Любит - не любит (СИ) - Еникеева Диля Дэрдовна Страница 16

Приятельница Али была психопаткой истерического круга с типичными проблемами. У неё был сутенер, о котором она говорила: «У нас любовь», — но никакой любви я там не видела. Люди, эмоционально ущербные, просто не способны любить. Их «любовь» выражалась в том, что периодически они бурно скандалили, он её поколачивал, наставлял синяков на лице, а она гордилась этим — «бьет, значит, любит».

Хотя термин «истерия» произошел от греческого слова «hystera» — матка, поскольку считалось, что эта болезнь свойственна именно женщинам, то истерические черты могут быть и мужчин.

Как говорил один мой коллега-психиатр: «Женщины-истерички — ужасны». Но когда истерические черты есть у мужчины, для его близких это ужасно втройне. Лживая женщина малопривлекательна, но все же, поскольку некоторые мужчины считают, что «все женщины — лгуньи», — с этим они ещё как-то примиряются. Но когда мужчина — врун, хвастун, и патологический фантазер (мы называем таких людей псевдологами), насквозь фальшивый и без каких-либо моральных принципов, — то его подруге можно только посочувствовать. Ни одному слову истерика (любого пола) нельзя верить. Они лгут настолько виртуозно и убедительно, что обманут любого. Причем, что самое примечательное, они сами верят в свои истерические фантазии, поэтому врут очень убежденно. Ужиться с истериком невозможно. Это законченные эгоисты и себялюбцы. Любить они неспособны, хотя они всегда рассказывают «сказки» о своих бурных романах и «большой любви». Некоторые из них совершенно безнравственны, и у них нет никаких представлений о морали. Ради собственной выгоды истерик и предаст, и продаст.

У истериков тоже бывает расторможенность влечений, из-за чего они часто меняют сексуальных партнеров, не привязываясь ни к кому, хотя и говорят о своей «страсти» с преувеличенной эмоцилнальностью.

Мой пациент Владимир, которого я лечила от алкоголизма, закончил ПТУ, а потом сменил несколько профессий — был поваром, портным, продавцом в мясном отделе универсама. Его образование, интеллект, общий кругозор и образ жизни так и остались на уровне учащегося ПТУ.

Лет десять назад Владимир работал в мясном отделе универсама напротив моего дома, и «по блату» всегда оставлял мне хорошее мясо. Жил он в соседнем доме, а когда у него появились проблемы с пьянством, и его чуть не выгнали с работы, он обратился ко мне.

Рабочий день обычно у него начинался со «стакана», а дальше он пил весь день. Однажды Владимир так напился, что уснул в подсобке, а проснувшись вреди ночи в кромешной тьме, попытался включить свет, беспорядочно нажимая на рукоятки. Сработала сигнализация, приехали сотрудники милиции и его забрали в отделение. Утром обнаружилось, что он отключил питание всех холодильников и протухла большая партия мяса и кур. Директор универсама поставила ему ультиматум — либо он будет лечиться и бросит пить, либо она его уволит.

Владимир всегда любил «пустить пыль в глаза» и старался выглядеть значительной фигурой, сочиняя о себе всевозможные истории. Он рассказывал, что якобы был личным портным Аллы Пугачевой и многих знаменитостей, имел многочисленных любовниц среди популярных актрис и певиц. Все это, конечно же, были выдумки, но врал он так убедительно, что молоденькие продавщицы верили ему. В обеденный перерыв все собирались вокруг Владимира, и он садился на любимого конька. Слушательницы ахали и восхищались, а он, чувствуя положительную реакция аудитории, врал ещё больше. То, что он далеко не красавец, плохо воспитанный и необразованный человек, который без «мата» и двух слов связать не умел, — Владимира ничуть не смущало. Он был в центре внимания и упивался этим.

Некоторое время я лечила его приватно. Он бросил пить, затем пропал на многие годы, потом я переехала в другой район, но Владимир сам разыскал меня, когда ему вновь понадобилась помощь.

