Михаил Окунь - Деревенская принцесса Страница 2

Я завалился на циновку и начал погружаться в сон, как вдруг дерюжка, закрывавшая вход, отдернулась и на пороге появилась девочка лет тринадцати-четырнадцати.

Я заметил ее еще во время прогулки по деревне. Стройная, с плотной упругой грудью, которую венчали два набухших соска, она вела себя с нами гораздо непосредственнее остальных. А уж во время танца ее нельзя было не выделить из прочих «балерин». Время от времени она отрывалась от общего «паровозика» и, солируя, исполняла неистовый эротичный танец. Ее стоны заглушали все прочие. Когда же «паровозик» распался и танцовщицы кинулись на землю, в нее словно вселилась тысяча чертей. Вернее, духов лесов, озер и гор.

Без лишних предисловий девчонка прилегла ко мне на циновку и, расстегнув мою рубашку, стала гладить меня по груди. (конец предложения убрать), явно балдея от волосяного покрова на ней. Затем она поцеловала меня так, как мужчина целует женщину – втянув мои губы в свой огромный пухлогубый рот.

Я извлек своего изготовившегося «питона» и попытался войти в нее (и тряпочка на бедрах совсем не была помехой). Но она поспешно прикрыла ладошкой лоно и на ломаном английском прошептала:

– Но, но! Вэджин! (Нет, нет! Девственница!)

«На кой же черт, в таком случае, ты сюда заявилась?!» – с досадой подумал я.

Но уже через минуту понял, на кой…

Девчонка уложила меня на спину, стянула брюки, уселась сверху на ноги и, склонившись, втянула в рот член вместе с мошонкой. Все ушло в эти глубины, как в бездонную пещеру! Подобных ощущений я не испытывал никогда. Думаю, девяноста девяти процентам европейских женщин такое не по зубам (извините за каламбур) – чисто по физиологическим причинам строения ротовой полости.

Плотный шершавый язычок шаманил вокруг напряженной головки «питона», гулял по уздечке. Я стонал, выгибался, обхватывал ее кучерявую голову, и, наконец, бурно разрядился…

Мы полежали, обнявшись, минут пять. Но вдруг «занавес» снова отошел в сторону, и на авансцене появилась девочка-подросток лет десяти с едва наметившейся грудью и направилась к нам.

– Май систа (Моя сестра), – сообщила красавица и поманила ее к нам. Это было слишком даже для такого распутника, как я.

– Ей уже пора спать! – сказал я решительным тоном.

Сестрёнка, помявшись, удалилась – видимо, с чувством неисполненного долга.

Мы снова остались вдвоем, и еще трижды моя «черная жемчужина» заставила меня разразиться бурей эмоций.

Уходя утром, на мой вопрос она ответила, что зовут ее Нтомби и она дочь Мхеку. Я опешил – оказывается, феерическим оральным ласкам меня подвергала сама принцесса!

Несколькими часами позже на обратном пути Дэвид, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, как можно серьезнее сообщил:

– Нтомби поделилась с отцом, что влюбилась в одного из белых гостей – как я понимаю, в тебя – и просит отдать ее замуж. Так что в следующий приезд готовь выкуп за невесту.

– Это какой же выкуп? – в тон ему ответил я.

– Думаю, не меньше пяти коров. Во-первых, она королевская дочка, а во-вторых, девственница (тут он испытующе взглянул на меня), и это в племени ценится очень высоко. Если бы невеста была из простой семьи, отделался бы скотинкой помельче – козами, например.

– Ей, вроде бы, всего лет тринадцать? – осторожно поинтересовался я.

– Самый возраст на выданье! – отрезал Дэвид. – Ты же видел, что они вытворяли во время танца.

«И не только во время него», – мысленно добавил я, а вслух робко спросил:

– Его величество, вероятно, был рассержен, узнав, что Нтомби приходила в гостевую хижину?

Но хорошо осведомлённый Дэвид посмотрел на меня с иронией:

– Рассержен?! Ты, мой друг, слишком наивен. Да я уверен, что Мхеку сам ее послал! А на всякий случай и вторую, помладше, – если бы Нтомби показалась тебе староватой.

– Дела… Выходит, если женюсь, то стану королевским зятем, и мой шоколадный отпрыск сможет когда-нибудь сделаться королем?

– Ну, это навряд ли, хотя минимальные шансы есть. У Мхеку одиннадцать жен и около восьми десятков детей. И все – принцы и принцессы. Кстати, то, чем с тобой занималась Нтомби, в племени считается чем-то вроде помолвки.

И тут меня внезапно осенило:

– А ведь ты, старый этнографический лис, заранее знал, чем закончится мой ночлег в «гостинице»?! Небось, для того меня с собой и потащил? А теперь сделаешь героем какой-нибудь своей статейки под заголовком «Русский жених принцессы Нтомби»…Дэвид ухмыльнулся, пробурчал: «Такова наша профессия – вторая древнейшая», и уставился в иллюминатор.