Нет - это да (СИ) - Красовская Марианна Страница 18

— А на лодке можно прокатиться? — капризно спросил Самюэль, которому дорожки и беседки были совершенно неинтересны.

Зато большая плоская лодка с позолоченной головой дракона на носу, стоящая у берега ручья, ему понравилась.

— Рано тебе еще, — ухмыльнулся Акира. — Даже мне не разрешают.

— А дракона потрогать хотя бы можно?

— Можно.

Самюэль помчался к лодке, а Мэй с любопытством спросила:

— Почему не разрешают?

— Это так называемая река наслаждений, — снисходительно объяснил Акира. — И лодка любви, да.

Мэй недоуменно на него посмотрела, и он продолжил с усмешкой:

— Для любовных утех она. Император с женщиной ложатся в лодку, она плывет, покачивается, подпрыгивает на порогах… Тай говорит, забавно. Особенно если устал так, что сил на телодвижения нет совсем.

Мэй отчаянно покраснела. Она такого даже представить не могла. До этого дня. Боги, если бы про лодку рассказывал Тай, то одной демонстрацией дело бы не ограничилось.

Да что же это? С каких пор она стала такой распутницей? Думает только о его руках и губах! Видимо, он, когда был во Франкии, испытывал то же самое, и теперь она его отлично понимала и готова была простить за всё. Ощущение беспомощной жажды другого человека приводило ее в смятение. Он был ей нужен как воздух. Теперь, когда Мэй знала, что Таймэн рядом, ей немедленно хотелось его разыскать, она силой удерживала себя на месте. Но спрашивать что-то у насмешника Акиры было стыдно. Если Тай сам не захотел ее видеть — она за ним бегать не будет.

— Интересная лодочка, — продолжал разглагольствовать Акира, словно не замечая замешательства своей спутницы. — Я бы поплавал. А вообще — не с кем. У меня-то гарема нет. Это только Тай у нас особенный, ему все позволено. Ну, или он сам себе всё позволяет.

Мэй интересовало всё, что касалось Тая, но она упрямо молчала и не задала ни одного вопроса. Она прекрасно понимала, что Акира все ее слова передаст брату… если брату, конечно, это интересно.

Набегавшийся Самюэль заявил, что он хочет смотреть оружие, и Акира тут же потащил их в оружейную комнату, не обращая внимания на вялое сопротивление Мэй.

— Вы должны посмотреть на самую первую катану отца, — уверял он. — Отец отобрал ее у стражника, переделал рукоять и долго ее носил. И церемониальное оружие прежних императоров — оно такое красивое! И древние доспехи!

— Я бы предпочла библиотеку, — досадливо вздохнула Мэй. — Мне так хочется увидеть древние свитки!

— Да? А вот Тай тебя проводит, правда, Тай?

Мэй на миг забыла, как дышать, медленно поворачивая голову.

Он был выше и худее, чем она помнила, с совершенно невозмутимым лицом. Узкие темные глаза смотрели холодно и равнодушно. Простой черный халат в пол делал его фигуру еще хрупче и величественней.

Мэй сложила руки перед собой и слегка поклонилась, как того требовал протокол.

— Хуанди.

— Госпожа Цвенг.

В его голосе нет никакого намека на тепло, и Мэй отчаянно страдает. Черные глаза осматривают ее с головы до ног с недоуменной брезгливостью, и ей становится неловко за свое простое клетчатое платье с закрытым воротничком, толстые шерстяные чулки и испачканные в садовой земле ботинки. Платье совершенно неприличной длины — до середины лодыжки. Во Франкии теперь так модно.

— Извини, Акира, у меня дела, — бросает Таймэн, не глядя больше на Мэй. — Разберись как-нибудь сам.

Он исчезает в боковом коридоре, а Мэй обиженно прикусывает губу, едва сдерживая слезы. Ситуация повторяется с точностью до наоборот: во Франкии она игнорировала Тая. А теперь он платил ей за это равнодушием, и расплата оказалась очень горькой.

Таймэн же, скрывшись за углом и сделав несколько шагов, зажмуривается и прижимается пылающим лбом к стене. Сердце у него колотится где-то в горле. Стало только хуже. Он хотел ее ничуть не меньше, чем год назад. Если бы здесь не было младших, он бы не устоял — набросился на нее с жадностью, накрыл бы губами ее губы, прямо здесь, в коридоре, задрал бы это бесово платье и стиснул пальцами ее бедра. От вида тонких щиколоток в черных чулках его просто трясло. Тут же всплыло воспоминание об обнаженном теле в руках массажисток, и Тай, задыхаясь, помчался в сад. Холодный воздух — то, что ему нужно сейчас, чтобы проветрить голову.