Но теперь он стал другим. Привыкнув видеть его в заляпанном халате с мясницким топором в руках, я поразилась происшедшей с ним перемене. К моему дому он подъехал на «Вольво», но за рулем сидел не сам, а шофер, а в мою квартиру за ним вошли два телохранителя. Конечно, ему ничто не угрожало, и я выпроводила его телохранителей, но Владимир не мог не продемонстрировать, какой он стал богатый, «крутой» и у него «все путем». Он был в дорогом костюме, который нелепо смотрелся на его мощной фигуре и был в явном диссонансе с его простоватым лицом примитивного человека, с типичной прической «нового русского» и так «благоухал» одеколоном, что даже моя собака стала чихать и тереть лапой нос, а мне после его визита пришлось проветривать комнату. Единственное, что было от прежнего Владимира — это стойкий запах алкогольного перегара и недавно выпитого алкоголя, опухшее лицо и налитые кровью глаза. Ну, и конечно, его типичный сленг.

От природы хвастливый и болтливый, врун и превдолог, Владимир, будучи уже хорошо опохмеленным, хвалился, как он «клево» теперь живет и какой он «крутой». В беседе со мной он старался обходиться без привычного «мата», но чувствовалось, что он с трудом подбирает обычные слова. Его так распирало от самодовольства, что он не мог удержаться, чтобы не похвастаться своими «достижениями» и рассказал, как «заработал».

Как только сменился экономический курс, Владимир быстро сориентировался. После лечения он не пил и очень хотел разбогатеть. Вначале он был дилером одной зарубежной парфюмерной фирмы и зарабатывал тем, что продавал их продукцию, и для этого ходил по квартирам в престижном районе, предлагая свой товар. Будучи истериком, Владимир умел понравиться скучающим домохозяйкам и хвастал, что обзавелся среди них многочисленными любовницами, и они охотно покупали его товар и рекомендовали его своим состоятельным приятельницам, которые тоже становились его сексуальными партнершами. Владимир получал определенный процент от суммы проданного. Он сумел произвести благоприятное впечатление даже на руководство фирмы, и со временем ему стали доверять большие партии товара сроком на три месяца. Владимир поставлял их на реализацию в магазины, а в то время полки универмагов были почти пустыми, и директора магазинов охотно брали его товар, так как он был хорошего качества и его быстро раскупали. Деньги за реализованный товар он получал ежемесячно и первое время честно расплачивался с фирмой.

Но спустя некоторое время, взяв крупную партию, Владимир продал её по более низкой цене, но ему заплатили сразу. С фирмой он, конечно, рассчитываться не собирался. Там были известны его паспортные данные, но выяснилось, что по месту прописки он уже давно не живет, так как с женой в разводе, а она не знала, где он проживает.

Он никуда не уезжал из Москвы, жил то у одной сожительницы, то у другой, и был уверен, что его никто не найдет. Так и получилось. Поскольку иностранцы не любят огласки и скандалов, что может повредить имиджу фирмы, то они не стали ничего предпринимать. Убедившись, что ему ничего не грозит, Владимир не поленился обойти все магазины, куда ранее отдавал товар на реализацию, и собрал эти деньги тоже. Хотя ему уже удалось «урвать» довольно крупную сумму за большую партию товара, но он не хотел «дарить» и более мелкие суммы, поскольку мелочным и жадным он был всегда.

Владимир был очень доволен, что так легко «кинул» фирму, где ему доверяли. Эту же операцию он проделывал ещё несколько раз с другими зарубежными фирмами и в конце концов «сколотил» приличную сумму.

Крутясь среди таких же «шустрых» молодых людей, Владимир завел немало знакомств. Все знали, что деньги у него есть, но никто не был в курсе, какими способами он их раздобыл. Сам он напускал «туману», говорил загадочно о больших связях и весьма прибыльном бизнесе, которым якобы занимался.

После этого Владимир предложил свои деньги знакомым коммерсантам, которые занимались продажей компьютеров. Те с радостью согласились принять его в качестве компаньона, так как его деньги позволяли расширить дело. Оговорив процент от прибыли, около года Владимир присматривался и старался войти в доверие к компаньонам, чтобы потом «кинуть их по-крупному». Уже вскоре он стал самостоятельно вести переговоры, в том числе и с зарубежными партнерами, что просто удивительно, так как раньше он и двух слов связать не умел. Но, как и все истерики, он довольно быстро «нахватался» и со значительным видом произносил «умные слова» по-русски или несколько стереотипных фраз по-английски.