Ворон (ЛП) - Заварелли А. Страница 15

— Майкл только что звонил, — докладывает он. — Русские в клубе в сопровождении, по меньшей мере, пятнадцать пташек. Празднуют наше недавнее приобретение.

Ронан бросает взгляд в мою сторону, когда я со всей силы впечатываю кулак в спортивную грушу так, что почти уверен, что сломал пару костяшек. Самое последнее приобретение, о котором он так злорадно здесь говорит, привело к смерти моего деда. Если бы он не был таким тупым ублюдком, и я бы не ожидал от него, что он будет продолжать в том же духе, я бы использовал вместо груши сейчас его лицо.

Но Донован — тупой ублюдок, и все это знают. Слишком туп, чтобы помнить, что в ту ночь мы потеряли одного из наших. Вот где его преданность. Он из тех, кто думает членом, и исчисляет свои победы в потребленных шлюхах и кокаине. Тем не менее, наша банда не занимается распространением наркоты, а уж о ее употреблении и говорить не стоит. Где-то Найл что-то упустил из виду в связи с Донованом. Он — сорвиголова, и всегда ходит по краю. Без сомнения, он в шаге от того, чтобы словить кайф от убийства одной из этих шлюх.

Пока же я собираюсь пристально следить за ним, но с оглядкой на зыбкую почву, признавая, что нам нужен этот актив в команде.

— Так что скажете, ребята? — приподнимает он свои рыжие брови. Его зрачки расширены, но моя башка гудит сейчас настолько, что меня мало что заботит.

— Не приставай ко мне. — Я киваю в сторону Ронана. — Ты иди с ребятами. Я догоню вас чуть позже.

Ронан надевает пиджак и разглаживает его. Он так же веселится на этих вечеринках, как я — на чайных церемониях, но есть еще кое-что, что возвращает его в клуб.

Они исчезают в коридоре, и я вытираю пот со лба. Мои костяшки кровоточат, когда снимаю бинты, поэтому извлекаю флягу из своей сумки. Плеснул немного янтарной жидкости на свежие порезы, мое запястье покрывают ручейки малинового цвета. Подношу фляжку к губам. Ее содержимое кончается слишком быстро, а я остаюсь в тихом уединении спортзала.

Прямо сейчас я слишком взбудоражен и возбужден, чтобы идти домой, и жажду чего-то другого. Мог бы погрузиться в нежные женские объятья, но проблема в том, как найти ту, которая не окажется коварной стервой.

Мои мысли плавно возвращаются к Маккензи. Ни грамма доверия к ней. Я не хочу, чтобы она ошивалась рядом с парнями. Кроме того, я бы хотел, чтобы мой взгляд никогда ее не касался. Или руки, если уж на то пошло. Не знаю, о чем, черт возьми, я думал, поступая таким образом. У меня из головы не шло то, как она ощущалась. Но это только доставит неприятности. Если я хочу заключить союз с русскими, тогда я должен быть готовым к браку с одной из них и отпустить Мак своей дорогой. Сомневаюсь, что они удовлетворяться моим наездом на нее.

Снова подношу фляжку к губам и отбрасываю ее, как только понимаю, что она пуста. Боже. У меня нет сил искать сегодня женщину на ночь. Мой член бездействовал уже несколько недель. Черт возьми, даже это ложь. Прошло уже несколько месяцев. Последней была Мэнди. Пока я не застукал ее с Шоном ни где-нибудь, а в моем чертовом офисе. Одним из самых важных правил Синдиката является правило, которое он часто нарушает. Если бы она была моей женой, он был бы уже мертв. Как бы то ни было, я имел полное право оставить на нем парочку шрамов, как напоминание о том, что происходит, когда ты прикасаешься к женщине другого парня.

Если бы он не был сыном Найла, я бы так и сделал. Но Мэнди не та, из-за кого стоит терять покой и сон. Или фокусировать внимание, если уж на то пошло. Я еще не встречал женщину, которая стоила бы моих головняков, и не собираюсь ее искать.

Думаю, я официально облажался.

Сбрызгиваю лицо водой и натягиваю футболку на потное липнущее тело. Надеваю обувь, куртку, цепляю глок. Изо дня в день одно и то же. Эта та жизнь, которая меня устраивает, поэтому просто не представляю, почему она временами кажется такой пустой.

Погасив свет, запираю дверь и выхожу в прохладный воздух Бостона. Вместо того, чтобы идти налево, обратно к машине, которая отвезет меня в «Слейнт», поворачиваю направо. Эти улицы мне знакомы. Здесь я как дома. И даже, несмотря на то, что изрядно холодает, так как осень постепенно захватывает город, не возражаю против пешей прогулки. Свежий воздух — это единственное, что может вдохнуть жизнь в застоявшуюся энергию внутри меня.

Использованная гильза катается по исцарапанной крышке моего старого стола, перекатываясь туда и обратно. Сколько бы я не вглядывался в ее размеренное движение, я не могу сообразить. Нужно довести до сведения Найла при следующей встрече.

Ему это не понравится. Учитывая, что происходит сейчас, это последнее, с чем он захочет иметь дело. С такими нестабильными территориями, как наши, этот союз с русскими означает все. Сила в численности, по крайней мере, хотя бы для виду. Однако проблема с численностью всегда ставит под сомнение преданность. Мы не придерживаемся одинаковой тактики ведения дел. Но развитие с течением времени предполагает необходимость пересмотра таких вещей. У них есть Призрак, а нам нужен этот парень, каким бы ублюдком он ни был.

Это все, что мне известно наверняка. Я не потерплю, чтобы смерть моего деда осталась безнаказанной. Но развязывать войну сейчас не вариант. Из-за армян, стекающихся на восток за своим куском пирога, все стоят на ушах, вооруженные до зубов.

Дверь в мой офис распахивается и входит Ронан. Он удивленно приподнимает бровь, когда замечает пулю на моем столе, а я хватаю ее и кладу в карман.

— Все нормально, парень? — спрашиваю я.

Он кидает папку на стол с хмурым видом.

— Детектив Джеймс передает тебе привет.

Желание открыть папку непреодолимо. Душу его на корню. Ронан нависает надо мной, как чертов тюремный охранник, а мне надо побыть наедине, чтобы разобраться с этим.

— Какого черта ты делаешь, Кроу?

Тянусь за стаканом ирландского виски, потягиваю его, смотря на него поверх кромки стакана. У него благие намерения. Они всегда такие. Если и есть парень, которому я доверяю в этом мире без тени сомнения, так это Ронан Фитцпатрик. Он последовал за мной в банду в свои шестнадцать по собственному желанию, заслужив себе путь в Синдикат. Он сражался за меня, убивал и делал все, о чем я его просил. Мы почти как братья, причем настолько близки, насколько могут быть два некровных друг другу человека.

Только по этой причине я отвечаю на его вопрос.

— Я беру ее на работу.

— Я не доверяю ей, — говорит Ронан.

— Тебе и не нужно.

Он мычит что-то неодобрительно, в то же время как раздается еще один стук в дверь. Мой кабинет — чертово подобие универмага, ей богу.

— Войдите, — кричу я.

Мэнди просовывает голову в дверной проем и улыбается.

— Не помешаю?

— Да, помешаешь. — Ронан едва может сдерживать свою неприязнь к этой женщине.

— Нет. — Усмехаюсь ему в ответ. — Что тебе нужно, Мэнди?

Ронан выходит из комнаты, а вместе с ним уходит и нахлынувшее чувство вины. Мне не нравится скрывать от него что-либо, но это для его же собственной защиты. Чем меньше он знает об этом, тем лучше. Когда я вновь обращаю внимание на Мэнди, облегчение как рукой снимает.

— Итак, в чем проблема на сей раз? — кидаю ей раздраженно.

Она вздрагивает от холодности моего голоса, а потом надувает губы.

— Почему у Саши больше номеров, чем у меня? Она отрабатывает по расписанию…

— Тебе лучше знать, чем парить меня этим дерьмом, — отрезаю я.

Ни капли не смущаясь, она обходит вокруг моего стола, вальяжно рассаживаясь на нем, выгибает спину, пытаясь привлечь мое внимание к своим сиськам. Возможно, это сработало бы со мной раньше, но я больше никогда к ней не притронусь.

— Ты выглядишь напряженным. — Она льет елейным голоском, уверен, чтобы меня соблазнить. — Я могу это исправить, Лаклэн.

— Ах, я бы не был так в этом уверен, — замечаю я. — Кроме того, разве нет желающих перепихнуться с тобой этим вечером?

Она перекидывает волосы через плечо и растягивает губы в тонкую линию.