Жозефина Мутценбахер - Мои 365 любовников Страница 28

– Итак, барышня, покажи теперь на что ты способна и тоже чувствуй себя как дома!

Я собралась, было, приступить к делу и начала расстёгивать блузку, когда второй остановил меня, воскликнув своему приятелю:

– Но Лоизль, пару-другую титек мы с тобой уже не раз видели, куда интереснее то, что пониже!

Таким образом, я только подняла подол и заправила края юбки за пояс, так что вокруг талии у меня образовался широкий валик. Затем стянула розовые кружевные панталоны и представила на суд зрителей свои гладкие, упругие и белые ляжки с симпатичным кустиком густых волос между ними. Два ночных гуляки облизнули лихие усы, и Лоизль снова сказал:

– Действуй, красавица, тут у нас есть ещё пара ценителей, которые с удовольствием за этим понаблюдают!

Я с интригующей неторопливостью начала пуговица за пуговицей расстёгивать брюки у этой парочки и извлекла на свет божий их молодцеватые хвосты, которые в алчном нетерпении уже приняли стойку, будто в любой момент готовые наброситься на добычу.

– А сейчас потанцуй немножко, нам такое нравится!

Я сделала несколько вальсирующих па, попеременно показывая то свою красивую лицевую сторону, то округлую, крепкую белую попу, но тут они вдруг в один голос закричали:

– Да не вертись ты так, у нас голова сейчас закружится. Потанцуй своей сладкой дырочкой!

Тогда я встала перед софой с широко раздвинутыми ногами, немного согнула колени и потёрла кудряшки на раковине, отчего они зашуршали. Оба господина податливо и уютно захрюкали и начали медленно полировать свои хвосты, устраивая при этом, однако, время от времени перерывы, чтобы на них слишком быстро не накатило. Я же продолжила «танцевать» своей малышкой, растягивала срамные губы в стороны, предоставляя своим обожателям возможность взглянуть непосредственно на ведущую в грот дорожку, периодически вставляла внутрь пальцы, вытягивала свою малышку то в ширину, то в длину и демонстрировала, когда находила уместным, свой маленький розовый клитор. Толстяки были просто в восторге и подзадоривали меня:

– Браво! Браво! От такой картины с ума спятить можно! Ну что за славная плюшечка, пальчики оближешь, а какая искусница! Своё дело знает! Миленькая дырочка уже сегодня что-нибудь получала? Ну да нам всё едино, пусть ещё попрыгает! На такое каждый день можно любоваться!

В конце концов, раззадоренная своей собственной игрой, я вставила внутрь мизинец и умелым манёвром довела себя до оргазма. Мои толстяки так и застыли от изумления с высунутыми языками. По мелкой дроби моих зубов они заметили, что на меня накатило, и тут точно с цепи сорвались:

– Поди сюда, дай понюхать!

Я с готовностью протянула им палец, липкий от сока, и они жадно схватили и облизали его. Хвосты их к этому моменту уже раскалились до красноты и, похоже, только с нетерпением ждали приглашения.

– Теперь приступаем мы. Подойди чуть поближе!

И они поднялись с софы, взяли меня в середину и осторожно потёрлись хвостами о мой усталый маленький барабанчик и по складке между ягодицами. Но глубже ни один их них не проник, поскольку сделать это в стоячем положении им мешал огромный живот. Внезапно тот, что находился у меня за спиной, крикнул:

– Теперь! Быстро! Приподнимай!

Тогда стоявший передо мной кавалер ухватил меня за плечи и немного пригнул, так что моя попа подалась вверх, и Алоиз брызнул мне в расщелину между ягодицами. Потом он, ещё стонавший под впечатлением исторгнутого заряда, обхватил меня со спины за груди и отклонил назад, так что я выгнулась лоном вперед, и другой брызнул мне несколько капель в срамные волосы.

– Прирождённая танцовщица! Жаль, что с этим номером ты не можешь выступать в театре!

Они с подвыванием загоготали было над своей остроумной шуткой, когда вдруг Алоиз ужасно выругался. Он потерял маленькую золотую печатку с красным камнем, что висела на часовой цепочке. И хотя вещица стоила не бог весть каких денег, для Лоизля она была дорога как память. Они чертыхались, потели, с огромными брюхами пытались протиснуться под софу, рылись за шкафом, где уже целую вечность не вытиралась пыль, и ругались всё больше. Они обстоятельно перетрясли ковёр, однако печатка пропала.

– А ты, девушка, её случаем не видела?

При этих словах Лоизль заговорщицки подмигнул своему приятелю «не разлей вода». Я от негодования и гнева, что они могут меня в чём-то подозревать, покраснела до корней волос, однако не захотела портить отношений с ними. Только вытряхнула всё из сумочки перед ними на стол, однако печатки там, естественно, не было. Оба крайне сконфузились, и, пытаясь сгладить впечатление, похлопали меня по плечу, а один из них присовокупил:

– Ну-ну, не обижайся на нас, пожалуйста, мы ведь знаем, что ты славная и честная!

Мало-помалу они успокоились и, чтобы разрядить огорчение, отправились выпить «четвертинку». Я же немного расстроенная и раздосадованная таким финалом, вернулась обратно в кафе «Оберлехнер», где Франц по своему обыкновению тут же проскользнул к моему столику, чтобы получить причитающиеся ему чаевые.

– Ну, старый Франц о вас позаботился? Разве я не хорошо всё организовал для вас? Два уважаемых кавалера, да и работа нетрудная!

При этом он без церемоний схватил мою сумочку. Я хотела, было, отпихнуть его руку, но тут он тихонько присвистнул сквозь зубы и с вопросительным видом протянул мне маленькую золотую печатку.

– Ах, ты погляди только, да это же вещица господина Штюрмера!

От ужаса я, должно быть, побледнела как полотно, из глаз потекли слёзы, и меня точно обухом по черепу треснули. Я совершенно точно знала, что проклятого брелока в моей сумочке не было, наверняка этот старый мошенник, Франц, сам прежде стащивший его у Штюрмера, теперь ловко подложил его в сумочку. И сейчас я, таким образом, оказалась в его руках, ибо кто станет верить какой-то там проститутке? А тем временем мелкий прохиндей сузил глазки до щелочек и очень вежливо и сочувственно произнёс, сукин сын:

– Ай-ай-ай, и что же за этим последует, стоит мне только завтра вернуть печатку хозяину. Наверно, произошла ошибка. Человеку свойственно ошибаться, не так ли, сокровище?

И с этими словами удалился. Но перед тем не забыл ещё прихватить у меня из сумочки банкноту в десять гульденов, которую молниеносно сунул в карман. Дело было сделано. Я сидела там как громом поражённая. Мне хотелось задушить Франца. Если он теперь донесёт на меня, то меня упрячут за решётку, и потом я снова опущусь до уровня мелкой пригородной проститутки со штрафным ярлыком в полиции. Чтобы хоть немного отвлечься, я попыталась читать, однако буквы плыли и плясали у меня перед глазами. Тут Франц снова проскользнул мимо моего столика и прошептал: