Космический замуж. Мои звёздные мужья (СИ) - Бакурова Маша Страница 11

Лео, ошарашенный таким подходом, округляет глаза и замолкает.

Он смотрит на Айвара, потом на меня, и вдруг его личико расплывается в беззубой, счастливой улыбке, и он издает радостный клич.

Айвар расценивает это, как безоговорочную педагогическую победу. Он с гордым видом смотрит на меня и на Рамиля.

— Вот, — говорит Айвар, продолжая покачивать Лео и басить свой марш. — Дисциплина и боевой дух. Это все, что нужно мужчине.

Я не выдерживаю и смеюсь. В который раз за этот день!

Огромный, суровый хазар, поющий колыбельный марш младенцу — это самое милое и нелепое зрелище, которое я когда-либо видела.

Но от смеха Лео перевозбуждается еще больше. Его хазарская энергия искрит, создавая в комнате ощутимое напряжение. Я чувствую это как покалывание на коже. Ещё и Кира просыпается и начинает плакать и фонить в унисон.

— Что с ними? — встревоженно спрашивает Айвар, его педагогический триумф мгновенно испаряется.

— Энергетический всплеск, — констатирует Рамиль, подходя ближе. — Они не могут успокоиться.

Я тихо говорю:

— Я успокою.

Присаживаюсь на мягкий ковер между Гнездами.

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и отключаюсь от всего, кроме моих малышей.

Настраиваюсь на их частоту — хаотичную, испуганную. Транслирую в ответ свою.

Я не копирую их энергию. Я создаю для них идеальное эхо их собственной сущности, но без страха и боли. Я отзеркаливаю их потребность в безопасности, в материнском тепле, в покое.

Хазары замирают. Я не вижу, но чувствую, как они смотрят на меня. Они видят то, что недоступно обычному глазу — золотистое сияние, которое окутывает меня и детей, создавая эмпатический кокон. Поле абсолютной тишины и безопасности.

Дети мгновенно затихают. Их дыхание выравнивается. Через минуту они уже спят глубоким, спокойным сном.

Я открываю глаза. Чувствую себя опустошенной, но умиротворенной.

Айвар и Рамиль смотрят на меня, затаив дыхание. Я вижу в их глазах не просто удивление. Я вижу благоговение.

— Идеальная эмпатическая мимикрия, — шепчет Рамиль, и в его голосе слышится трепет ученого, который увидел чудо. — Невероятно.

— Мия, — хрипло говорит Айвар, — Наша кайра…

А у меня слипаются глаза. Уже проваливаясь в сон, на краю сознанию, слышу, как они спорят, кто меня отнесёт на кровать.

По телу пробегает дрожь предвкушения. Опять будут ко мне приставать?

Только я просыпаюсь среди ночи, словно от толчка.

Сердце колотится, а внутри разливается липкая, ноющая тревога. Но она не моя. Эхо чужих эмоций проникает через связь с моими мужьями.

Замираю, прислушиваюсь. В апартаментах царит тишина.

Но я отчётливо ощущаю бурю эмоций моих могущественных мужчин. Гнев, острый, как лезвие, и под ним густую, застарелую боль и обиду, которая похожа на незаживающую рану. И ещё ревность, обжигающую, как кислота. И страх потерять что-то важное…

Меня охватывает паника. Они же не собираются друг друга поубивать?

Глава 9.1

Соскальзываю с постели. Тревога тянет меня прочь, к источнику. Обнимаю себя за плечи и крадусь на цыпочках подсмотреть, что же происходит.

Апартаменты погружены в ночной режим. Стены излучают мягкий биолюминесцентный свет, едва рассеивающий темноту.

Подхожу к общей гостиной. Дверь приоткрыта, и оттуда доносятся приглушенные, но напряженные и шипящие голоса. Я замираю на пороге, инстинктивно прижимаясь к косяку, стараясь не дышать.

Айвар и Рамиль сидят друг напротив друга за низким столом из полированного черного камня, который светится изнутри. Перед ними два бокала с остатками тёмно-янтарной жидкости. Судя по резкому, пряному аромату, который доносится даже до меня, в бокалах крепкий алкоголь.

Между хазарами парит трехмерная голограмма. Поле для какой-то хазарской игры? Фигуры в виде на кристаллических осколков зависли в воздухе.

Только похоже, сейчас для хазар это не развлечение, а поле битвы.

