Продайся мне (СИ) - Соловьева Анастасия Страница 15

Его запаха и тепла становится так мало, что я слабовольно зажмуриваюсь.

— Вы ничего обо мне не знаете. Вы не чтец человеческих душ, а капризный самодовольный богач, которому необходима новая игрушка. А потом что? Месяц поиграете со мной — и выбросите на помойку? Так всё у вас происходит, верно? Купить меня не получилось, поэтому вы решили поставить дурацкое условие Назару? Только ради него я согласилась поработать вашей помощницей. Но, Дамир Александрович, вы никогда не сможете меня поиметь! — на последнем предложении я срываюсь в возмущённый крик, отчего Гордеев морщится.

Тяжело дышу, впиваюсь ногтями в ладони, чтобы быстрее очнуться. Я высказала Дамиру всё, что о нём думаю, и готова к увольнению. Лучше разочаровать Назара, чем предать его доверие. Не знаю, что происходит с моим телом и почему оно так странно реагирует на Гордеева, но чётко понимаю одно — это неправильно и запретно. Если я не умею себя контролировать, значит, нужно спасаться бегством.

Дамир качает головой.

— Новая игрушка, выбросить на помойку, купить, поиметь, — громко и чётко произносит он каждое слово. — Ты говоришь о себе как о вещи, Илана. Ты считаешь себя безвольной куклой, которую можно грубо оттрахать, а затем выкинуть, словно использованный презерватив. У тебя даже мысли не возникает, что сексом можно заниматься по взаимному согласию. Почему?

— Вы не правы! Вы ничего обо мне не знаете.

— Повторяешься, — он обхватывает руль ладонями. — По-моему, это ты ничего о себе не знаешь. Проследи за своими мыслями и речью, тогда поймёшь, что я прав. А теперь можешь идти.

Я растерянно хлопаю ресницами, в носу начинает щипать.

— Я уйду. Насовсем. Не хочу больше на вас работать, — говорю, потупив взгляд, пальцами нащупываю ручку двери.

Прохладный весенний ветер бьёт в лицо, я ставлю ноги на асфальт, приподнимаюсь и, прежде чем покинуть машину, слышу требовательное:

— Жду тебя завтра к семи.

Захлопываю дверцу. Наплевав на то, что Гордеев по-любому всё увидит, срываюсь с места и мчусь к нужному подъезду. В ушах гудит, дыхание сбивается за секунду, охранник провожает меня удивлённым взглядом, но я успокаиваюсь только в тот момент, когда залетаю в пустом лифт и нажимаю кнопку седьмого этажа.

Я завтра же уволюсь! Не хочу работать с Дамиром, не хочу и не буду!

Назар не встречает меня в коридоре, как делал это в предыдущие два дня. Из ванной доносится шум льющейся воды, значит, он принимает душ. Это хорошо, у меня есть несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя. Надо объяснить Назару своё желание уволиться. Он обязательно меня поймёт.

Или нет.

Вздрогнув, я захожу в спальню и переодеваюсь в домашнее. Обнимаю себя руками, мне отчего-то холодно и тревожно. Надо согреться. На кухне включаю чайник, достаю чашку из шкафчика. Громкая вибрация телефона заставляет меня развернуться и посмотреть на стол.

Назар редко оставляет смартфон на виду. Объясняет это тем, что ему постоянно звонят или пишут по работе. Я в его дела не лезу, так как ничего не понимаю в бизнесе.

И тут в моей голове что-то щёлкает. Я забыла позвонить Назару! Он и понятия не имеет, что сегодня я пораньше освободилась. Проклятый Дамир сбил меня с толку.

Улыбаюсь и завариваю чай. Назар не знает, что я дома, поэтому не встречает меня с работы. У нас всё хорошо. Никто не сможет разрушить наши отношения, даже великий и ужасный Гордеев. Особенно Гордеев.

Я сажусь за стол, дрожащими руками подношу чашку ко рту. Меня лихорадит даже при одной мысли о Дамире. Краска приливает к лицу, позвоночник сковывает напряжением. Я вспоминаю его прикосновения, закусываю губу до металлического привкуса во рту.

Телефон Назара снова вибрирует. Невольно бросаю взгляд на экран и замираю, увидев сообщение:

«Я уже скучаю! Завтра встречаемся в то же время?»

