Жозефина Мутценбахер - Мои 365 любовников Страница 13

– Ах, была бы ещё мандолина! Я бы и с ней попробовал! – ответил Тони.

Затем три пары, обступившие нас, приступили к сношениям, а Бирнекер с Вамбахером медленно качали меня взад-вперёд, и член Ксандля таким образом сам собой скользил в моей трещине туда и обратно. Ксандль стоял, широко расставив ноги, и позволял доставлять себе удовольствие тем более, что ему не нужно было ровным счётом ничего делать. Бирнекер с Вамбахером распевали при этом:

– Раз, два, три, вот Пеперль ходит,Раз, два, три, как плюшкой водит.Раз, два три, Ксандль брызнет скоро,И у него то выйдет споро…

Чтобы два бравых господина не остались с носом, я одновременно извлекла оба их стебля и вытянула их навстречу друг другу, так что пара желудей соприкасалась прямо над моим ртом!

– Только не сталкивай, мы же не гомики! – предостерёг Бирнекер.

Я усердно тёрла, они раскачивали меня, и как раз в тот момент, когда Ксандль брызнул в меня своим тёплым фонтаном, сверху тоже удвоенной порцией закапало мне в рот. Потом мы все смотрели, как Лехнер сношает гитару.

– Бум-бум… немного жестковато получается… она ведь щиплется… тра-ля-ля, тра-ля-ля… стоит однажды и такое узнать на собственном опыте… однако, какая красивая и большая дыра у неё… гопля-гопля… бум-бум… у-уй… а-а-а-а… Ну что ж, поехали…

И Тони брызнул в гитару.

Затем Ксандль дал Ресль сотенную купюру. Это многократно покрывало счёт за съеденное и выпитое, да ещё сверху довольно много оставалось на чаевые. Ветти получила двадцатку, которую Лехнер сунул ей между титек. А когда та вывалилась оттуда, Лехнер свернул её, сунул Ветти в смокву и сказал:

– Вот так лучше будет, теперь остаётся только помочиться деньгами.

Ещё сотню Ксандль вручил гитаристу «в качестве компенсации за инструмент».

На обратном пути мы снова сидели «на ручках». Кучер подмигнул мне, но я сделала непонимающий вид. Все мы смертельно устали. Я сидела между Лехнером и Вамбахером. Вамбахер спал, Лехнер хотел, было, немножко помять меня под каретной накидкой, однако получил по рукам, я и без того порядочно утомилась. Зато во втором экипаже, следующем за нами, было весело, там ехал Ксандль с Бирнекером и Штеффи. Улицы тонули в полной темноте, и один раз оглянувшись назад, я смутно разглядела, как Штеффи подпрыгивает вверх-вниз. Вероятно, ей снова вставили фонарный столб, куда следует, и она рискнула на обратном пути ещё немного прокатиться верхом.

Засыпая, я очень долго размышляла о шикарной Ресль. Оказывается, наряду с молодым вином можно вполне угощать и ещё кое-чем, и при этом исключительно хорошо себя чувствовать. Ресль наверняка, как и я, происходила из среды незаметных маленьких людей, а сегодня стала солидной и богатой хозяйкой «плодов виноградной лозы», в числе клиентов которой находилось много благородных персон. Если действуешь умело, никто не посмеет назвать тебя «проституткой». Она понимала толк в бражном гешефте и была не лишена юмора, а с такими задатками ты уже кое-что из себя представляешь. Я испытывала к Ресль уважение, и сама охотно обзавелась бы когда-нибудь винным ресторанчиком.

На следующий день после этого богатого впечатлениями участия в винной пирушке, однако, я чувствовала себя несколько разбитой и утомлённой. Ксандль и его товарищи действительно хорошо разбирались в подобных вещах и слишком основательно подходили делу. К счастью сегодня было чудесное воскресенье. Я до двенадцати провалялась в постели и всласть побездельничала. Я мысленно перебирала картины минувшей ночи и, вспоминая некоторые из них, часто не могла удержаться от смеха и особенно часто думала о шикарной Ресль. Я наметила себе когда-нибудь в одиночку навестить Ресль, чтобы поближе сойтись с ней и кое о чём порасспросить её, поскольку она наверняка отменно разбирается во многом таком, чего даже я до сих пор не знаю. У меня, конечно, накопился уже довольно приличный опыт общения с мужчинами, но хозяйка «плодов виноградной лозы», похоже, особенно хорошо находила общий язык с господами зрелого возраста. Они, наверняка, с радостью предаются маленьким слабостям, во вкусе которых начинаешь разбираться только с годами, а именно с солидными мужчинами преклонных лет предпочтительнее всего иметь дело, поскольку у них больше денег, чем у молодых, и они к тому же медлительны. И рады, если им встречается шикарная женщина, которая наделена отменной бонбоньеркой и которая не заставляет себя долго упрашивать.

В двенадцать часов раздался звонок и вошёл Ксандль, немыслимо разодетый и в великолепном расположении духа, его цилиндр сиял точно солнце.

– Сервус, сердечко моё! Ну, как же безупречно здорово было вчера! Что скажешь? У тебя ещё немножко саднит, да? Не переживай, такое может даже с девственницей случиться!

И он, посмеиваясь, присел на край постели, запустил руку под стёганое одеяло и ласково потрепал меня по колену. Потом легонько ущипнул за ляжку, щекоча всё выше и выше, и сказал, что хотел бы только немного «поиграть на рояле». Однако я изобразила стыдливость и оставила свой «рояль» закрытым. Ксандль состроил уморительно серьёзную физиономию:

– В таком случае, Пеперль, мы больше не станем возвращаться к событиям вчерашнего дня. Ты была потрясающа. Ведь один раз не в счёт, однако, я не могу допустить, чтобы обо мне говорили, будто богатый Ферингер одалживал свою любовницу точно какой-то кнут. Ты мне очень нравишься и я полагаю, что, в общем и целом, конечно, по-настоящему не уступал тебя никому, и если я хоть один раз застукаю тебя с Тони или с кем-то другим, то между нами всё будет кончено и дело закрыто. Чтобы ты знала!

Я, естественно, поспешила тут же броситься на шею своему ревнивому Ксандлю и принести ему тысячу клятв, что я не смотрю ни на кого другого, что его мне совершенно достаточно и я отдаю себе полный отчёт в том, что от него получаю. Это его, кажется, страшно обрадовало.

– Ах да, лапушка, чуть не забыл! Маленькое напоминание о вчерашнем, потому что ты держалась просто великолепно! Из чувства благодарности!

С этими словами он извлёк из кармана футляр, внутри которого лежала чудесная золотая цепочка тонкой работы, а к ней медальон – небольшая круглая пластинка из золота, усыпанная рубинами. На лицевой стороне её были выгравированы имена Ксандля, Лехнера, Бирнекера и Вамбахера, а на тыльной было написано: «В память о задорном молодом вине. Союз: „Всегда как сталь крепки“.

Я с громким хохотом повалилась на подушки, потому что название и вправду было подобрано замечательно. Ксандль объяснил мне, что я являюсь отныне действительным членом застольной компании и могу рассчитывать на любого из них в отдельности, если у меня когда-нибудь возникнут трудности или что-нибудь не заладится. Потом он взялся собственноручно повесить мне на шею цепочку. Рубины чудесным образом гармонировали с моей белой кожей. Я встала в постели на колени спиной к нему, и Ксандль стал надевать мне на шею это ювелирное украшение.