Темные Небеса (ЛП) - Коул Кресли Страница 26

В отличие от этой сферы.

Явление, наблюдаемое Троносом, было хаотичным. Все же он счел его неожиданно прекрасным. Что же взывало к нему в этой первозданной территории?

Его беспокойство возрастало, удваивая проклятое предвкушение. Он должен как можно скорее возвратиться домой к своим устойчивым принципам.

— Как ты смог открыть это, Тронос?

Он прочел указания. В течение этой бесконечной ночи, Тронос пришел к выводу: отказ от чтения глифов не что иное, как трусость, а он никогда не был трусом.

Этот язык мог даже не быть демоническим по природе. Возможно, какой-то мистический, прочитать который могли только определенные ллореанцы. Возможно, только самые достойные.

Как и он сам.

Тронос решил, что чтение поможет ему узнать побольше об этой сфере. Начав от внешней стены пещеры, он продвигался все дальше. Некоторые участки были подпорчены временем, но он все же смог собрать сведения о том, что эта пещера была входом в древний храм, созданный для поклонения драконам… и ритуальных жертвоприношений.

Его это совершенно не беспокоило. Навряд ли драконы будут бродить поразоренной войной Пандемонии; тем более, они вымерли в большинстве реальностей.

Наткнувшись на инструкции, помогающие войти в храм, он легко открыл дверь. И нашел зрелище, которое может стать самой лихорадочной фантазией его пары.

Все знали, что Чародеи любят золото. Троносу же не понаслышке было известно насколько сильно.

Он помнил день, когда Меланте не пришла на луг. За день до этого она плохо себя чувствовала, и он начал за нее переживать. Тронос полетел к ее дому; тихонько пробираясь по крыше, он старался учуять ее комнату среди запаха колдовства. Он нагнулся и заглянул в одно из окон аббатства.

Черноволосая женщина в огромном золотом головном уборе, с безумными голубыми глазами, прижимала к своему, сокрытому маской, лицу монеты и бормотала: «Золото — жизнь! Совершенство!» Она разговаривала с каждой монеткой, словно сплетничала со старой, встреченной на рынке, знакомой.

У него от страха душа ушла в пятки. Никогда раньше Тронос не видел сумасшедшую; он полагал, что женщина перед ним — мать Меланте.

Комната оказалась укутана колдовством, когда она восхваляла золото:

— Укрась им над сердцем броню, и жизненных сил у тебя не отнять. Волосы, лицо, и кожу позолоти — и никто не шепнет, что тебя можно победить. Чародейка не может украсть через чур, а всех на пути она может убить…

Она неожиданно посмотрела прямо на него. Тронос отпрянул от окна, но она взвизгнула:

— Я вииииижу тебя. Иди сюда птенчик. Будь гостем в логове чародейки.

Он сглотнул, затем медленно присел на подоконник, готовый взлететь. Позади нее лежали груды золотых монет и слитков, больше, чем кто-либо мог потратить за всю жизнь. У семьи Меланте было богатство; почему же они позволяли ей голодать?

— Значит, это ты вызываешь у моей Меланте улыбку, — сказала женщина. — Она вглядывается в небо и когда идет, витает в облаках… словно продолжает летать вместе с тобой.

Летая, он всегда вглядывался в землю, словно мог присматривать за нею.

— Ты вглядываешься в землю Тронос Талос из Скай Холла?

Чародейка читает его мысли!

— Это недолго будет продолжаться. Меланте никогда не станет тем, кем ты хочешь, чтобы она стала. Ты не сможешь сломать мою дочь, и это единственная возможность, чтобы она полюбила тебя.

Тронос не хотел любви Меланте, не желал этого. Он бы сломал ее… но лишь для того, чтобы сделать из нее ту, в которой нуждался. И начал бы он с использования этого храма, чтобы получить от нее ответы.

У него из-за спины, она спросила:

— Почему ты удерживаешь меня от этого места?

Он повернулся к ней лицом. Страдания на ее лице выглядели забавно. Она почти вибрировала от нетерпения. Он ответил ей её же словами:

— Почему бы и нет?

Должна попасть внутрь! За этой дверью больше золота, чем она когда-либо видела в одном месте. Даже у великой Морганы, королевы Чародеев, не было столько золота.

Как мог Тронос отказывать ей?

