Желанная для диктатора (СИ) - Дали Мила Страница 22

— Знаете, девки, а меня бесит Рустам. Он каждый раз обещает не втягивать в свои дела, но опять заставляет идти в качестве заманухи, ложиться под типа, чтобы вытащить его из охраняемого особняка. А тип — депутат. Я что здесь, самая рыжая?! — говорит та, что действительно самая рыжая.

— Кошмар какой-то… — забываюсь я и привлекаю к себе фразой внимание.

Все пялятся на меня, как на белую ворону. Ну или как на сумасшедшую — для женщин это повседневная реалия, для меня — жуть несусветная.

Самая старшая и прожженная тетка щурится, с недоверием спрашивает:

— Ты никогда не лечила Грома после выезда? Не помогала ему в делах?

— Не приходилось. Артём хоть и имеет конфликт с законом, но весьма уравновешенный человек.

Повисает немая пауза. Я начинаю жалеть, что вообще пошла с ними в эту вонючую курилку. Мне неприятно. Женщины выстраиваются напротив меня, и атмосфера в комнатке становится не безобидной.

— Детка, да ты хоть представляешь, кто такой Гром? Удивительно, почему ты еще не сдохла рядом с ним!

— А должна?..

— Дрожишь? Вот только бояться надо не нас и не тех, кто сидит рядом. А Грома. Ему тридцать три, и до тебя никто не продержался с ним дольше недели.

— Просто не сошлись характерами.

— Их больше никто не видел. Сечешь? Твой Гром — отморозок. И таких жестоких людей мы не встречали даже среди врагов.

— Зачем вы мне это говорите?

— Потому что он привел тебя сюда. К нам. Значит, у него интерес. Может страсть, да только звериная. Ты должна быть осторожной и осмысливать каждое слово, находясь с этим человеком.

Про звериную страсть я и без прожженной тетки знала прекрасно, но ее слова все равно заставили насторожиться. Проверяют меня, что ли? Дамочки тушат окурки в пепельнице. Делаю то же самое дольше всех — жду, пока они выйдут, хочу побыть одна.

Через пару минут покидаю курилку. За порогом меня никто не встречает — ушли боевые подруги, и пес с ними. Медленно плетусь по коридору с желанием заскочить в сортир и остудить запястья в холодной воде. Краем глаза замечаю крепкую фигуру в идеальной рубашке.

— Артём… — машу ему рукой.

После гнета дамочек Громов кажется мне спасительной каплей воздуха среди всего это смрада. Наверное, я еще морально не готова общаться с такими личностями. Волосы встают дыбом от понимания, что Громову приходится иметь дело с подобными ежедневно — озвереешь тут. Но это поправимо, я в это верю.

Громов не сводит с меня взгляда и идет слишком быстро, игнорируя всех на своем пути:

— За мной!

— Что случилось?

Он хватает меня за руку и тащит к уборным. Мужским. Пинает дверцу.

— Пошли на хуй отсюда! — выгоняет двух незнакомцев в костюмах, запирает за ними щеколду.

Я отшатываюсь. Сердечный ритм просто на разрыв. Бросает в жар моментально. Я больше не вижу Громова. В него будто вселился злой дух и сожрал его прежнюю сущность. Он двигается прямо на меня. Пячусь, прижимаюсь спиной к кафелю.

— Не любишь? Я противен тебе, Фортуна? Монстр, да? Животное.

Слова звучат, как из преисподней. Мне кажется, у него даже голос изменился. Низкий бас. Чужой. Не моего Артёма.

— Успокойся! Это что еще за чушь?! — строго спрашиваю, не желая показывать ужас, что застилает взор.

Громов упирается в меня грудью, захватывает края платья и задирает его, дышит, словно разъяренный лев — часто, шумно. Его трясет, а тело горячее, будто огнем горит. Обжигающие ладони срывают с меня трусы, распихивают ноги шире.

Я кричу:

— Ты сошел с ума?!

Но вряд ли кто-то посмеет сунуться к нам. Громов обхватывает мой подбородок пальцами, сжимает, несколько мгновений сверлит меня бешеным взглядом. Его зрачки расширены то ли от возбуждения, то ли от кайфа. Он целует меня, Жадно, голодно. Дышит мне в рот, очерчивает языком губы, напирает и свободной рукой в спешке расстегивает свой ремень. Слышу звук расстегивающейся ширинки. Успеваю только протестующе пискнуть, и Громов снова затыкает мой рот поцелуем. Спускает брюки, упирается членом между ног. Обхватывает меня под коленками и поднимает на руки. Обнаженной промежностью я прижимаюсь к его животу, завожу ноги за поясницу.