Айвар делает резкий жест рукой, и одна из его фигур — черная, острая, как клинок — пронзает защитную линию Рамиля. Голограмма вспыхивает красным, и в воздухе раздается тихий, звенящий звук. Поражение.

— Ты смотришь на Мию так же, как тогда на неё, — шипит Айвар, и его голос, словно скрежет металла по стеклу. — Как на очередной научный проект.

Он делает паузу, и волна его ярости накрывает меня даже на расстоянии. Мое эмпатическое поле вспыхивает, улавливая каждый нюанс его боли.

— Что на этот раз, Рамиль? Улучшил свои разработки? Хочешь отнять и Мию у меня, снова подстроив фальшивый Зов?

Рамиль поднимает глаза. Его лицо непроницаемо, но от него веет холодной яростью. Он отвечает резким контрходом. Его фигура — серебристая, изящная — скользит по полю и блокирует атаку Айвара.

Голос Рамиля звучит тише, но в нем слышится сталь.

— А ты смотришь на Мию, как на собственность, которую нужно завоевать, — его голос звучит обманчиво мягко. — Хочешь заставить ее быть только с тобой. Несмотря на то, что сейчас Зов настоящий. У нас обоих.

Он делает еще один ход, и фигура Айвара рассыпается в искры.

— Настоящий? — усмехается Айвар, сжимая пальцы вокруг края стола, и на мгновение на его руках вспыхивают темные узоры. — Как я могу тебе верить? И проверить не получится. Сейчас здесь нет старейшин, чтобы провести ритуал Очищения. Как я узнаю, что это не очередная твоя ложь?

Я прижимаю ладонь к груди. Фальшивый Зов? Ложь? Ритуал? О чем они говорят?

Рамиль резко встает. Голографическая игра мигает, реагируя на движение.

Айвар тоже поднимается и продолжает обвинять, его слова полны яда:

— Рамиль, это так низко — прикрываться «священным Зовом», чтобы заполучить ту, с которой хотел быть я.

На лице Рамиля читается чистая и неприкрытая боль. Я чувствую её, как удар в солнечное сплетение.

— Я не прикрывался. Я верил! — его голос звенит от напряжения. — Пока ты не устроил свой цирк на Совете и не уничтожил все. Это ты меня подставил!

Рамиль ударяет ладонью по столу, но звук получается глухим. А он вздрагивает, оглядываясь на дверь. Боится меня с малышами разбудить? Я прячусь глубже в тень.

— Признайся, Айвар. Столько времени прошло. Это твой род использовал на мне искусственный Зов, чтобы потом обвинить?

— Что?! — Айвар наклоняется над столом, рассеивая проекцию игры, его голос становится громче, — Наш род всегда был против искусственных нейроинтерфейсов. Это вы, Сол, ставите свои эксперименты выше всего. Дошли даже до того, чтобы осквернить священную связь! Обвинять мой род Гур в том, что мы презираем, верх цинизма!

— Тише! — Рамиль резко поднимает руку. — Разбудишь их.

Оба мужчины мгновенно замолкают. Их вражда на секунду испаряется, сменяясь общей тревогой. А гнев на мгновение затихает, уступив место заботе обо мне и малышах.

— Это ты начал, — глухо отвечает Рамиль, садясь обратно.

Айвар делает то же самое, и перед ними вновь вспыхивает голографическое поле.

Хазары продолжают игру, но теперь их движения становятся еще более резкими, злыми. Это битва, которая длится уже много лет.

Напряжение достигает пика. Айвар, не в силах сдержать ярость, сжимает голографическую фигуру в кулаке. Она вспыхивает и рассыпается миллиардом цифровых искр.

Я боюсь пошевелиться, впитываю каждое слово. Мой разум лихорадочно пытается сложить картину из обрывков.

— Ты заплатишь за тот позор, — голос Айвара срывается. — За то, что сделал с Лиссан. И со мной.

Внутри всё холодеет. А вот и женское имя. Лиссан.

Оно звучит в тишине, как удар хлыста.

Тоже одна на двоих?

— Я?! — Рамиль взмахивает рукой и опрокидывает свой бокал. К счастью, тот пуст. — Это ты сделал из нее жертву своих амбиций! Мог бы просто оставить её со мной!

— Айвар зарывается в волосы рукой.

— Что сейчас говорить, как бы могло быть. В итоге, она отказалась от нас обоих.

— Конечно, ты такой скандал устроил. Ей просто ничего не оставалось.