Испорченный... Книга 2 (СИ) - Юдина Екатерина Страница 13

— Ты считаешь, что из-за метки я не смогу тебя трахнуть?

— Как минимум, для тебя это ничего хорошего не будет значить, — несмотря на внутреннюю тревогу я попыталась говорить спокойно. Приглушить все свои эмоции, ведь для них сейчас не время. Помпей не заслужил, чтобы я хоть как-то реагировала на него. — Я отмечена, как пара другого и, если ты меня возьмешь, ты это почувствуешь. Для меня вообще секс не с тем, с кем я отмечена меткой, будет болезненным и подобен пытке, но тебе, судя по всему, на это плевать.

Помпей все так же сжимая мое запястье, провел большим пальцем по метке. Надавливал на нее. Создавалось ощущение, что этим прикосновением хотел ее уничтожить.

— Ответь мне честно на один вопрос, — сказала, закрывая глаза, но более чем отчетливо чувствуя с какой агрессией альфа смотрел на метку. Сейчас она вновь пылала. Так, словно к ней прикоснулся раскаленный метал, а не просто взгляд Помпея. — Я правильно понял, что ты рассматриваешь меня, как омегу, с которой хочешь секса?

— Да.

По спине пробежало покалывание. Непонятное, но слишком ощутимое. Словно нечто невидимое вонзило в меня иглы. Какое-то сумбурное состояние окутало сознание. С одной стороны — гнев на Помпея. С другой — диссонанс от того, что между мной и Помпеем вообще возник такой разговор и он прямо признал, что хотел того, чего между нами просто не могло быть.

— Только что я в очередной раз убедился в том, что в тебе нет ничего человеческого, — сказала, локтем упираясь в его торс. Отстраниться не могла, но хотела, чтобы он понимал, что я такой близости с ним не воспринимала. Лично ставила барьер. Хотя бы невидимый, но очень сильный. — Мы восемь лет были братьями, но стоило тебе узнать, что я омега, как ты сразу забыл об этом и теперь видишь во мне только дырку, которую можно трахнуть. Для тебя вообще ничего святого нет?

Вторая ладонь Помпея вплелась в мои мокрые волосы. Не сжимала их, но заставила замереть, когда альфа опять наклонился ко мне. Обжигая шею горячим дыханием и внутренней разъяренностью, на ухо сказал:

— Я всегда считал тебя братом. Гребанным, надоедливым пацаном, но как оказалось, ты мне не брат, а истинная. Поэтому, блядь, да, мы будем трахаться.

— Что ты сказал? — я издала несколько нервных смешков. — Боже, ты действительно свихнулся. Какая к чертям истинная?

— Ты не чувствуешь, — Помпей рывком притянул меня еще ближе к себе, хотя казалось, что уже некуда. — Для вас омег в этом плане все куда проще. Но ты ощутишь. Хотя бы частично тоже, что и я, как только я убью того, с кем у тебя эта ублюдочная метка и поставлю на тебе свою, — его палец скользнул по рисунку на моем запястье. Надавливая его. Заставляя метку еще сильнее запылать. — Тогда начнется наш ад.

Я не поняла, про какой ад он говорил. Мне казалось, что мы уже сейчас в нем находились, но внутренне очень сильно напряглась. Интуитивно чувствовала, что все могло быть иначе. Хуже от того, что сейчас все ясно и понятно, а позже внутренне может всколыхнуть.

Мне это не нравилось.

— Ты говоришь какой-то бред. Мы не можем быть истинными, — холодно сказала. — Твои слова лишь в очередной раз подтверждают то, что ты свихнулся и находиться рядом с тобой небезопасно. Что еще возникнет в твоем воспаленном сознании?

Помпей ничего не ответил. Он взял мочалку и начал ею водить по моей коже. Смывать кровь и грязь. Я жмурилась и кривилась. От каждого его прикосновения становилась еще более злая, раздраженная и недовольная. Постоянно пыталась его ударить, а альфа на это не обращал внимания. Создавалось ощущение, что думал о чем-то своем. Исходил внутренней яростью, но, что странно, к моим ранкам прикасался так, что это было практически неощутимо. Бережно, хоть и казалось, что в его грубых руках просто не могло быть осторожности. Особенно, когда альфа был в таком состоянии.

— Черт, никогда бы не подумал, что ты будешь меня лапать, — зло сказала и дернулась, стоило мочалке коснуться моей груди. Я тут же подалась вперед, но Помпей одним движением притянул меня обратно.