Глава 15.

Громов.

За двадцать минут до этого

Я обновляю порцию бормотухи и выпиваю залпом.

— Айхан в городе. Гребаный Якут явился, но никак его не достать, — на выдохе говорю и ударяю дном стакана по столу.

— Мы в курсе, Гром, эта тварь еще наведет шороху. Наши люди уже вовсю ищут Айхана, но он ускользает, как вода меж пальцев.

— Плохо ищете. В этом и ваша выгода есть тоже. Если Айхан нагнет одного из вас, то уже не остановится.

Столыпин — крепкий мужик и бывший полковник в отставке — сейчас один из нас. Сводит руки в замок и подается ко мне ближе.

— По твою душу он здесь, Гром. Ты у Айхана на очереди первый. Начни с себя. Видимо, в твоих рядах завелась крыса.

— Исключено.

— Знаешь, порой самый близкий оказывается предателем. Очнись и не падай спиной на ножи.

Я вспоминаю всех бойцов и заостряюсь на Замуте. Мы с ним прошли многое, не раз выбирались из самого пекла. Нет, такого быть не может.

А Столыпин будто мысли мои читает:

— Твой темный наемник. Безумный Замут. Он появился неожиданно как раз во времена, когда Айхан только получил в наследство рудники от покойного отца. Совпадение, Гром?

Столыпин. Сволочной ты ферзь. Портишь мне не только нестроение. Залипаю в столешницу глазами и вижу в ней свое отражение.

— Голову ему сверну, если так. Лично.

— Жестко.

Усмехаюсь. Я почти забыл, что такое прощение.

— Жесткость помогает верить в то, что в этом дерьмовороте есть порядок, — глотаю жгучий алкоголь, сжимаю кулак. Мне не впервой терять близких. Даже прикладывая к этому собственные руки. — Но его нет. — Оборачиваюсь к чернышу, что мысленно проклял всех нас и капли в рот не берет. — Алиев отправится в Якутию и хорошенько протрясет оставшихся людей Айхана.

В наших кругах законопослушного бизнесмена не воспринимают всерьез, но мне плевать. Остальные лидеры мне нужны здесь, а этого не жалко. Будет ему школа жизни.

Рустам из ближнего города пьет виски и растирает сросшиеся брови на переносице.

— Ты привел с собой девушку, Гром. Не думал, что ты когда-нибудь решишься обзавестись барышней. Красотой зацепила, да?..

Да. Фортуна — обладательница на редкость прекрасной внешности. Ладненькая от макушки до пят. Хоть под микроскопом разглядывай, но не найдешь на ее теле ни единого изъяна.

— …Тебе это так важно, Рустам?

Пока сохраняю спокойствие, хотя, признаться, намеки на предательство Замута грызут где-то внутри.

Неотрывно смотрю на Рустама, и он напрягается. Судорожно отхлебывает виски и давится куском льда. Кашляет. Пачкает рубашку.

— Жалко ее. Не продержится она с тобой долго. Совсем невинная и…

— И?

Рустам прячет от меня глаза, подбирая слова для ответа:

— Взгляд у нее. Ну… шлюший. Без обид Гром, но таких женщин многие хотят.

— Захотят — подохнут.

Я вспоминаю Касыма. Бабскую шестеренку сейчас и наемника в прошлом, которому Фортуна безгранично доверяет. Даже нашу дочь. Интересно получается. Ведь я — варвар, дикарь. Высший источник зла для Фортуны. А Касыму она доверяет. Может, трахалась уже с ним, раз меня не подпускает?

Градус вскипает и растекается по венам. В бутылке заканчивается «Чинзано», но мешать водку с этим слащавым сиропом больше не требуется.

— Фортуна где?

Я вижу Белку, Рыжую и Тамару Палну. В упор не замечаю свою. Нет, я еще не настолько пьян, и зрение меня не подводит.

— Не пожелала возвращаться с нами. Гром, прости заранее, но девушка слишком тихая. Я пожила век и знаю таких. Ее омут полон чертей.

Лучше бы заткнуться Тамаре Палне. С шумом выдыхаю, поднимаюсь из-за стола.

— Ты куда, Гром?

— Поссать, — то ли хриплю, то ли рычу.

В глотке першит. На ходу расстегиваю пару пуговиц на рубашке и ощущаю удушье. Ненавижу такие встречи. Выбивают из равновесия. А сейчас я уязвим как никогда в жизни. У меня появилась слабость. Даже две. Вторая —точная моя копия.