Любить всем сердцем (ЛП) - Солсбери Дж. Б. Страница 10

— Привет, Пит. Ты такой весельчак. — Я ополаскиваю кофейные кружки, целуя на прощание потенциальные семьдесят пять штук баксов. — Чарли Шин?

— Неа.

За последние несколько дней я узнала немного больше о игривом медбрате, например, о том, что он живет в Фениксе и оказывает частные услуги по уходу, обслуживая богатых и знаменитых. Проблема в том, что он отказывается раскрывать на кого именно работал, но клянется, что если я угадаю правильно, он даст мне знать. До сих пор все мои догадки были ошибочными.

Вытираю руки и вешаю полотенце, ожидая, когда он заговорит. Его поза говорит о том, что он хочет что-то сказать.

— Мне нужно ненадолго уехать.

— Эм, что? — Я стараюсь сохранять спокойствие, закрыв глаза и пытаясь успокоить свое внезапно забившееся сердце. — Ты уезжаешь?

— Не надо так пугаться. — Пит подмигивает. Очень мило, но если честно, немного нервно. — Я скоро вернусь.

Это вообще нормально, что он уезжает?

Пит смеется.

— Ты такая милая, когда озадачена.

Я это проигнорирую.

— Ты уверен, что можешь уйти? Я имею в виду, что если он упадет или ему что-то понадобится?

— Во-первых, он не упадет. Во-вторых, меня не будет меньше часа.

Бросаю взгляд через его плечо в коридор.

— Значит, он чувствует себя лучше?

Пит, кажется, что-то обдумывает в течение секунды, как будто пытается мудро подобрать слова.

— Нет никаких опасений по поводу непосредственного риска для здоровья.

Я заламываю руки и наклоняюсь над барной стойкой, чтобы убедиться, что Эллиот все еще с удовольствием смотрит свое шоу.

— Он ведь не заразный, да?

Брови Пита сходятся на переносице.

— Нет. — На его лице медленно появляется улыбка. — Он не заразен.

—Фух... отлично. Я чувствую себя лучше.

Он моргает несколько раз, потом пожимает плечами.

— Хорошо, мне пора.

— Может мне стоит позвонить Бену и сообщить об этом? — Я похлопываю себя по карманам в поисках телефона, прежде чем вспоминаю, что он у меня в сумочке.

— В этом нет необходимости. — Пит берет ключи с книжной полки. — Бен в курсе. — Он поднимает свой сотовый. — Я написал ему.

— О, ну, тогда... ладно. Круто.

Ух, почему у меня так сводит живот?

Пит проверяет свой телефон и выходит за дверь, оставляя меня одну. Совсем одну с четырехлетним ребенком и рок-звездой-миллионером.

Вместо того, чтобы нервничать и наживать себе язву, решаю провести день так, как будто это любой другой день.

— Эй, Эллиот? Когда мультики закончатся, как насчет того, чтобы немного поразукрашивать?

Она не отрывает глаз от экрана.

— Ладно, рада, что ты согласна.

Пока продолжается её любимое шоу, я прибираюсь в гостиной и выбираю одежду для Эллиот на день. Складываю ее обед: бутерброд с сыром, нарезанные яблоки, печенье и молоко. Может быть, мне удастся убедить её помыться и одеться, прежде чем она начнет рисовать, на случай, если мы потеряем счет времени.

Направляюсь в ванную в конце коридора и замираю, когда слышу стон с другой стороны двери хозяйской спальни. Звук прекращается, и я задаюсь вопросом, не показалось ли мне это. Я игнорирую свой сверхактивный мозг, затыкаю и наполняю ванну. Когда уровень воды поднимается достаточно, выключаю её и иду за Эллиот. И снова словно замерзаю на месте, когда слышу еще один болезненный стон, доносящийся из спальни.

Закрываю глаза и говорю себе, что он не моя проблема. Джесси Ли-это проблема Пита. Но что, если он ранен? Кусаю губу, глядя в коридор, затем на ванну, затем взгляд останавливается на двери.

Снова раздается долгий стон агонии.

Кажется ему действительно больно.

Моя рука дрожит, когда я хватаюсь за дверную ручку и осторожно открываю дверь. Первое, что замечаю, когда заглядываю в комнату больного, это запах дезинфицирующего средства, который—хотя Пит уверял, что он не заразен—приносит мне утешение.