16

Сначала я думаю, что Назару написал близкий друг. Ну а что, разве товарищ не может соскучиться? Звучит вполне правдоподобно. Устраивать допрос я не буду. Если Назар захочет, то сам обо всём расскажет.

Терпеливо жду, пока мой мужчина выйдет из душа, и сразу говорю о своём увольнении.

— Ты рехнулась? — кричит Назар. — Хочешь меня подставить? Вот, значит, как сильно ты мною дорожишь, раз не можешь на пару недель усмирить свою гордость!

Все мои аргументы, все страхи и тревоги разбиваются об эти беспощадные слова. Смартфон вибрирует в третий раз. Назар, чертыхнувшись, бросает на меня уничтожающий взгляд и, взяв телефон, уходит на балкон. А я плетусь в спальню, сворачиваюсь клубочком и думаю, думаю, думаю. Много о чём думаю, но ярче всего в моей голове полыхает одна мысль — я не должна поддаваться мимолётным капризам. Назар полагается на меня, нельзя его подставлять.

Только как справиться со своими эмоциями? Есть надежда, что после сегодняшнего разговора в машине Дамир отступит. Он считает меня безвольной тряпкой, не разбирающейся в собственных желаниях. Зачем ему такая девушка? И была ли в его словах хотя бы доля правды?

В комнату заходит Назар.

— Кто тебе писал? — спрашиваю я, когда он выключает свет. Не хотела задавать этот вопрос, но любопытство взяло верх.

— Да Рустам задолбал. Мы с ним сегодня виделись, а он снова меня в бар зовёт. Его баба кинула, совсем расклеился чувак, — с явным недовольством отвечает Назар.

— Ясно, — легче мне не становится. Сжав руки в кулаки и крепко зажмурившись, говорю: — Я не буду увольняться. Не знаю, что на меня нашло. Прости.

Назар крепко меня обнимает и целует в висок. Тепло его тела, жаркое прикосновение его губ не вызывают во мне положительных эмоций. Вообще никаких эмоций не вызывают.

— Спасибо, малыш. Тебе осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Может, недельку или даже меньше.

Не верю. Мне кажется, Дамир нарочно будет тянуть с подписанием контракта. Такой уж он человек.

Со следующего дня начинается кромешный ад. Без Дианы я чувствую себя беспомощной и очень глупой. Я не могу внятно ответить на звонки зарубежных клиентов, путаю английские слова и фразы, случайно удаляю два важных письма, пришедших на электронную почту. Дамир забрасывает меня заданиями, требует перенести деловые встречи, я вроде бы внимательно его слушаю и всё записываю, но потом путаюсь в одинаковых пометках. Снова и снова. Приходится переспрашивать, чтобы не облажаться. Дамир ведёт себя сдержанно, даже холодно и отстранённо, отдаёт чёткие команды, не раздражается из-за пустяков, что мне безумно импонирует. Назар бы уже рвал и метал на его месте.

Четверг и пятница проходят в таком бешеном ритме, что я даже перекусить не успеваю. Из моей головы напрочь выветриваются мысли о Дамире как о мужчине, теперь я думаю о нём только как о требовательном начальнике. Он больше не предлагает меня подвезти, личных вопросов не задаёт. Наверное, разочаровался. Об этом я тоже стараюсь не думать.

— Я на обед иду, не хочешь со мной? — Вероника уже третий раз забегает ко мне в кабинет. Снова я вынуждена ей отказать, хотя безумно хочу поговорить с кем-то не о работе.

— Прости, я очень занята.

— Блин, Гордеев вообще зверюга. Ты святым духом питаешься? — Вероника смотрит на меня с плохо скрываемым сочувствием.

— Почти. Я из дома фрукты беру.

— Разве ими наешься?

— Не особо. Но что делать, — бессильно развожу руками.

— Эх, надеюсь, тебе скоро полегчает, а то повеситься можно с таким-то объёмом работы, — вздыхает Вероника. — Если что, мы с девчонками всегда в час дня обедаем, в ресторане на первом этаже, так что приединяйся к нам, если получится. Хорошо?

— Да, как только разгребу все дела, так сразу к вам и присоединюсь. Где-то через годик увидимся, — шучу я, и Вероника весело хохочет, покидая кабинет.

— Да, мамочка, у нас с Назаром всё отлично. Работа никак не мешает нашим отношениям, — произношу успокаивающим тоном. Эти вопросы я слышу часто, но сегодня они ставят меня в тупик. Каждое слово, слетевшее с губ, имеет горький привкус.