Ланте и так уже была на грани безумия от его воспоминаний, а потом и от собственных снов. Она повернулась спиной к камню, прижимаясь к нему всем телом и поднимая над головой руки… чтобы как можно больше кожи прикасалось к двери, отделяющей ее от рая. Она оставалась в этой позе, словно могла просочиться внутрь.

Он мог бы также стоять здесь, у нее на пути, ее тело прижато к его. Он — ключ! Она должна убедить его открыть дверь. Думай, Ланте! Чего он от нее хочет?

Она снова повернулась к нему.

— Пожалуйста, ты не можешь удерживать меня от этого!

Он сел на землю, подогнув одно колено, небрежно опираясь на него рукой.

— Я нашел это. Присвоил. Мой храм, мое золото — мои правила.

Было в его властном тоне что-то, что невыносимо возбуждало. И хотя она была в полном раздрае, ее соски снова напряглись. Закусив нижнюю губу, Ланте задалась вопросом: как далеко она может зайти, чтобы уговорить его.

Если бы только она могла коснуться золота, вобрать в себя его песнь.

Она спешно опустилась на колени между его ног. Он посмотрел на нее пораженно, но все же шире раздвинул ноги, чтобы поместить ее… и она придвинулась ближе.

Вспыхнувшая между ними искра, сделала её гиперчувствительной к его телу, к его жару. Его рубашка держалась на одной-единственной нижней пуговице, обнажая грудь, поднимавшуюся и опадавшую в такт с его неровным дыханием.

Когда его кадык дернулся, Ланте посмотрела вниз и поняла, что он возбуждается. Его член еще был полутвердым, но уже сейчас очень большим. Демоны были печально известны своими размерами. Я надеюсь ограничиться только просмотром и ни в коем случае не действием, иначе я — покойница.

Нет-нет! Не может быть и речи о сексе с Врекенером! Прекрати пялиться на его дружка, Ланте. Отведя взгляд, она откашлялась.

— Тронос, за той стеной находится то, что для меня представляется раем. Почему ты удерживаешь меня от него? — спросила она, замечая, что на одной стороне его шеи осела золотая пыльца. Храм, отлитый золотом? От этой мысли она задохнулась.

Хмурясь, он наблюдал за ее реакцией.

— Я буду и дальше удерживать тебя от него, потому что…

Он замолчал, когда она схватила один из его рожков и притянула к себе его голову.

— Золотая пыль, — пробормотала она, не в силах совладать с собой. — Сначала отдай мне это.

Его кожа пахла так же потрясающе, как золото. Со стоном, Ланте склонилась и потерлась щекой о его шею, стремясь забрать его золото себе. Потом она потерлась о него другой щекой, и отпрянула.

Немного пыльцы осталось прямо на жилке его пульса… стучавшей в унисон с его выпрыгивающим из груди сердцем.

Слишком много искушения! Склонившись вниз, она прижалась губами к его шее, ощущая биение пульса под своим языком; его собственный притягательный запах смешивался со слабым ароматом золота. Ланте задрожала от восхищения. Лизнув его кожу, она прошептала ему на ушко:

— Я и не знала, что ты такой вкусный.

Его большое тело задрожало, возвращая ее к реальности. О, боги, она действительно сжала его рог? Отпустив его, она отстранилась и посмотрела на Троноса.

Он выглядел ошеломленным, его зрачки были расширены, глаза остекленели от похоти. Он немного передвинулся, несомненно из-за того что эрекция причиняла ему боль. Когтями он впивался в ладони, борясь с желание прикоснуться к ней.

В тот же момент ее постигло озарение, такое же яркое и блестящее, как храм из золота, всего одной дверью, отделенный от нее.

Она вполне может очаровать этого мужчину.

За время их знакомства она относилась к нему, как к другу, убегала от него, боролась с ним и отвергала его. Но никогда не пыталась соблазнить его. Она вела род от касты лучших соблазнителей из всех мистических бессмертных разновидностей. И не была обделена врожденными навыками.

К тому же, в отличие от этого испытывающего нужду девственника, у нее имеются века сексуального опыта. Она, конечно, не станет заходить слишком далеко, но соблазнить его до определенной степени вполне могла бы. Она окутала бы его волнами очарования, и обвела бы вокруг пальца.