. Отвязались от него, домашние мучительницы. Теперь Настюшу пилят.

А та все больше помалкивала да работала, не разгибая спины. Потом, уже на болоте Настя часто думала, почему она позволяла так помыкать собой? Вроде никогда бессловесной дурой или тряпкой не была. Может тетка Матрена приколдовывала маленько? Скорее всего так и было.