Наследница для Чудовища (СИ) - Дали Мила Страница 11

— Мне бы водичку включить… теплую…

Молнией он переводит взгляд в мою сторону, впиваясь в меня незримыми импульсами, от которых я невольно отшатываюсь. В самую душу смотрит, дергает бровью и рычит:

— Крайняя правая кнопка.

Киваю и быстренько юркаю в ванную.

Это конец. Если мой брат узнает о случившемся, то собственными руками придушит. Айхан больше не сможет продать меня за такую цену, о которой мечтал. Мой грех слишком тяжек и невинность, отданная врагу семьи, поставили крест на судьбе.

Пялюсь на себя через зеркальное отражение и с размаха отшвыриваю платье.

Я будто стою на хлипком мосту через пропасть, а по обе стороны на берегах меня ждет смерть.

Я хватаю с полки гель и с трудом перешагиваю борта джакузи, поливаю себя из насадки, смываю с бедер кровь. Окрашенные струйки и пена стекают по коже, унося вместе с собой захлестнувший меня порок. Ведь я могла остановить Чудовище, но почему-то не захотела. Я плачу и смеюсь одновременно. Поливаю лицо, волосы.

Сквозь бурление воды слышу дверной скрип и холодные потоки воздуха. Тут же прикрываю насадкой грудь, а свободной рукой лобок.

— Замут, не следует вторгаться в ванну.

— Я принес тебе шмот. — Не оборачиваясь на меня, кидает на плиточный выступ футболку и спортивные шорты. — Можешь не стесняться, я запомнил все и даже родинку на твоей заднице.

— Но это моветон!

Вряд ли он знает, что такое моветон, поэтому невозмутимо расправляет плечи и с кулака толкнув дверь, скрывается в глубине своего особняка. Да и мне честно не до расслаблений и мыльных пузырей. Просто смываю грязь, наспех вытираюсь полотенцем, пальцами прочесываю спутанные волосы как могу.

Я беру футболку Замута и практически утопаю в ней, примеривая на себя. Трусы тут еще мои лежат. Натягиваю белье и даже несмотря на размер футболки не рискую появиться перед мужчиной без шорт.

Трачу пару минут, чтобы привести дыхание в норму и набраться смелости для следующего действа в этом безумном водовороте событий.

Я открываю дверь и сначала выглядываю. В ноздри пробирается запах овощей и еще чего-то химозного. На цыпочках крадусь вон и, к удивлению, замечаю Чудовище на кухне у плиты.

— Готовишь нарезку из пачки? Знаешь, она практически всегда невкусная…

Останавливаюсь рядом со столом и нервно царапаю свое предплечье.

— Есть идеи получше? — Я не вижу, но чувствую, как Замут улыбается, небрежно размешивая металлической ложкой по антипригарке. — Тебе нужно поесть…

— Ты расстроился, когда понял, что поимел девственницу, да?

Фраза будто сама вырывается из горла. Я говорю и прикусываю язык, корю себя за любопытство.

— Не так должен происходить первый раз.

— А как?

— Я бы сделал это красиво.

И ведь нельзя, но мои уши вспыхивают от некого смущения. Мне нужно выписать билет в тихий приют, потому что мыслишки настойчиво коробят разум, намекая о Чудовище. Я смотрю на него внимательнее, чем обычно, изучаю черты лица, наблюдаю повадки. Мне хочется расспросить о нем больше и кажется, под маской жестокого бандита еще сохранилась душа.

Отодвигаю стул и послушно усаживаюсь за стол такой же хромированный, как и основная мебель этого дома. Мужчина не сервирует ужин, а просто ставит передо мной сковородку с непонятной бурдой и подает вилку. Умещается на противоположную сторону. Сглатываю и беру прибор. Ковыряюсь в стручковой фасоли и перце, а кусок в горло не лезет. Под надзорный контроль Чудовища с усилием пропихиваю в себя ужин.

— Замут… это же не твое имя? Таких, вообще не бывает.

— Верно.

— Так как же тебя зовут?

— Не знаю. — С нулем эмоций говорит, достает из кармана пачку сигарет, закуривает. — Я потерял память лет в двадцать. Примерно. Не помню, что было до. Полудохлого меня подобрали в лесу бойцы Громова. Моих имен ровно столько, сколько липовых паспортов. Замутом прозвал Гром.

— И тебе никогда не хотелось узнать прошлого? А как же родители, семья?