— Сиди, — он рыкнул. — Во-первых, я еще тебя не лапал.

— А сейчас ты, что делаешь? — я возмутилась, на что Помпей не обратил никакого внимания.

— Во-вторых, я тоже не думал, что буду отмывать тебя в ванной и, тем более, что мой брат окажется моей истинной. Поэтому, блядь, терпи.

Сколько же всего мне хотелось высказать Помпею. Слова бурлили в груди и грозились вот-вот взорваться. Создавалось ощущение, что и альфе было, что сказать мне. Я это интуитивно ощущала.

Но почему-то мы молчали. Я раздраженно кривилась и все еще пыталась его ударить. Он разъяренно скалился, но все так же какого-то черта до невозможности бережно промывал ранки.

Прошло еще несколько минут, после которых Помпей отбросил мочалку в сторону и, взяв меня на руки, поднялся. Я шумно выдохнула и завозилась. Он и на это не обращая внимания, понес меня обратно в комнату. Там уложил на кровать.

— Лежи, — сказал, увидев мой порыв подняться. Это вызвало у меня сумбур и агрессию, с которыми я посмотрела на Помпея.

Пока альфа отвернулся, я взяла одеяло и прикрылась им.

— Ты до сих пор ничего не рассказал мне про мою стаю. Ты оставишь ее в покое? Отпустишь?

— С кем у тебя метка? — Помпей взял какую-то коробку. Судя по всему, ее тут оставил тот мужчина и альфа, перебрав ее, достал оттуда тюбик с кремом.

— Я не скажу, — ответила твердо. Меньше всего мне хотелось еще сильнее накалять конфликт, втягивая в него Вавилона.

— Защищаешь его? Влюбилась, блядь? — Помпей с силой надавил мне на плечо, заставляя опять лечь на кровать. Нависая сверху, вызвал внутренний испуг, который я постаралась не показывать. Лишь сильнее укуталась в одеяло.

— Нет. Не влюбилась. Ни мне, ни ему эта метка не нужна. Мы ищем варианты ее снять.

Пронзающий взгляд Помпея слишком долго и неотрывно был на мне. Словно испепелял, но, создавалось ощущение, что он слегка успокоился. Во всяком случае то, что особенно сильно вызвало во мне панику, немного скрылось. Взялось под контроль.

— Я помогу ее снять. Скажи с кем у тебя эта ублюдочная метка.

— Нет. Это только наше с ним дело. И я даже предполагать не хочу, как именно ты собираешься помогать.

— Я все равно узнаю, кто он.

На это я ничего не ответила. Закрыла глаза и стиснула зубы, когда Помпей начал наносить на мои раны эту чертову мазь. Парадоксально. Он из семьи врачей. Я толком не знала, что произошло с его отцом. Кажется, он уже давно умер, но я как-то слышала, что Помпей с детства учился в специальных медицинских учреждениях. Вот только, на моей памяти он впервые не ломал кому-то кости, или выбивал зубы, а залечивал раны. Пусть и просто обрабатывал их.

— Он к тебе не прикасался?

— Кто? — непонимающе переспросила, но глаз так и не открыла. И так было тяжело от того, что Помпей прикасался ко мне.

— Тот с кем у тебя метка.

— Нет. Между нами ничего нет.

— Он знает, кто ты?

— Да.

Я ощутила, как матрас прогнулся. Помпей оперся руками по обе стороны от меня. Вновь угрожающе навис. Но я все равно не открыла глаза.

— И как же он узнал? Ему рассказала, а мне — нет? Скольким, блядь, еще человекам известно?

— Я не буду отвечать на эти вопросы, пока ты не отпустишь мою стаю, — сказала с нажимом. Все это время я злилась, повышала голос и эмоционально закипала, но на самом деле, изнутри была пожираема тревогой. За стаю. За Лерсона, чей испуганный голос до сих пор звучал у меня в сознании.

Кажется, Помпей оскалился, но, отстранившись, продолжил обрабатывать мои ушибы и раны. Когда он их перебинтовывал, я не выдержала и сказала:

— Я бы предпочел истекать кровью, чем вот это все.

— Что именно? — Помпей все еще злился. Вернее, ни на мгновение не переставал этого делать, но его ярость шла волнами. Сейчас казалась сильнее, чем раньше.

— То, что ты проявляешь свою ненормальную заботу. Раньше ты максимум бросил бы мне бинты и сказал бы, чтобы я сам полз зализывать свои раны.