Пурпурные грозы - Галина Мишарина Страница 99

Дэр даже не запыхался, пока нес меня по снегу в горы. Мы промокли, но не замерзли — ещё одна странность. И уютным домом показалась мне пещера. Больше той, где ночевала я, и сырой ветер внутрь не проникал. Волки отряхнулись и улеглись у входа, но под сводом, а мы прошли вглубь, скрывшись за выступом. Дэр сразу развел огонь — против обыкновения, с помощью молний. Я начинала подозревать, что теперь он обладает всем даром и игры с молниями — лишь начало пробуждения способностей. Я стянула плащ и встряхнула его над огнем. Снова удивительно — мех высок почти мгновенно, распушился, будто его причесали. Я кинула плащ на пол, радуясь, что мы можем сидеть на мягком. Дэр всё это время наблюдал за мной с интересом, а потом помог снять сапоги.

— Давай-ка сюда, моя хорошая, — сказал он, усаживая меня поближе к огню.

— Нет! — вскочила я, чувствуя свежесть второго дыхания. — Кого из нас пытали? Я буду за тобой ухаживать.

В его глазах опять мелькнула усталость. Почему Дэра так резко кидало из одного состояния в другое? О, предки! А вдруг Марк что-то сделал с ним? Я внимательно ощупала его грудь, руки и плечи, стянула порванную рубашку, испачканную кровью. Дэр изнеженно прикрыл глаза.

— Приятно. Снова твои ласковые руки… Мэй. Произношу твое имя и знаю, что жив. Как ты?

— Хорошо. — И я поцеловала его в колючие щеки, вдыхая приятный запах лесных ягод. — Мы здесь в безопасности?

— Думаю, да. У тебя есть что-нибудь из еды?

— Сейчас.

Я дотянулась до сумки, вытащила мясо, вино и остатки хлеба. Припасенные яблоки стали главным яством, и мы первым делом схрумкали именно их. Дэр постоянно касался меня рукой, не давая даже шагу сделать в сторону. А когда мы уничтожили большую часть провизии и сделали несколько глотков вина, он стал собой прежним. Глаза прояснились, наладилось дыхание и цвет. Дэр притянул меня к себе близко-близко и попросил обо всем подробно рассказать.

— Значит, Солнечные сказали правду, — усмехнулся он, — меня действительно не было на их земле. Эта территория считается опасной — владения невиданных сил. Кому точно она принадлежит, не знаю. Возможно, Кервелу. Может быть, Цахталу. Или иным существам, нам незнакомым. — Он поглядел на меня. — Ты сражалась, Мэй, и победила.

— За тебя я сражусь, даже если твердо буду уверена, что не одержу победу.

Дэр сжал мои ладони, положил на свою грудь, прямо на рисунок.

— Ты — здесь. Остальное не важно. Согрелась?

— Да.

— Тогда я раздену тебя, милая.

Я кивнула, бесшумно всхлипывая. Отчаяние почти заставило поверить, что Дэр уже никогда не приласкает меня. Свитер соскользнул с плеч, за ним последовали штаны и носки.

— Молодец, — тихо сказал Дэр. — Оделась как надо.

— Я бросила лук в доме. Это твой подарок… Нельзя было его оставлять там.

— Ничего, — прошептал Дэр. — Ты испугалась, и это нормально.

Он откинулся на спину, и я легла сверху, распласталась на его теле. И почувствовала, как задрожало в предвкушении нутро, как насытились одним лишь ожиданием мои соки, и хватило шепота, чтобы я забыла о боли. Нащупала ремень брюк, расстегнула его и медленно и неловко стащила штаны с Дэра.

— Мне казалось, ты похудел. Но теперь кажется, что поправился… — недоуменно пробормотала я.

Он и правда стал более мускулистым, и широкие плечи только подчеркивали это. Сейчас Дэр совсем не походил на жертву заклятого врага, наоборот, вспоминая усталого, злого Марка я понимала, что Солнечный пострадал больше нас. Это была последняя мысль о Сварте, потому что Дэр коснулся моей груди кончиками пальцев и рассмеялся, когда я сощурилась от удовольствия.

— Как хорошо знать тебя, милая.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как Дэр нетерпеливо поглаживает мое нежное место. Как приятно и трудно было ощутить внутри распирающую тяжесть!

Дэр мягко перекинул меня на спину. Хорошо, что нам хватало меха. Впрочем, я бы могла отдаться ему и на голых камнях. Он ласкал меня рукой, помогая нашим общим движениям, и я всего через минуту не выдержала накопившихся желаний. Вскрикнула, сжимаясь вокруг него, обхватывая ногами, и он, выждав, положил меня на живот, заставляя приподняться. Хватая воздух, я чуть прогнулась, и почувствовала, как плавно он вошел. Сразу после всполоха снова чувствовать его было странно, хотя и привычно. Дэр часто любил меня до полубессознательного состояния, когда я уже не могла отличить выдумку от правды.

Толчки заставляли содрогаться, как всегда искать опору, но в этом не было необходимости — Дэр крепко держал меня за пояс. Инстинктивно я упиралась ладонями, вскрикивала и кусала губы. Он приучил меня к ненасытности, сделал стремление любить самым важным для нас обоих.

— Не могу больше. Не могу… — выговорила я, прижимаясь щекой к жаркому меху.

В ответ донесся хриплый смех.

— Хорошо, милая. Тогда ложись.

Я растянулась на плаще, тяжело дыша, и Дэр медленно вышел из меня, чтобы начать ласкать руками. Когда пальцы его касались губ — я кусалась, когда он щекотал грудь — вздрагивала. А если добирался до живота — тихонько стонала, не в силах сдержать улыбку. И когда я была готова снова испытать всполох удовольствия, Дэр лег сверху и плавно, мощно проник внутрь, одновременно целуя меня в губы со всей страстью. В этот раз мы застонали одновременно, и я, счастливая и абсолютно истощенная, осталась лежать, не шевелясь. Дэр же перевернулся, удобно устраивая меня на себе, и сверху укрыл плащом.

— Слава предкам, всё закончилось хорошо, — прошептала я, прижимаясь к его груди.

— Всё только начинается, Мэй, — отозвался Дэр, и в голосе было что-то, что разрушило стены моей крепости.

Так падают здания, где живет прочное будущее. Так сами собой возникают новые города, в которых ты, путник, лишь гость. Станут ли они мне родными?

— Грозовой металл против солнечных — идеальное решение, — рассуждал Дэр, неся меня сзади, как рюкзак. — А вот их металл против штормовых бесполезен. Странно, да?

— Странно, что мы с легкостью болтаем о страшных событиях, случившихся всего два дня назад. И ты к тому же тащишь меня который час и даже не запыхался.

— Отчасти это благодаря тому, что зима пошла на убыль, хотя морозы, конечно, ещё будут, и отнюдь не ласковые. Но основная причина в тебе, Мэй. Мотаясь там, я желал лишь одного — снова увидеть твое лицо, поцеловать тебя, согреть. Так мы создаем Вселенную для двоих и становимся её центром. Это — любовь. Для нас она стала основой. Ты ведь заметила, что на Атре никого не отдают замуж насильно? Не то что в некоторых