Туарег. Серебряный мираж (СИ) - Кальби Иман Страница 25

Грохот барабанов вперемешку с мелодией ритмичной восточной музыки ознаменовал начало еще одной ночи торжества. Осталось выдержать всего один день… С одной стороны, облегчение… С другой–  впереди была, наконец, их близость… Сегодня на рассвете они официально станут мужем и женой, во всех смыслах… Сердце снова предательски сжалось… Существовавшая все это время с момента их помолвки решимость куда –то испарилась… Казалось, девушка только сейчас в полной мере осознала, что она делает осознанный шаг на встречу совершенно новой жизни… Что все это не шутки. Что нельзя по щелчку пальцев снова проснуться и оказаться в тепле и уюте своей милой девичьей комнаты в их изысканном родительском дворце в Химьярите…

Иштар видела голодный взгляд Луэйя на себе все эти дни. Мужчина терпеливо ждал, как и она, доверившись обычаям, но мужская природа неизменно брала свое, выдавая себя в его жестах и мимике… Он пожирал Иштар глазами. Смотрел на нее, облаченную в разнообразные, согласно традициям, свадебные наряды, представляющие разные культуры Марокко и Эмиратов, не просто с восхищением, а уже как собственник, который находился всего в шаге от того, чтобы получить свой заветный трофей…

Она никогда не забудет момент их первой встречи в начале торжества. После дня праздника на вилле Посольства Эмиратов, как того велела церемония, прибыла процессия жениха. Десятки женщин в шикарных нарядах внесли под ритм барабанов золотые подносы с разнообразными подарками. Луэй подошел к Иштар, обсыпал ее с ног до головы рисом–  к счастливой, богатой жизни, поднес губы к ее лбу в символическом жесте приветствия–  поцелуя. Чуть заметно для окружающих, буквально на секунду коснулся невзначай ее ушной раковины: «Я сожру тебя»… Она услышала эти три тихие, произнесенные только для нее слова… Смущенно посмотрела в глаза жениха, который снова непринужденно, мило улыбался невесте, словно только что не было этого хриплого тихого вожделенного шепота… И пусть его улыбка была доброй и открытой, взгляд светился похотью и одержимостью обладанием… Он одновременно и пугал, и волновал… Иштар сглотнула ком в горле… На нее когда– то уже точно так же смотрели… Она знала этот тяжелый мужской взгляд…

К девушке сзади подошла мама. Обняла, снова вернув от воспоминаний к реальности.

– Я так хочу, чтобы ты была счастлива, доченька… Так сильно хочу.

Девушка сильно сжала руку Валерии в ответ. Улыбнулась.

Женщина поймала тень смятения в глазах Таши. Знающе вздохнула.

– Так уж устроена психология женщины, девочка моя… Мы в душе ужасные консерваторы. Слишком сентиментальны, все время цепляемся за реальность, боясь будущего… Тебе сейчас страшно и неспокойно, потому что впереди новая жизнь, но… Все будет хорошо… Нужно смело сделать этот шаг, не оглядываясь назад. Это неизбежно…

Иштар молча кивнула головой. Она была согласна с матерью. Конечно, все будет хорошо… Как же иначе…

В комнату внесли массивные коробки с очередным нарядом. На этот раз это было традиционное марокканское платье Фасси, более похожее на царственный золотой наряд Клеопатры с огромным объемным головным убором–  капюшоном, расшитым сотнями драгоценных камней. Впереди была самая помпезная, кульминационная часть свадьбы. Круг почета для жениха и невесты на специальных тронах–  Амарийя, которые на своих плечах носили от четырех до шести мужчин. После этого молодые в последний раз переодевались в классические, европейские свадебные наряды и, совершив протокольное фотографирование, удалялись в свой новый дом…

Спустя четверть часа Иштар сидела в позе лотоса, придавливаемая тяжестью богатого убранства своего потрясающего наряда, а на встречу ей выносили в такой же позе жениха, по традиции облаченного теперь в марокканский джабадур–  белое мужское платье в пол. Музыка била по перепонкам, народ веселился, безмятежно выплясывая вместе с танцовщицами с массивными канделябрами на голове–  очередным свадебным изыском Марокко. После нескольких туров этой причудливой процессии молодые, наконец, были опущены на землю и через очередную четверть часа уже позировали фотокамерам в европейской одежде.

