Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ) - "Волосинка на губе" Страница 20

В ней ничего не осталось…

***

На этой неделе мадам Майнд, видимо, прислушавшись к возмущениям, решила приглашать старшекурсников по одиночке к себе в кабинет.

Сегодня была очередь Падмы, которая, вернувшись в гостиную Гриффиндора, плакала вот уже полчаса.

— Знаешь, что спросила эта дрянь у моей сестры? — прошептала Парвати, посмотрев на Гарри и Гермиону. — Каково ей было наблюдать смерть подруги от укуса оборотня! Она просила её описать всё в подробностях!

Поттер сжал кулаки, пряча дрожащие пальцы. Гермиона ещё крепче обняла Падму. Все были на грани, но Майнд будто казалось этого мало. Она ещё больше подливала масла в огонь, заставляя вспоминать ужасы прошлого.

— Я вчера говорил с Забини, — Гарри смотрел на огонь в камине. — Она спросила, почему его мать не присоединилась к пожирателям. И хотел бы он сам стать пожирателем, как его знаменитый друг. Я просто поверить не могу, что министерство послало сюда эту…

Друзья замолчали. Слов ни у кого не находилось.

— Н-надеюсь, — Падма подняла голову и вытерла слёзы, — надеюсь, что Малфой ей сейчас устроит то, что устроил на той неделе…

Ладони вспотели только от его фамилии. Гермиона чуть отстранилась от подруги и переспросила:

— Малфой сейчас у мадам Майнд?

Патил быстро закивала и потянулась за кружкой, стоявшей на журнальном столике перед диваном. Грейнджер переглянулась с Гарри. Они явно думали об одном и том же.

Малфой сорвёт терапию.

Как бы Гермиона его не ненавидела, но гадкая улыбка поползла вверх. Ей нужно подготовиться к тому, что Майнд вызовет её, и сделать то же самое, что и он. В этом она была на его стороне.

Ближе к ужину, закончив домашнее задание, Грейнджер решила сходить на поле, чтобы подождать Гарри и вместе пойти в Большой зал. Уже спускаясь по лестницам, она заметила, как быстро, чуть не спотыкаясь, бежала вверх Пенси.

— Что случилось?

— Драко в больничном крыле! — её голос был испуганным.

Когда лестница Паркинсон поравнялась с лестницей Грейнджер, Гермиона на миг замерла. Просто смотрела, как слизеринка перебегала на её пролёт и ровнялась с ней.

«Слизеринцы спасают себя сами».

Она повторила это один раз. Ещё один. И ещё. Выжгла бы эту фразу на внутренней стороне век, чтобы моргать и напоминать себе об этом. Гермиона обернулась, глядя на то, как Паркинсон, перешагивая через две ступеньки, всё больше отдалялась.

Нет.

Нет.

Нет…

Ей всё равно.

Ей правда всё равно.

Она была уверена, что будет бороться с мыслями до самого конца. Но дьявол! Грейнджер сдалась по собственной воле. Это её наказание. Это её интерес к этому сгустку черноты. Именно в нём она ощущала возможность ответить себе на многие вопросы.

Именно в Малфое таились её разгадки.

Пусть он и пытался оттолкнуть, её магнитило обратно, как бы Гермиона на себя за это не злилась. Но по собственной глупости одной ногой наступила в капкан ещё тогда, когда в первый раз пошла в хижину. Её лодыжка до сих пор была зажата в тисках, болела и ныла. И чтобы освободиться, Драко должен сам открыть свой же железный капкан, в который она угодила…

Грейнджер остановилась прямо у входа в больничное крыло, потому что на первой койке увидела его. Увидела, что Пенси сидела рядом и просто смотрела на друга. Он спал.

Паркинсон подняла голову и, встретившись с Гермионой взглядом, устало прикрыла глаза. Она ничего не сказала, когда Грейнджер тихо подошла к койке. Тёмные круги под глазами Малфоя особенно чётко выделялись на фоне белой подушки. Даже во сне на его переносице виднелась мелкая морщинка.

— Что с ним? — спросила она дрожащим шёпотом. Наверное, нервы.

— Помфри сказала, что простое переутомление, — с таким же надломом ответила Пенси.

— Он был у Майнд…

Как только до Паркинсон долетела эта фамилия, её рука с силой сжала край одеяла.

— Она ненормальная! — чуть громче произнесла Пенси, и мадам Помфри шикнула в их сторону из-за своего стола.

— Согласна.

Слизеринка хмыкнула. Поморщившись, она с отвращением прошептала:

— Да что ты говоришь? Вас эта стерва не трогает. Только на нас и срывается. Знаешь, что она вчера предложила Блейзу?

Гермиона молча стиснула пальцами изголовье кровати.

— Она предложила ему выпить сыворотку правды…

— Это незаконно! — Грейнджер даже сделала шаг назад от этой дикости.

— Незаконно, — согласилась Пенси. — Вот только если ты по доброй воле её примешь и всё расскажешь, то будет по правилам. Блейз не дурак, отказался. Она сказала, что доложит в министерство об отказе от терапии.

— Это какая-то чушь!

— О нет, Грейнджер, это последствия действий наших родителей, — Паркинсон отвернулась, поглядела на профиль Драко. — Наш факультет даже вздохнуть боится. Ты не видишь дальше собственного носа и не знаешь, что происходит. Да и зачем тебе, ты же героиня войны…

— Пенси, я…

— Блейзу приходится приходить ко мне в башню старост, чтобы сделать долбанное домашнее задание! Знаешь, почему? — она вновь повернулась на Гермиону, и теперь в её глазах застыли слёзы. — Потому что в библиотеке каждый раз кто-то уничтожает его готовое задание. Каждый раз кто-то из нас в своей тарелке находит дохлых червей. И каждый раз, когда кто-то из нашей команды по квиддичу выходит на поле, то летает на сломанной кем-то метле! Вот последствия, Грейнджер…

Гермиона отвернулась и встретилась взглядом с мадам Помфри, которая невольно слышала слова Пенси. Женщина, положив руку на сердце, с сочувствующим лицом пыталась делать вид, что заполняла какие-то бумаги. Но, чёрт возьми, каждый здесь присутствующий видел, как плохо у неё получалось.

Как плохо получалось у Пенси держать себя в руках и не расплакаться.

Как плохо получалось у Гермионы делать вид, что ей не хочется сорваться и уйти.

Как плохо получалось у всех жить дальше.

— Ему хуже всех нас взятых… — продолжала Паркинсон, аккуратно положив руку на его ладонь. — Я понятия не имею, что пережил Драко, что делал с ним отец и что делал Волан… что делал с ним этот урод! Но он вернулся другим. Со мной и с Блейзом он ведёт себя так же, как и всегда, но я чувствую, вижу, что что-то не так. Я ненавижу себя за то, что сейчас тебе скажу, но ты просто обязана услышать!

Паркинсон поднялась с места и встала рядом с Гермионой.

— Гойл видел, что делал с ним лорд. Сколько Круцио Драко пережил за один вечер только потому, что недостаточно хорошо что-то там выполнял. Грег, видимо, почувствовал свою скорую смерть и развязал язык, когда нас заперли в подвале, — она наклонилась к её уху и прошептала: — Гойл сказал, что ему хватило раза увидеть, что делал Волан-де-Морт с Драко, чтобы потом ещё неделю блевать от отвращения! Вот что ты должна знать, когда в следующий раз будешь орать на него, Грейнджер!

***

Отвратительный горький запах жёлтого варева в котле щекотал нос. Все в кабинете заткнули ноздри салфетками. Слизнорт задал сварить зелье короткой потери памяти. Грейнджер уже пожалела, что не встала рядом с Гарри и Невиллом у окна. Парни почти высовывались наружу, чтобы отдышаться, а ей приходилось стоять с Полумной в самом начале кабинета.

— Держи, — Лавгуд протянула ей круглую баночку, больше похожую на бальзам для губ. — Помажь под носом. Так легче.

Гермиона даже не стала уточнять что это, и ногтем загребла восковую субстанцию, щедро размазав её под крыльями носа.

Запах мяты, до слёз из глаз едкий, ударил в ноздри. Уж лучше так, чем эта тухлая горькая вонь зелья.

— Профессор Слизнорт! — Невилл вытянул руку, и старик улыбчиво разрешил ему задать вопрос. — А зачем нужно это зелье, если можно воспользоваться заклинанием Обливиейт?

— Чем же ты слушал, Нувелл?

— Невилл, сэр, — поправил его Долгопупс и сразу же смутился.

— Заклинание Обливиейт очень тяжело сказывается на памяти, его нельзя применять к человеку дважды. Если в первый раз можно попробовать вернуть воспоминания, то во втором случае это будет сделать невозможно!