Мой хозяин Страница 25

Вандор

Милана была сама не своя. Увидев её, я нахмурился. Губы искусаны, щёки бледные. Мать её за ногу!

— Подойди ко мне, — скомандовал, едва мы остались наедине в моей комнате.

Она подошла. Я даже испуга в её взгляде не заметил – мыслями она была точно не здесь. Ухватил за подбородок, сжал и отпустил. Какая же она красивая: каждая чёрточка её лица. Глаза, скулы, рот… От неё пахло малиной, и я с наслаждением втянул этот запах. Соприкоснувшись с её кожей, он раскрылся, заиграл новыми нотами, пропитался ею. Я ощутил, что мне мало. Мне хотелось пробовать её на вкус, хотелось намотать её волосы на кулак и прижать к себе, ворваться языком в её рот. Да какого дьявола! В голове была только она, а этот запах… Он сводил с ума. Недолго думая, я дёрнул ткань платья, больше похожего на лёгкий тюль. Милана вздрогнула, но ничего не сказала. Отрабатывать пришла, чтоб её!

Настроение весь день было поганое, и я не мог отыскать этому причину. Уж не её подруга тому виной однозначно. Мне и прежде было прекрасно известно, что с непокорными девушками в питомнике обращаются жёстко. И всё же…

— Как твоя подруга? – спросил я у Миланы. Сгрёб её волосы и отпустил.

Вопроса этого она от меня, судя по всему, не ждала. Настроилась на другое? Мне захотелось ухмыльнуться, но ухмылка потерялась, едва я встретился с Миланой взглядом. Вся её решимость куда-то подевалась. Она мотнула головой.

— Что? – грубо, не скрывая раздражения, переспросил я.

Хотел её дико, и плевать на не проходящее грызущее чувство внутри, не оставляющее меня с того самого момента, как я увидел их двоих, прижимающихся друг к дружке, как два замёрзших котёнка.

— Ничего, — отозвалась она и тронула меня. Сама.

Мягко коснулась груди ладонью, провела вверх до плеча, потом – к вороту рубашки. Мышцы окаменели, член стал настолько твёрдым, что в джинсах было до боли тесно. Расстегнул ремень, затем ширинку. Девчонка посмотрела мне в глаза и стала опускаться на колени. Я удержал её.

— Я задал тебе вопрос.

— Да… — Она растерялась. – Стэлла… Она спит. Она…

Внезапно она всхлипнула, отступила, прижала ладонь к губам, замотала головой. Я схватил её за плечо и резко развернул к себе.

— Я же приказал тебе – никаких слёз! – рыкнул, испытывая неконтролируемую ярость. От её неподчинения или ещё от чего – сам не понял.

— Прости. — Она попыталась взять себя в руки, однако получалось у неё плохо. В подтверждение этого из уголка её глаза скатилась слезинка, вторая побежала по другой щеке. – Прости, — повторила и снова принялась опускаться на колени.

— Хватит! – рявкнул я и, подняв её, толкнул к постели. Милана попятилась и упала на бок поверх покрывала. Её бледно-розовое платье было единственным светлым пятном в этой комнате, и это доставляло мне странное удовольствие. Но сейчас я испытывал злость. Её слёзы, её лицо, даже её покорность: меня злило абсолютно всё.

Милана вдруг закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Громко, в голос. Плечи её задрожали, вся она сжалась.

— За что они её так? – услышал я сквозь эти всхлипы. – Почему… Почему так? Она ведь живая… Она же тоже чувствует…

Говорила ли она это мне, я не знал, да и важно ли? Сделал шаг к девчонке, намереваясь заняться тем, ради чего и приказал её привести, но этим дело и закончилось. Пах распирало пуще прежнего, однако желание немедленно вставить в неё развеялось. Дурацкий день и вечер такой же дурацкий! Правильно говорит мой батя – от баб одни проблемы.

Да пошло оно! Отбросив мысли, я схватил Милану за лодыжку и подтянул к себе. Задрал подол платья, прошёлся ладонями по бёдрам. Трусики на ней были полупрозрачные, и через тончайшее кружево я мог видеть её лобок. Она всё ещё всхлипывала, а щёки её были солёными и мокрыми. Прикусив её губу, я проник в рот языком. Почувствовал привкус слёз… Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Хреновы шавки! И одна, и другая!

Зарычав, схватил Милану за волосы, и та зажмурилась, тихонько вскрикнула. Я чувствовал её беспокойное дыхание, дрожь, пробирающую её, чувствовал её напряжение. Да я могу любую взять, если мне захочется! Без вот этого всего! Разжал руку и поднялся с кровати. Рывком застегнул ширинку и, больше не глядя в сторону постели, вышел из спальни.

Милана

Всю ночь я провела со Стэллой. Долго сидела рядом и смотрела на неё в то время, как она спала. Слёзы сдержать не выходило, хотя я пыталась. Действительно пыталась, но это оказалось сильнее меня. Я плакала по нам обеим: по нашим жизням, нашим мечтам, нашей свободе, нашим желаниям. Мне хотелось снова обнять её и прижать к себе, но я боялась разбудить, боялась сделать ей больно. Вечером мы почти не разговаривали. Каждое слово давалось ей с трудом, и единственное, на что ей хватило сил – выпить бульон. Что с ней сделали, я боялась даже представить, да и понимала – вряд ли она ответит. Она сказала, что не согласилась обслуживать какого-то именитого политика – престарелого жирного борова, а когда тот попытался взять её силой, оставила на его щеке след от ногтей. Только в итоге обслужить его ей всё равно пришлось. Сложно сопротивляться, если тебя держат двое…

Я подошла к окну и осторожно, чтобы свет не потревожил беспокойный сон Стэллы, отодвинула штору. Скрылась за полотном и, уперев локти в подоконник, уронила голову на ладони. Что произошло в комнате Вандора, я не знала. Почему он не тронул меня? Из-за моей истерики? Он же сказал, что его злят мои слёзы… Но тогда почему меня не заперли в комнате? Почему позволили снова пойти к Стэлле? Почему не последовало никакого наказания? Может быть, мои сказанные в магазине слова, оставили в его душе след? Задрав голову, я рвано выдохнула. Из глубины комнаты послышался жалобный стон, и я поспешила вернуться к постели.