– Неимоверная чушь…–  возмущалась себе под нос уставшая хлопать в ладоши Кейтлин,–  они провели едва ли не большую часть времени за этими ненужными переодеваниями. Зачем?

– Не завидуй, Кейти… Она выходит замуж за наследного принца… Нужно привыкать к протокольным позированиям… Так велят традиции свадьбы… Это ты можешь позволить себе напялить кольцо в пьяном угаре в Лас– Вегасе, а на утро и не вспомнить, что вышла замуж, а она…– продолжала подтрунивать над европейской гостьей Элисса.

– Сил нет уже слушать эту вашу арабскую муть… Я не только про эту ужасную музыку, я и про твои скучные разговоры… Когда, наконец, они останутся наедине? Или по традиции, и во время самого процесса должны бить барабаны и присутствовать улюлюкающие клуши?– сострила в ответ Кейтлин.

Не успела она произнести свою очередную колкость, как жених взял Иштар под руку и повел в сопровождении шумной процессии в сторону выхода, к кортежу…

Они домчали до шикарной виллы, выделенной в качестве резиденции молодых, за считанные минуты. То ли ночной город приветливо распахнул перед ними свои объятия, то ли служба безопасности предусмотрительно расчистила дорогу… Луэй галантно помог девушке выйти из машины. Снова взял под руку и повел в сторону помпезного входа. Несколькими днями ранее Иштар уже была здесь. Традиция арабских свадеб предполагала еще один ритуал, предшествующий основной церемонии–  так называемый вечер обустройства нового дома, когда семья невесты привозила в будущее жилище новоявленной жены утварь и мебель из выделяемого ей приданого. Стоит ли говорить, какими красотами был украшен дом молодых. Правда, саму Иштар в глубине души помпезное убранство ее нового жилища не радовало… Слишком ярко, слишком по– мароккански… Красные вперемешку с терракотовым оттенки здесь соседствовали с золотом, а от обилия ковров и гардин в глазах рябило… Она предпочитала более сдержанные тона и краски в интерьере, смешение стилей, красивый разумный баланс между аскезой и шиком…

– Добро пожаловать в семью, Иштар бинт Нуреддин Макдиси,–  торжественно произнесла мать Луэйя, Ваад, приятная женщина лет пятидесяти, ожидающая молодых на входе,–  пусть этот дом расцветет под рукой такой ослепительной красавицы– хозяйки, как ты… Пусть в его стенах звучит только радостный детский смех, а в саду благоухают лишь цветы счастья и любви…–  Она поднесла девушке золотой, украшенный драгоценными камнями бокал с молоком, а потом протянула золотое блюдо с фиником. Очередная красивая арабская традиция, призванная сделать будущую жизнь молодых счастливой и сладкой… Новобрачные трижды обошли по кругу особняк, как того велит обычай, после чего Иштар можно было считать полноправной хозяйкой нового дома…

Луэй снова подвел жену ко входу, развернул к себе и заглянул в ее глаза, положив тяжелые руки на плечи. Улюлюканье загруты вокруг вперемешку с боем барабанов и оживленными разговорами веселых гостей создавали причудливую какофонию звуков. Девушка глубоко вздохнула, понимая, что, наконец, должно последовать… Впереди был главный ритуал, который и разделит ее жизнь на «до и после»… Взгляд ее мужа говорил о том, что промедлений больше быть не может. Сегодня она станет его во всех смыслах этого слова… Иштар шумно выдохнула, сглотнув очередной за вечер ком в горле, а потом что– то заставило ее перевести взгляд в сторону–  и сердце ее остановилось. Всего в паре метров от них стоял Туарег, теперь облаченный в праздничный костюм. Не в смокинге, как многие из присутствующих, но в черной классике с белой рубашкой, небрежно расстегнутой на верхнюю пуговицу… Их глаза пересеклись и Иштар прошибло током… Не только от факта их встречи… Гораздо страшнее было другое… Она посмотрела в его глаза и все поняла… Она поняла, что же показалось ей таким знакомым и притягательным в глазах Луэйя…