Робин Шоун - Женщина Габриэля Страница 3

Отрывистые голоса раздавались в стремительной последовательности.

— Пятьсот двадцать пять фунтов.

— Пятьсот семьдесят пять фунтов.

— Шестьсот фунтов.

— Шестьсот пятьдесят фунтов.

— Семьсот фунтов.

Скрипящий звук прорезался сквозь шум — открылась дверь. Свет отсек темноту, приближался финал.

В двух футах позади него остановился мужчина; двадцатью футами ниже Майкл пронзил его взглядом.

— Тысяча фунтов, — полоснуло по слишком натянутой коже Габриэля.

Предложение поступило от того, второго мужчины.

Ошеломленное недоумение наполнило салон.

Только двое шлюх запрашивали такую высокую цену. Мишель д’Анж — ангел Майкл, мужчина, названный так за свою способность доставлять женщинам оргазмы, и мужчина, который последние двадцать семь лет был известен как Габриэль.

Габриэль — шлюха.

Габриэль — хозяин.

Габриэль — неприкасаемый ангел.

Шипение свечей скрыло понимание, промелькнувшее на лице Майкла: он понял, что тот, второй человек снова сделал ставку.

Узнал ли Майкл его голос? — спрашивал себя Габриэль.

Он нацелил револьвер на черные, с синим отливом волосы.

Узнает ли Майкл черты лица второго мужчины после того, как пуля войдет ему в затылок и выйдет через лицо?

— Месье. — Мужчина позади Габриэля не стал подходить ближе — Гастон слишком долго работал на Габриэля, чтобы совершить такую ошибку. — Месье. Он пришел, как вы и предсказывали.

Все, кто работал в доме Габриэля, знали, что ждут того, второго. Для этого хозяин и восстановил дом Габриэля, чтобы заманить его сексом… убийством.

Майклом.

Габриэлем.

Но они не знали, как он выглядит.

Они не знали его запаха.

Они не могли чувствовать его так, как чувствовал его Габриэль: как опухоль, поглотившую надежду и отчаяние, любовь и ненависть.

— Как ты узнал, что он здесь, Гастон? — поинтересовался Габриэль ровным тоном, пистолет не дрогнул.

— Он написал вам un message,[2] месье.

Гастон говорил с явным французским акцентом.

Майкл говорил по-французски, как француз, но все-таки он был англичанином.

Габриэль говорил по-английски, как англичанин, но все-таки он был французом.

Он не знал, из какой страны приехал тот, другой. Габриэль убил единственного человека, который мог ответить на этот вопрос.

Хотя это не имело значения. Не обязательно знать национальность человека для того, чтобы его убить.

Габриэль сжал спусковой крючок…

Седовласый господин внезапно встал, загораживая собой второго мужчину. Он помог блондинке подняться.

Встав на ноги, она оказалась выше седовласого мужчины и была элегантной, насколько это может позволить себе успешная проститутка. На шее и в ушах сверкали бриллианты. Дым и смог витали вокруг ее волос — почти таких же светлых, как у Габриэля.

Это напомнило Габриэлю, что он уже видел седого мужчину и блондинку раньше. Но вот где?

— Когда он передал тебе сообщение, Гастон? — бросил он.

Тот, второй, подкупил двух его швейцаров, так как вход был разрешен только мужчинам.

В доме Габриэля не обслуживали бедняков.

Габриэль задался вопросом, а не подкупил ли второй мужчина еще и управляющего.

И знал, что это также было возможно.

Каждый мужчина и женщина в его доме имели свою цену.

Они не работали бы на Габриэля, если бы не имели цены.

Седовласый мужчина и блондинка медленно прошли мимо освещенных свечами столов. Клубы сизого дыма потянулись за ними.

Женщина в плаще оставалась неподвижной. Не обращая внимания на опасность, роящуюся вокруг нее.

— Официант поднял его с пола, — холодно ответил Гастон, обиженный невысказанными подозрениями Габриэля. — Оно было написано на une serviette.[3]

Образ официанта, наклоняющегося и поднимающего салфетку, промелькнул перед глазами Габриэля.

Тело покрылось мурашками от внезапного предчувствия.

Официант не подходил к мужчине с иссиня-черными волосами.

Он хотел оттянуть курок.

Он хотел убить того, другого мужчину.

Он хотел очиститься финальной смертью.

Гарбиэль не оттянул курок.

Вместо этого он наблюдал за седым мужчиной. И за блондинкой.

Он видел, как пара остановилась у выхода.

За спиной Габриэля напряженно ожидал Гастон. Блондинка перед Габриэлем изящно повернулась, светлое шелковое платье закружилось.

Седовласый мужчина ступил в дверной проем.

И тот момент, когда он скрылся из виду, Габриэль вспомнил его. Он был членом клуба «Ста Гиней», заведения, которое обсуживало только гомосексуальных мужчин, которые переодевались в женщин.

Поэтому Габриэль более пристально взглянул на женщину.

Резкое узнавание пронзило его.

На него смотрели не глаза женщины, а глаза того, второго мужчины.

Замаскированного под проститутку, а не клиента.

Женщину, а не мужчину.

За этим открытием пришло второе.

Тот, другой, привел женщину в плаще не для того, чтобы убить Майкла, темноволосого ангела: он привел ее для Габриэля, светловолосого ангела.

Улыбнувшись, второй мужчина послал воздушный поцелуй и шагнул прочь. За пределы досягаемости Габриэля.

Из его дома.

В то время как Габриэль смотрел, не в силах остановить его.

Так же, как связанный на чердаке, он не мог остановить его. В то время, пока второй мужчина давал ему уроки, которые не была способна дать французская мадам.

Гнев сковал мускулы.

Габриэль расставил ловушку, чтобы самому угодить в нее.

Тот, второй не собирался сегодня убивать Майкла, но он все равно убьет. Он не оставит в живых никого, кто смог бы узнать его.

Никто не спасет женщину в плаще… если Габриэль не возьмет ее.

— Что там написано? — натянуто спросил Габриэль.

— В ней… — Гастон прочистил горло — Здесь написано: «Габриэль, я процитирую тебе Шекспира — человека, который, несомненно, был бы восхищен твоими красотой и профессиональным умением: „Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры“.

Ты подготовил восхитительную сцену, mon ange,[4] теперь я привел тебе женщину. Актрису на главную роль, если пожелаешь. Laissez le jeu commencer».[5]

Прямо под Габриэлем Майкл прочесывал взглядом салон в поисках второго мужчины.

Его наивность скрутила в узел внутренности Габриэля.

Майкл всегда хотел одного — любить женщину.

Габриэль всегда хотел одного — быть таким, как Майкл.

Человеком со страстью, человеком с невинностью.