Умберто Нотари - Маркетта. Дневник проститутки Страница 17

Первая: – О, для лечения, мадам…

Вторая: – Именно для лечения, мадам…

Третья: – Говорят, что это очень полезно.

Первая: – Ну да…

Вторая: – Конечно…

Третья: – Все же…

Первая: – Это не сразу заметно…

Вторая: – Да-да…

Третья: – Чтобы судить, следовало бы один год не приезжать…

Первая: – А если станет хуже?

Вторая: – Тогда, значит, лечение эффективно.

Третья: – Я, однако, сюда каждый год приезжаю.

Первая: – И я не пропускаю…

Вторая: – Я скорее есть бы не стала…

Третья: – Мой муж, однако, не хотел бы…

Первая: – И мой тоже ворчит…

Вторая: – И мой!

Третья: – Ах, эти мужья!

Первая: – Все мужья одинаковы!

Вторая: – Лучше о них не говорить!

Третья: – Они – наше несчастье…

Первая: – Мы вечные жертвы…

Вторая: – А если кто-нибудь из нас…

Третья (с живейшим сочувствием): Эх!

Первая (вполне соглашаясь): Ах!

Вторая: – Подумать, что я здесь, в сущности, ради мужа…

Третья: – Как, и вы?

Первая: – А я почему сюда приезжаю?

Вторая: – Следовательно, и вы страдаете…

Третья: – Болезнью матки.

Первая: – О бедная мадам!

Вторая: – Я вам, мадам, сочувствую…

Третья: – С тех пор, как я замужем…

Первая: – Ах! И я этим страдаю…

Вторая: – А я? Лучше уж не говорить…

Третья (оживленно): – Как же так?

Первая: – Я вам скажу: мой муж очень страстный человек…

Вторая: – Понимаю.

Третья: – Ну…

Первая: – Ну вот, почти каждый вечер…

Вторая (в ужасе): – Боже!

Третья (возмущенно): – Я бы не позволила…

Первая: – Но… что ж вы хотите? Я должна повиноваться…

Вторая: – Мой же совсем наоборот…

Третья (участливо): – Бедная вы!..

Первая (удивленно): – А как же вы?..

Вторая (жалостно): – Ну… конечно… это большая жертва… Я много молилась… Я, знаете, религиозна… И жертвовала на храмы…

Третья: – Говоря по правде, на это мне нельзя пожаловаться. Мой муж очень деликатен, воздержан и регулярен…

Первая: —Почему же вы тоже больны?

Вторая: – Да, как же это?

Третья: – Кто его знает? Может быть, от излишней регулярности… У меня столь непостоянный и чувствительный организм… Супруг же всегда такой ровный… Словно выплачивает жалованье рабочим… Каждую субботу!.. Мой доктор говорит, что у меня неврастения на почве болезни матки…

Первая (у которой страстный муж): – А у меня рези…

Вторая (у которой муж «совсем наоборот»): – У меня выпадение…

Третья: – Что же вам доктор прописал?

Первая: – Какой?

Вторая: – Курортный.

Третья: – Мне – теплые ванны.

Первая (пораженная): – Toh! Мне тоже!..

Вторая: – И мне!

Третья: – Не может быть!

Первая: – Столь различные причины…

Вторая: – И болезни различные…

Третья: – Одинаковое лечение?!

Первая: – А вот, кстати, и доктор…

Действительно, в этот момент вошел один из врачей, красивый молодой человек с прекрасной аристократической бородкой.

Он был немедленно атакован всеми тремя дамами, требовавшими объяснения этому странному совпадению.

Молодой врач попал в затруднительное положение. Пока он намечал в уме научную диссертацию, долженствовавшую все объяснить, одна из дам увидела на его прекрасной бороде нитку. Это на время изменило направление разговора и дало время доктору составить убедительный ответ.

Сальсомаджоре, 29-е мая.

Получила, наконец, известие о моем «женихе» и его автомобильном рекорде.

Он мне телеграфировал: «Задавил ребенка, проиграл пари».

Лаконично и красноречиво! Нельзя отрицать, что полученное им княжеское воспитание дало хорошие плоды!

Он мне не сообщил даже о том, когда прибудет. А я между тем скучаю!

Криспи спит по целым дням, мой «фиговый листок» читает, а я все расхаживаю, как полисмен.

Нет! Быть «порядочной девушкой» скучно, очень скучно!

Сальсомаджоре, 1-е июня.

Вот уже три ночи, как из смежного занятого номера доносится до меня грациозный супружеский концерт. Так как я чутко сплю, я просыпаюсь и не могу уже уснуть до тех пор, пока оба супруга не устанут ссориться и не затихнут.

Вот как приблизительно развивается этот «ноктюрн».

– Послушай, Амалия…

– Да…

– Хочешь?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что нет.

– Ты нелюбезна…

– Я больна.

– Что с тобой?

– Голова болит.

Пауза.

– Амалия…

– Что такое?

– Проходит?

– Что?

– Головная боль.

– Нет.

– Так что же?..

– Но…

– Принимала ли ты сегодня душ?

– Да.

– Тогда…

– Тогда не мешай мне спать.

Снова пауза.

– Дорогая…

Молчание.

– Дорогая…

Молчание.

– Милая… дорогая…

– Гм! Ах! Что?

– Мне тоже нездоровится.

– Гм… Что с тобою?

– Я себя плохо чувствую.

– Почему?

– Мне жарко.

– Открой окно…

– Налетят комары.

– Откинь одеяло…

– Амалия…

– Ну?

– Почему ты отодвигаешься?

– Ты же сказал, что тебе жарко…

– Да, но…

– Я сказала, что нет.

И диалог в том же духе продолжается целых два часа.

В первый вечер я смеялась, затем мне это надоело и стало злить.

В эту ночь дуэт стал невыносимым: он все время хныкал, она все огрызалась – и я уже готова была швырнуть ботинками в разделявшую нас стенку. Вдруг я услыхала, что он встал и открывает двери.

Встала и я.

Он вышел в коридор. Я приоткрыла дверь:

– Ш-ш-ш… – подала я ему знак, когда он проходил мимо.

Он испуганно обернулся и, увидев меня в ночном капоте, остановился с раскрытым, как жерло пушки, ртом. Я взяла его за руку и, не говоря ни слова, втащила в свою комнату.

Бедный малый! Его терпение готово было лопнуть.

– Надеюсь, что теперь уж вы дадите мне поспать, – сказала я и вытолкнула его за дверь совершенно растерявшегося, как человека, который не знает, пьян ли он или бредит.

Сальсомаджоре, 2-е июня.

Получила следующую телеграмму: «Его Высочество сожалеет о невозможности приехать в Сальсомаджоре и через меня просит вас принять его живейшую благодарность».

Это – отпуск, полученный как раз вовремя. Я больше не могла бы вынести такой жизни.

25-е июня.

Я его ждала и получила сегодня утром. Он не решался сделать это предложение при свидании и вот делает мне его письменно. И не в шутку, а серьезно, серьезно, серьезно! Я пишу, а его письмо лежит предо мною. Он хочет жениться на мне, хочет сделать меня «своей», навсегда – не перед Богом, как предлагал мне некогда укротитель зверей, которому нужно было вводить женщину в львиную клетку, чтобы заставлять публику сильнее трепетать, – нет, нет: «перед синдиком» – цитирую его слова. Я – жена! Я – в браке! Брак! Вот слово, к которому я чувствовала какое-то непреодолимое отвращение еще и тогда, когда принадлежала к лихорадочной толпе девственниц без пятна и приданого.