Три вдоха (ЛП) - Коллинз Л. К. Страница 2

— Угу, — ответила она, не отставая.

Город всё ещё гудел; клянусь, наверное, Нью-Йорк никогда не спал, и именно поэтому я любил его. Подойдя к лестнице, ведущей в метро, мы потихоньку начали спускаться вниз, а Зои немного пошатывало.

— Держись за меня, ладно? — я приобнял её, спускаясь вниз.

— М-м-м, ага, — пробормотала она, не поднимая головы.

На платформе никого не было, кроме беспризорника, спящего на скамейке. Поезд остановился, и мы вошли в пустой вагон.

Зои плюхнулась на сиденье всё также не поднимая головы, и я задался вопросом, не уснула ли она. Присев рядом с ней, я обнял её, и она тут же прижалась ко мне.

— Ты в порядке? — в очередной раз спросил её я.

— Да. И-и-и, малыш? — спросила она.

— Да.

— Может съездим завтра на Лонг-Бич?

— Конечно, — ответил я, прекрасно понимая, что никакой поездки не будет, потому что весь завтрашней день Зои пролежит в постели, но будучи умным человеком, я подыграл ей.

— Я серьёзно.

— Я знаю — как ты сказала, так и будет.

Поезд мчался по рельсам, слегка раскачивая нас взад-вперёд, и я положил голову ей на плечо. Последнее, на что я обратил внимание перед тем, как вырубиться, — это то, что напротив нас стояли сиденья жёлтых и оранжевых цветов. Затем алкоголь всё-таки начал действовать, и я закрыл глаза. Мои мысли то и дело возвращались к тому, как я трахал Зои в туалетной кабинке.

Внезапно мой сон оборвался. Зои начала ужасно трястись в моих руках.

— Детка? — прокричал я, пытаясь удержать её.

Ответа не было, её глаза закатились, и я понял, что должен что-то сделать. У неё и раньше бывали приступы, но они быстро проходили и это никогда не происходило на моих глазах. Я знал, что должен помочь ей, пока не подоспеет другая помощь на следующей остановке.

Положив её на пол подземки, я старался убаюкать её в своих руках, её руки и ноги бились в судорогах. Мои внутренности разрывались от горя и боли, которую я испытывал, наблюдая за тем, как она страдала.

— Детка, пожалуйста, — умолял я, плача, прижимая её к себе, но приступ не проходил, и я не знал, что делать. Белая пена проступала на уголках её губ, за ней шла кровь, и я боялся, что она прикусила язык.

— Зои! — прокричал я, сходя с ума, наблюдая за ней вот так, такой… беспомощной.

Наконец её тело начало успокаиваться, и моё сердце замерло.

— Зои. О, детка, — я вытер глаза от слёз, чтобы ясно видеть её и чтобы я смог в случае чего двигаться вокруг неё.

Когда я навис над ней, всё её тело всё ещё слегка подрагивало, и, обхватив её голову руками, я ждал, что вот-вот девушка придёт в себя.

— Очнись, — прошептал я, прижимаясь лбом к её лбу, просто желая, чтобы её тело успокоилось.

Наконец-то объявили следующую остановку, а это значило, что скоро я смогу помочь ей. Моя грудь вздымалась, я наблюдал за прерывистым дыханием Зои. Она боролась.

— Детка, пожалуйста, держись, — прошептал я, глядя на неё, когда поезд начал замедлять движение.

Затем её тело замерло, и всё вокруг остановилось.

Слава Богу!

С ней всё будет в порядке! Она должна быть в порядке. Я считал её дыхание, ожидая её возвращения ко мне. Раз… два… три… а потом… ничего. Я в панике посмотрел в её глаза — они были слегка приоткрыты и остекленели. Она уходила, не видя меня.

— Нет, Зои! — прокричал я, тряся её за плечи. — Ты не можешь оставить меня!

Поезд остановился, и я позвал на помощь, стоило дверям открыться, при этом понимая, что уже слишком поздно. Глядя на её тело, я в ужасе зарылся пальцами в её волосы. Её грудь была неподвижна.

Слёзы застлали глаза, когда я поднял Зои на руки. Прижав её безжизненное тело к своему, я присел на пол и заплакал, шатаясь из стороны в сторону, словно в агонии оказавшись лицом к лицу со своим величайшим кошмаром.

Всё вокруг меня закружилось.

Господи, это не могло быть правдой.

Зарывшись ей в шею, я зарыдал, вдыхая её запах, моей Зои, моего мира, моего всего… в последний раз.