Урок он усвоил: к женщине, которой ты не интересен как мужчина, лучше не подходить. Зачем она приехала? Нет, в том, что здесь приняла активное участие мать, было понятно изначально. Именно мать захотела праздновать первое совершеннолетие Акиры с размахом (почему-то для Тая она особого праздника не устраивала), именно мать пригласила Самюэля. Почти наверняка, зная о чувствах Тая, она отдельно оговорила присутствие Мэй. Да какие могут быть сомнения, если комната для гостьи была на его, Таймэна, половине! Где это видано, чтобы иностранок размещали в гаремной части дворца? Нет, матушка поднесла ему Мэй на блюдечке — и явно ждала, что он воспользуется этим шансом.

А он воспользуется?

— Ты выглядишь нездоровым, — высокий катаец с длинной белой бородой сидел на лавочке возле кустов. На коленях у него лежала толстая серая кошка с бубенчиком на ошейнике.

Тай присел рядом с Шань Тайлином и, прикрыв глаза, подставил лицо по-весеннему яркому солнцу.

— Я не могу спать, зная, что она близко, — откровенно признался юноша. Шань Тайлин всё знал о его глупой страсти к Мэй.

— Она в твоих руках. Что тебя останавливает? — старик всегда задавал провокационные вопросы.

— Я боюсь получить отказ. Снова, — честно ответил Тай. — Я боюсь боли.

— Ты мужчина. Боль не должна обладать тобой.

— Это другая боль.

— А если она не откажет?

— А что изменилось?

— Она приехала в Запретный Город. Должна была знать, что встретит тебя. Если приехала — то согласна на всё.

— Ты говоришь глупости, — Тай начал злиться. — Она меня никогда не любила.

— А кто говорит про любовь? — удивился старик. — Ты будущий Император. Ты предлагал ей стать твоей женой. Скорее всего, она отказала тебе необдуманно. А теперь поняла, что у нее был уникальный шанс возвыситься.

— Мэй совсем не такая, — рявкнул Таймэн. — Она искренняя.

— Ну конечно. Она искренне желает стать Императрицей. Какая женщина откажется от почета и богатства?

— Ты о женщинах судишь превратно, — заставил себя успокоиться Тай. — Тем более, ты Мэй совсем не знаешь.

— Женщина хитра как лисица и коварна как ёкай, — вздохнул Шань Тайлин. — Ластится будто кошка и жалит как змея. Ей верить нельзя. Да, Тояки?

Он столкнул на землю свою кошку, и та, обиженно мяукнув, перепрыгнула на колени к Таю.

— Видишь? Она ищет место, где потеплее.

— Это всего лишь кошка, Шань Тайлин, — раздраженно ответил юноша. — Кстати, почему ее зовут, как мою наложницу?

— Потому что твои наложницы — словно кошки. Толку от них нет никакого, кроме услады тела. Погляди на свою мать — не каждый мужчина сравнится с ней в силе. Если твоя Мэй похожа на Лилиану — я первый назову ее Императрицей.

— Ты влюблен в мою мать, — мрачно заметил Тай, который давно подозревал что-то подобное.

— Я? Нет. Я был влюблен только в одного человека. Но я готов признать, что если бы твоя мать была свободна, я бы не раздумывая взял ее в жены.

Глава 17. Лунный дом

В Вэйне немало Лунных домов. Голубая лилия — один из лучших. Здесь самые нежные и красивые пинь, самые искусные ютао, лучшее вино и кухня на высоте. Это Лунный дом самого высокого класса. Здесь женщины не спят с мужчинами — только развлекают их танцами, премудрыми беседами и игрой в го. Купить их можно — но только если забирать с собой. В самом Лунном доме исключительно целомудренные забавы.

— Если бы я знал, что здесь такая скука — ни за что бы не пошел с тобой, — ворчит Акира. — Приходить в лунный дом пить чай — самое глупое, что можно придумать.

— Вырастешь — поймёшь, — одними уголками губ улыбается Таймэн. Он старше брата всего на два года, но сейчас кажется, что на целую жизнь. Спасибо Мэй, конечно. Тай стал гораздо более сдержан за последний год.