Я никогда раньше не видела спальню пастора Лэнгли. Дверь всегда была закрыта, пока я была здесь, и я никогда не заглядывала внутрь. Иисус всегда наблюдает.

Даже сейчас я не осматриваю комнату, а заставляю себя посмотреть на источник звука.

Там, под белой простыней, лежит татуированный голый торс. К торсу прикреплена голова, увенчанная густой копной рыже-коричневых волос.

Ох, Господи Боже.

Там, в постели, лежит Джесси Ли.

Он лежит на спине, голова покоится на подушках, подбородок направлен в потолок и демонстрирует самую совершенную мужскую линию подбородка, которую я когда-либо видела—квадратную, сильную и волевую. Я бы сказала, что он выглядит слишком сурово, если бы не его пухлые губы и длинные ресницы. Парень облизывает губы, и белые зубы вонзаются в пухлую нижнюю губу.

При признаке его боли я резко прекращаю осмотр и начинаю действовать… и резко останавливаюсь, когда замечаю, что его правая рука просунута под простыню и движется быстрыми рывками.

Я задыхаюсь от шока и закрываю рот рукой.

Он стонет и поднимает одно колено. Простыня соскальзывает с его худого бедра, украшенного еще большим количеством чернил. Я отшатываюсь назад и разворачиваюсь, врезаясь в дверной косяк. Выскакиваю за дверь и захлопываю ее.

Мое дыхание вырывается быстрыми рывками, а лицо так горит, что обжигает. Глубокий, хриплый смешок, сопровождаемый тихим вздохом, заставляет меня нестись по коридору к Эллиот.

О Боже мой, о Боже мой, о Боже мой! Ему не было больно! Он не испытывал никакой боли. Он... он... не могу поверить, что видела, как Джесси Ли ублажал себя!

— Ладно, все хорошо. — Я пытаюсь успокоиться, поднимая Эллиот с пола, не потрудившись выключить телевизор. — Пора мыться!

Пробегаю мимо двери спальни и запираю нас в ванной. Здесь мы будем в безопасности, пока Пит не вернется.

ДЖЕССИ

Это было потрясающе.

Если бы у меня хватило сил встать, я бы расцеловал эту девушку в губы за подарок, который она мне только что подарила.

Я уже начал немного нервничать из-за своей неспособности кончить. Не помогало и то, что жена Бэнджи улыбалась мне со всех шестиста фотографий.

А тут еще этот чертов стул. Я велел медбрату накрыть его пледом полностью, но это дерьмо преследует меня из-за вязаного крючком покрывала.

Не думал, что даже близко подойду к оргазму, но тут таинственная девушка просунула голову внутрь. Я знал, что это был не старый добрый медбрат, потому что он бы сохранил хладнокровие и оставил меня наедине с моим дерьмом. Мой брат начал бы лекцию о том, почему дрочить — это грех.

Она не сделала ни того, ни другого.

Я услышал, как она резко втянула воздух. Я знал, что в течение нескольких коротких секунд она наблюдала за мной, и я представил, что ей понравилось то, что она увидела.

Ни один из образов, всплывших из моих воспоминаний о развратном сексе втроем, не сделали для меня ничего, но этот невинный тихий вздох заставил потерять голову. От силы оргазма я увидел звезды, потерял всякую чувствительность в руках и ногах, в горле пересохло, и если бы я уже не лежал, то упал бы на задницу.

Я даже не видел ее лица, только мелькнул простой хвостик каштановых волос, когда она выскочила за дверь. Так что не знаю, она может быть королевой красоты или троллем. Для меня это не имеет значения—я бы расцеловал ее до полусмерти за то, что она сделала.

Вытираюсь дешевой простыней и бросаю ее на пол.

— Барахло все еще работает.

Лежу голый под потолочным вентилятором и наслаждаюсь первым продолжительным периодом времени, когда действительно чувствую себя... хорошо.

Теперь, когда все наркотики и выпивка изгнаны из моего организма, можно работать над своим планом выбраться отсюда.

Перекатываюсь на бок, затем медленно поднимаюсь и сажусь на край кровати. Чувствуя прилив крови к голове, опираюсь локтями на колени, чтобы не упасть. Мой череп пульсирует от нового вертикального положения, и тело болит, как будто я провел два раунда с Тайсоном. Снова ложусь и, должно быть, проваливаюсь в сон, потому что, проснувшись, вижу, что санитар сидит в кресле и читает журнал.