Глава 1

Закрыв глаза, я сижу на песке Лонг-Бич после очередной адской пробежки и вдыхаю свежий морской воздух. Я чувствую образовавшуюся в груди тяжесть, и я хочу, чтобы боль от бега стёрла все мои воспоминания, но этого не происходит.

Я живу в постоянном аду.

Мучительная реальность моей жизни наполнена образами умирающей Зои. Умирающей на моих руках. Я изо всех сил стараюсь отогнать эти дурацкие мысли и сосредоточиться на том, что мы пережили вместе. Но это получается, если я могу оставаться сосредоточенным достаточно долго. Иногда я могу, и когда это получается, я всё ещё чувствую её запах и представляю её лицо, глаза, тело, смех, всё, что связано с ней, и всё это кажется таким близким, но не настолько, чтобы я мог вновь дотронуться до этого рукой. Даже эти самые иллюзии, благодаря которым она всё ещё рядом, ведь я понимаю, что этого недостаточно. Её больше нет здесь, со мной.

Я не могу смириться с тем, что никогда больше не увижу её и не прикоснусь к её нежной коже, но я должен это сделать, потому что она действительно ушла. Я знаю, что реально, а что нет, и знаю, что теперь я никогда не почувствую её прикосновений, её губ или взгляда. Так что на данный момент иллюзии — это всё, что у меня осталось, и это то единственное, что связывает меня с ней.

Возможно, она и неожиданно покинула этот мир пять месяцев назад, но мне всё ещё кажется, что это было вчера. Рана свежа и обжигает каждую минуту каждого дня. Боль от потери не похожа ни на что, что я когда-либо испытывал. Каждый вдох жесток, действительно, теперь моя жизненная цель потеряна, и трудно найти смысл, чтобы открыть глаза, просыпаясь каждый день. Все говорят, что со временем всё наладится, но я, бл*дь, на это не куплюсь, потому что не наладится.

Слушая шум волн, разбивающихся о берег, я удивляюсь, почему Бог не забрал меня, почему она? Не было никаких причин, говорящих о том, что пришло её время. Долбаные врачи сказали мне, что она умерла от СВСЭП — внезапной неожиданной смерти при эпилепсии, и это, по моему мнению, полная ерунда, сбивающая с толку… Может быть, они подумали, что стоит им использовать грёбаную аббревиатуру и это будет считаться объяснением. Но это просто означало, что они ни хрена не знают.

Мой телефон звонит, и мне больно открывать глаза — я объясняю это самому себе усталостью и текилой, которая всё ещё оставалась в моём организме с прошлой ночи. Глядя на экран сквозь тёмные очки, я понимаю, что это моя мама, моя властная и любящая держать всё под контролем мать. Я знаю, что не стоит игнорировать её; она просто придёт и найдет меня, если я попытаюсь скрыться.

— Привет, мам.

— Как пляж? — спрашивает она, зная, что каждое утро я прихожу сюда.

С тех пор как я потерял Зои, я не могу заставить себя остановиться. Перед смертью я дал ей обещание привезти её сюда, и именно по этой причине именно здесь я чувствую себя ближе к ней.

— Здесь неплохо, мама.

В моём тоне слышится скрытое раздражение. Я не хочу говорить ей.

— Хорошо, я просто хотела напомнить тебе о свадьбе твоей сестры и о том, что ты должен сделать…

— Я знаю, мама.

— Ну, если бы ты знал, то снял бы мерки для своего смокинга. Твой отец сейчас уезжает. Если ты хочешь увидеться с ним, то сейчас самое время.

— Да, хорошо.

— Я люблю тебя, Крейн.

— И я тебя… — я сбрасываю вызов и вновь ложусь обратно на песок, закрыв глаза.

Даже несмотря на то, что Зои ушла, связь, которую я чувствую с ней, здесь так сильна. Я не хочу уходить, я никогда этого не делаю, но, зная моего отца, я понимаю, что он разозлится, если я опоздаю. Поэтому я встаю и хватаю полотенце, глядя на бескрайний горизонт и бесконечный океан.

«До завтра, красавица».

Садясь в свой грузовик, я покидаю Лонг-Бич и еду обратно в Оушенсайд, город, где мы выросли с Зои. Я вернулся сюда после того, как потерял её. Мне было невыносимо возвращаться в нашу городскую квартиру со всеми её вещами и… и это было уже слишком. Поэтому я снял маленькую квартирку. Называйте меня трусом или кем хотите, но её потеря изменила меня во всех отношениях.