Я тебя научу (СИ) - Кейн Лея Страница 10

Странно это — знать, что через некоторые время тут я буду предаваться утехам с невероятно крутым мачо, но продолжать верить в какую-то более романтичную сказку.

Если Богатырев однажды возьмется за голову, женится и будет хранить своей второй половинке собачью верность, то она будет самой счастливой женщиной в мире.

Пока думаю о всякой ерунде, потягивая холодную минералку, яхта начинает гудеть двигателем и, раскачавшись на водной глади, рассекает волны, мча нас вдаль.

Сняв босоножки, отряхиваю подошвы от песка и поднимаюсь на палубу. Богатырев, стоя перед рулевым колесом, сосредоточенно смотрит на нос корабля, а яхта, раздувшаяся вобравшими в себя воздух парусами, словно парит над озером.

— Иди сюда, — зовет меня Платон.

Довольная приглашением, присоединяюсь к Богатыреву. Хотя меня интересует не столько процесс управления яхтой, сколько элементарные прикосновения горячих мужских ладоней к моим рукам.

— Держи ровнее, — говорит он и отходит от меня. — Ну как?

Ощущения, что именно ты управляешь такой махиной, незабываемые. На голову обрушивается взбесившееся возбуждение и страх, граничащий с экстазом. Здесь нет встречного движения и крутых поворотов, но опасность неправильного управления от этого не меньше. Богатырев начинает объяснять мне что-то про крен и скорость, а у меня пальцы пригорают к рулю.

Дав мне передышку, он пришвартовывается у острова посреди озера и опускает паруса.

— Часто ты катаешь на ней девушек? — не сдерживаю вопроса, когда мы спускаемся в каюту с наступлением сумерек.

Платон уходит в туалет, открывает воду и, сняв рубашку, умывается.

— Я купил ее на прошлой неделе, — отвечает, не оставив мой вопрос висеть в воздухе и эхом отдаваться в моей голове.

Выйдя ко мне с мокрым лицом и зализанными назад волосами, он щелкает выключателем, и салон погружается в тусклый матовый свет пары маленьких светильников. Ногой толкнув борт дивана, Богатырев дожидается, пока выдвинется его потаенная часть и поднимает ее. Теперь перед нами полноценная кровать.

Достав из шкафчика под потолком аккуратно сложенную простыню и две подушки, гостеприимный владелец яхты застилает постель, а потом берет из холодильника бутылку дорогого шампанского.

Я улыбаюсь, наблюдая, как он разливает игристый напиток по бокалам.

— О чем думаешь? — спрашивает Богатырев.

— Мужчины не любят шампанское.

— Я тоже, — отвечает он, протянув мне один бокал. — Но ты же любишь.

Льстит, что он подстраивается под меня. Даже самооценка повышается.

Стукнувшись с ним бокалами, смотрю в его глаза и проговариваю:

— За сегодняшнюю ночь.

— Пусть будет так, — не отрицает он и залпом осушает посудину.

Я делаю всего глоток, отставляю бокал на столик и сажусь на край кровати. Рассматриваю ярко выраженные мышцы сильного мужского тела, пока Богатырев разбирается с кондиционером и музыкой. Удивительно, но в этой части озера даже радиоволны неплохо ловят. Настроив громкость динамиков, Богатырев поворачивается ко мне, и у меня сердце уходит в пятки. Хочется попросить его отвернуться и еще раз это проделать. Эффектнее, чем появление главного героя в американском блокбастере. А взгляд… О него можно не только обжечься, но и расшибиться насмерть.

— Решила, чему будешь меня учить?

— Оставлю это в секрете, — произношу пальцем подцепив бретельку платья. — Если я попрошу тебя раздеть меня, снова порвешь одежду? Я не взяла запасную.

Он медленно подходит, и я вытягиваю осанку. Едва его пальцы касаются моего обнаженного плеча, как я кладу руки на его твердые бедра и тяну его на себя. Разведя ноги, позволяю встать предельно близко, спускаю с него шорты и трусы, покорно глядя в глаза, и опускаю взгляд на покачивающийся передо мной член. Облизнувшись, закусываю губу и томно выдыхаю. Слюны от аппетита выделяется столько, что можно захлебнуться.

Не сглатывая, подаюсь вперед и, полизав всю длину языком, приступаю к минету — медленному, нежному, дразнящему. Слизываю капельки выделяемой смазки, кончиком языка обвожу подрагивающую головку и наслаждаюсь хриплым дыханием Богатырева.

Одной рукой давя в мое плечо, а пальцы другой запустив в мои волосы, он начинает аккуратно толкать бедрами, потрахивая мой рот — неглубоко, но дико заводяще. Низ моего живота потягивает от возбуждения, в зоне клитора припекает, и я чувствую, как моя влага насквозь промокает мои трусики.

В какой-то момент не удержавшись, Богатырев проталкивается в мою глотку, и я замираю. Стон заглушается занявшим мой рот членом, но меня это не пугает. Напротив, соски встают колом, и грудь становится каменной, тяжелой.

Вынув из меня ствол, он задирает мое лицо и затуманенными глазами смотрит, как жадно я хватаю ртом воздух, слизывая с губ тягучую слюну.

— Ты слишком хороша для него, Рита, — хрипло шепчет он, но до меня толком не доходит смысл этой фразы.

Я даже отдышаться не успеваю, как Богатырев сдирает с меня платье и купальник, заваливает меня на кровать и, подогнув мои колени, разводит их в стороны. Внутри все трепыхается, жаждет заполнения, невероятных эмоций, которые я не испытывала ни с кем, кроме него. Но он не торопится входить в меня.

Пройдясь по моему дрожащему телу взглядом, задерживает его на треугольнике и опускает туда лицо. В этот миг у меня перед глазами трещит ослепительная вспышка. Горячий язык Платона скользит промеж моих складок и проникает в налившиеся желанием глубины. Сначала легонько, потом все быстрее и глубже, он трахает меня языком так, что меня одолевают ощущения, будто грудная клетка вскрывается и выворачивается наружу. Сладкая боль, ноющая истома, тикающая пульсация во всех эрогенных зонах толкает меня запустить пальцы в мужские волосы и задвигаться ему навстречу. Вскрикивая, когда всасывает в себя мой клитор, я выгибаюсь дугой и бухаюсь на кровать, когда он отпускает.

Оргазм, сошедший на меня лавиной, напоминает извержение дремлющего вулкана. То, что Ден называл куни, не идет ни в какое сравнение с той фантастикой, что подарил мне Богатырев. Каюта перед глазами расплывается, превращаясь в одно разноцветное пятно. В ушах стоит звон, за которым не слышно ни музыки, ни плеска бьющих о борт волн, ни крика птиц на острове. Но я слышу шепот опускающегося к моему лицу Богатырева:

— Никогда раньше этого не делал…

Я с трудом распахиваю глаза, но тут же закрываю, потому что его язык вторгается в мой рот. Вот он — поцелуй Платона Богатырева. Сокрушающий, сметающий любые воспоминания всех прежних поцелуев, ломающий представление о ласках. Голодный, сексуальный, громящий и сшибающий с ног. Поцелуй, за который я готова навечно продать ему себя. Нет, отдать даром!

Обвив его шею руками, шире развожу ноги и позволяю ему вторгнуться в мои недра. Прилипаю к нему всем телом. Отвечаю на душащий поцелуй и чувствую, как мы сливаемся во что-то единое. Трахаемся так, словно это последний секс в нашей жизни и завтра уже не настанет. Ломающий стену отчуждения между нами, будто с рассветом мы не расстанемся. Стирающий все мысли и прочие чувства. Сужающий наш мир до этой яхты, этой каюты, этой постели.

Эта ночь становится самой длинной из всех, потому что мы занимаемся сексом не один раз. Отдыхаем, даже купаемся в озере, допиваем шампанское и трахаемся снова и снова. В каюте, на корме, на маленьком диванчике в носовой части. И эта же ночь становится самой короткой, потому что с рассветом мы возвращаемся на пристань, где меня уже ждет такси, а я впервые не хочу прощаться с Богатыревым.

Он помогает мне сойти на берег и неспешно провожает до машины. И опять мы молчим. Я пригласила его в ресторан, взамен он пригласил меня покататься на яхте. А что дальше? Осталось две ночи — и мы расстанемся, будто ничего не было.

— Сегодня так же в десять? — спрашиваю я, когда мы останавливаемся возле такси.

Богатырев отводит мрачный взгляд на озеро и молча кивает.

— Ты только позвони заранее. Я не знаю, где буду вечером.

Его глаза возвращаются ко мне. Темнеют — то ли от раздражения, что за мной приходится бегать, то ли от озадаченности, которой не должно быть в наших отношениях.