Плач богов (СИ) - Владон Евгения Страница 14

- Эвелин Клементина Вудвилл-Лейн! Ну нельзя же быть всё время настолько нерасторопной, чтобы всякий раз ставить кого-то впросак вместе с собой! Неужели тебе так нравится позорить имя своих покойных родителей?

Хуже произошедшего падения, наверное, были только связанные с ним язвительные комментарии Софии Клеменс. Её сдержанный смех с наигранным изумлением впивался раскалёнными иглами в мозг и под кожу куда ощутимей, чем сорвавшаяся с уст грузчика шокирующая благовоспитанных леди непристойная ругань. А желание разрыдаться или постыдно сбежать на глазах у стольких свидетелей в неизвестном направлении, пересиливало физическую слабость во всех конечностях разъедающим ознобом нежданного прилива ярости.

Ну почему? За что?!.. Сколько ещё нужно пережить публичных унижений и беспощадной боли невосполнимых потерь, чтобы этот кошмар наконец-то закончился? Словно кто-то вскрыл этот нескончаемый источник более десяти лет назад и с тех пор этот кто-то не переставал топить в оном днём за днём сиротку Эву, напоминая той каждую минуту и час прожитой после смерти родителей жизни, кто она и на что заслуживает, в отличие от остальных, тех, кто имел на данное право больше, чем она.

Да и что она могла?! Лишь молча сносить полученные оскорбления, терпеть обжигающие кожу чужие взгляды и позволять окружающим насмешкам царапать сознание и память отвратными звуками будущих воспоминаний? Сцепив до скрежета эмали зубы, силясь, чтобы не разрыдаться и не уступить место удушающей боли дичайшему желанию сорваться в крик, Эвелин только и смогла, как заставить своё тело сдвинуться с мёртвой точки и только для того, чтобы начать собирать с булыжника пристани разлетевшиеся во все стороны вещи из саквояжа. Хоть руки и дрожали, пальцы не слушались, упуская обратно на камень то, за что поспешно хватались, она всё равно не могла позволить себе подобной роскоши – проторчать в данном месте и в столь унизительной позе хотя бы ещё лишние две-три минуты. Лучше умереть и желательно прямо сейчас.

- Мисс Эвелин, да что же это такое! Ни на одну минуту нельзя вас оставить без присмотра! – хвала небесам, Лилиан тоже в коем-то веке прозрела, бросившись в сторону подопечной, когда увидела из-за спины молодого грузчика (наконец-то уложившего очередной вещевой сундук на охраняемую ею тележку), что успело произойти за этот короткий промежуток времени без её личного участия. – Ну что за создание! Почему за вас везде и всегда приходиться краснеть? Ни одного дня без происшествий! Я ведь с самого начала вас предупреждала, чтобы перевязали этот саквояж и сдали его в грузовой трюм с остальными вещами.

Собирать с земли вывалившееся из сумки «нутро» у служанки получалось куда лучше и быстрее, чем у разволновавшейся до лихорадочной трясучки Эвелин Лейн. Впрочем, как и возмущаться в своём излюбленном стиле, словно намеренно подливая масла в полыхающий и без неё пожар из собственной бочки в пять баррелей***.

- Это тоже ваше? Чуть не закатилось под тележку.

Меньше всего Эва ожидала, что перед её глазами материализуется большая мужская ладонь с грязной, почти чёрной от мазута и по самый локоть кожей, а сильные мозолистые пальцы будут держать стеклянный пузырёк с китайской тушью так, словно это хрупкий бутон какого-нибудь редкого цветка.