Я охаю, роняю с вилки кусочек помидорины на стол. Наемник вбирает в легкие отравляющий дым и выпускает через ноздри. Тушит окурок прямо об стол.

— Мне похуй.

Он с грохотом поднимается, задевая коленом стол, чуть не переворачивает. Еле успеваю придержать, а после вжимаю голову в плечи, видя, как занервничал мужчина. Я задела его за живое, потревожила рану, которая не затягивается с годами. В спешке кладу вилку и подскакиваю следом. В два прыжка оказываюсь рядом с Чудовищем, наполняюсь храбростью, и беру его за руку.

— Замут…

Только сейчас я заметила, что буря на улице поутихла. Мы слышим скрежет железных ворот на территории.

— Подожди Снежинка.

Вполголоса хрипит и отталкивая, прячет меня за спину. Я столбенею и открываю рот от страха, когда Чудовище достает из бокового кармана пистолет. Снимает с предохранителя. На вытянутых руках прицеливается и говорит мне перестать божиться. Напряжение возрастает тысячекратно с приближением шагов. Входная дверь распахивается от ярого толчка и ударяет об стену.

— Гром, что-то случилось?

Наемник опускает руку, видя в доме нежданного гостя. Лидера для него, ненавистного вражину для меня.

Громов как из камня сделан и также твердо марширует к нам. Едва ступив за порог, он переводит свой ледяной взгляд с Замута на меня. Вздрагиваю, сжимаю пальчиками мужскую спину, прислоняюсь щекой и полностью скрываюсь от Громова за наемником.

— Случилось, боец. — Железно чеканит. — Обманывает твоя Лярва. В Китае нет никакого младшего наследника Якута!

Замут выдернул меня из домашнего ада брата и насильно забрал в свой мир. Мир, где законы государства не действуют и царит хаос. Здесь совершенно другие правители, но в отличие от избранных народом власть имущих, они действуют не в рамках законодательных норм, а по кодексу преступников.

За широкой спиной военачальника я ощущаю иллюзорное спокойствие. Однако мне прекрасно известно, что за люди стоят рядом, главенствующие на вершине криминальной иерархии.

Но в сравнении с Громовым, который спит и видит, как порешить всех из семьи Хамаровых, Замут может спасти меня. Он обязательно найдет выход. Выдернет лазейку из негласного кодекса чести. Я должна рассказать ему правду.

— Гром, давай не будем базар на стену мазать. Проходи присядь.

Но Громов будто не слышит. Он обходит бойца и глыбой непрошибаемой останавливается рядом со мной. Дрожу, боюсь поднять на него глаза. Рассматриваю дорогие туфли Громова и серые брюки.

— Как тебя зовут?

— Надя.

— Разве ты не знала, Надя, что обманывать взрослых дяденек нехорошо? — Я вижу, как Громов достает из кармана сигареты, зажигалку, усеянную алмазами. Он закуривает, добавляя едкого табака и без того в задымленную комнату. С наслаждением затягивается. — Думаешь, у моих людей есть время на пустые разъезды?

— Передо мной тоже не отчитывались. Я всего лишь служанка и подробности личной жизни хозяев доходили по сплетням…

— Ла-а-адно.

Он протяжно хрипит и стряхивает пепел на пол.

Я чувствую, как Замут берет меня за плечо, разворачиваясь, тащит за собой к лестнице. Останавливается у первой ступени.

— Скройся!

Толкает меня в поясницу, и я как с шилом в заднице, запыхаясь бегу наверх. На втором этаже падаю на карачки, потом ползу за бетонную колонну и притаившись выглядываю. Между лестничными перилами мне видно мужчин. Громов, смотря себе под ноги, неторопливо идет к дивану и усаживается, широко расставив ноги. Замут, наверное, на меня злющий, становится напротив Громова и скрещивает руки на груди.

— Значит, вы тут развлекались, боец? Ты полуголый. Зазноба в шмотье твоем рассекает.

Расплываясь в оскале, Громов раскидывает руки на спинку дивана. Я концентрируюсь и максимально приглядываюсь. Сейчас Замут все решит и никогда не расскажет Громову о случившемся.

— Такую и обогреть приятно. Красивая, чё.

Я открываю рот, и чтобы не возмутиться, сгрызаю едва отросший ноготь. А Замут ухмыляется и вид у него расслаблен.