Всего несколько секунд, которых девушке едва хватило, чтобы испуганно вскинуть голову (и кое-как удержаться, дабы не отшатнуться назад в паническом порыве) и уставиться распахнутыми от нескрываемого ужаса глазами в лицо нагнувшегося над ней портового грузчика. Да, да, того самого, за которым она столько времени тайком наблюдала, а теперь… Теперь не могла как следует разглядеть его черты, поскольку взор передёрнуло дрожащей плёнкой непролитых слёз с хаотичными пятнами шипящей в висках крови. Хотя, кое-что рассмотреть всё-таки удалось, даже за эти короткие мгновения, даже вопреки накрывшей с головой панике, которая ослепляла похлеще ночного мрака. А может это и был мрак – чёрный, живой с платиновыми прожилками в очень внимательных очах напротив, который без какого-либо усилия мог заглянуть в чужую душу и сковать ту одной только волею мысли, похлеще реальных железных цепей и стальных верёвок. И, как видно, это единственное, что Эвелин тогда в нём запомнила лучше всего, поскольку его лицо было обильно измазано рабочей грязью, и глаза на фоне перетемнённой кожи выделялись как ничто другое, подобно источнику манящего света в сумраке угольной дымки. Ну и конечно же его габариты, в коих он превосходил сжавшуюся оробевшей птичкой Эву раза в два, если не более.

- Спасибо, сынок. Можешь возвращаться к своей работе, мы и без твоей помощи прекрасно справимся.

Она так и не успела поднять руки, чтобы забрать пузырёк из его на удивление аккуратных (почти изящных) пальцев. Это сделала Лилиан, причём так поспешно, словно испугалась, будто он и впрямь собирался прикоснуться к юной барышне, если та решится протянуть к нему свои пугливые пальчики.

Всего несколько секунд и только шоковое ощущение от стремительного погружения в происходящее, словно девушку полностью накрыло осязаемой тенью чужой близости, впившись в сознание контрастными образами из объёмных оттенков-складок одежды, смазанных черт чеканного лица и острых запахов мужского пота, мазута и… чего-то ещё. Возможно, особого аромата, свойственного лишь одному определённому человеку – его телу: кожи, волос, и даже вкусу. Не говоря об исходящей потенциальной силе со скрытой физической мощью расслабленного гладиатора.

Не удивительно, почему у Эвелин окончательно пропал дар речи, а полное осмысление того, что вблизи мужчина оказался совершенно другим, чем издалека (о самом восприятии его близости можно и не уточнять), так и вовсе лишало разум былой хватки, а руки-ноги – крепкой опоры и устойчивости.

________________________________________

*кофр– сундук; большой чемодан или дорожная сумка с несколькими отделениями; большой сундук, окованный железом, с отдельными секциями для обуви и одежды, которая может храниться в нём прямо на вешалках.

**ёнда– устар.непотребная баба

***баррель– (англ. barrel — бочка) — мера объёма сыпучих веществ и жидкостей, равная «бочке». В 1803 году: 1 баррель = 36 элевых галлонов = 166,36 литра

Глава шестая

- Смотрю, кто-то нашёл себе достойную ровню. Не даром говорят, грязь хорошо липнет только к грязи. – ехидный голосочек Софии Клеменс остро заточенной спицей пыточного орудия неожиданно и весьма глубоко процарапал по оголённым эмоциям Эвы. Столь безумно бешеного (ещё и болезненного) возвращения в реальность ей не приходилось испытывать уже очень давно, едва не на грани предсмертной остановки сердца с последующим провалом в глубокий обморок или в цепкие тиски сковывающего льда.

Перед глазами опять всё поплыло и запульсировало, в том числе и лицо молодого грузчика, чей совершенный профиль древнеримского божества (не иначе) врезался тёмным оттиском-силуэтом в чуть живую память, когда мужчина повернул голову и почти исподлобья резанул недобрым взглядом всё то расстояние, что отделяло его от неугомонной Софи.

- Вам бы последить за тем, что слетает с вашего шаловливого язычка, миледи, а то, не дай бог, кто-то сочтёт вас не в меру несдержанной. – Эвелин всё-таки расслышала его слова или скорее сочный баритон слегка напряжённого голоса, который продолжал наносить свой авторский подчерк особого звучания на слуховые рецепторы, словно осязаемым касанием быстрых взмахов крыльев мотылька.

- Может это тебе следует попридержать свой не в меру развязанный язык, холоп, особенно перед тем, кто тебе платит? – если бы Эва в тот момент не находилась на грани полуобморочного состояния, возможно бы она и заметила, как изменилась Софи, практически потеряв своё лицо и даже колкую надменность в голосе.

- Прошу прощения, миледи, если мои слова прозвучали для вас, как за оскорбление, но на то я и грязный холоп, светским манерам не обучен, а изложению умных мыслей и подавно.