Роузи Кукла - Правильный выбор Страница 30

И почему–то говорят, что так всегда поступают француженки. Ведь они, французские женщины тонко уяснили всю силу нас, женщин и что это мы, а не они, задаем тон в нашей совместной любовной игре и сексе.

Его дрожащие руки охватили мою голову, и вот я почувствовала, как он прикладываю небольшое усилие начал притягивать, а потом слегка отталкивать, отводить мою голову от того, что утопало в моих губах. Я сама провалилась и утопала в ощущениях необычайно сексуальных и таких откровенно открытых и доступных, что только уже потом я узнала, что могут они быть иными, но не такими пронизывающими, такими живыми, которые словно бы протыкали мой мозг, вместе с предметом, что я держала и ласкала во рту.

После скольких–то минут, о которых я не имела ни малейшего представления, я почувствовала, а сначала услышала, что мои ласки не напрасны и они доходят до моего милого мальчика. Он стал учащенно дышать, засопел, и тут же я ощутила характерный привкус, а следом, как все у него напряглось и вздулось. Я не готова была осмыслить и понять к чему все мои ласки его приведут, потому, когда он стиснул мою голову и не дал шевельнуться, то я от неожиданного горячего, пряного выброса его семени, тут же закашлялась, поперхнулась и стала задыхаться. Он мне мешал во рту и уже так, что я подумала, что мне сейчас не хватит для жизни этого, последнего глотка воздуха.

Но он, тут же, отпустил голову и разжал руки.

Я невольно пробую это вещество на вкус, его семя. Необычайное испытываю ощущение и радость.

— Ох, ох! — Дышу, а сама, несмотря на неприятную и чуть ли неожиданную концовку, ликую! Сама себе говорю.

Это я, я! Я его так к этому привела. Это он от того так, что это я так, как захотела, так и сделала это! Это я, я, я!!! Сама! Оказывается, вот как? Так вот что означает этот поцелуй, соединяющий тела? Здорово! Прелесть! Я его люблю! Люблю! Нет, это я его отлюбила!

В благодарность я получаю такие поглаживания, что тут же, так расслабляюсь, что писаюсь. Громко и почему–то долго. Откуда?

Утро застает нас вместе. Я с ним, в одной постели. Но это уже, наша постель, это, же не для сна! Она для нас, таких, кто так стремится к соединению, что не может, не хочет разъединить объятия, даже в ночи, даже в постели. Но мне надо чувствовать его и быть с ним. В нем, вместе быть!

Конечно же, эта ночь, первая в моей жизни с мужчиной, она не прошла во сне. Мы не спали, а может мне это только так кажется. Потому, что я чувствую, несмотря на тупую и ноющую боль внизу живота и в пояснице, что я прекрасна. Нет! Я просто божественно себя чувствую!

Спрашиваю его, моего мальчика. И млею от восторга его обожания меня. Это же надо, как я умею! А кто бы подумал, кто бы сказал?

Но, как я ложилась с мужчиной, я так и встаю. Я все еще девушка, правда, с некоторым опытом общения с мужчинами. Ах, нет! Не мужчинами, а моим единственным мальчиком!

Да вот же он! Полюбуйтесь на него? Он, правда, у меня прелестный! А уж, какой нежный?

— Господи, Костик, как я тебя люблю! А ты?

— Ты моя королева!

А согласитесь, это слышать, приятно? Вы не находите?

Дважды ошибаюсь

Лицо мамы выглянуло, но тут же, скрылось за дверью.

Она видела! Видела нас! Прислушалась, слышу шорохи, но не слышу, как она ложится. Нет, не легла. Потом чуть слышные из–за двери ее всхлипывания и потягивания носом.

Плачет! Я так и знала, что она так отреагирует на все это. Поэтому с неохотой и через силу отрываюсь от Костика и, поправляя на ходу ночную рубашку, которая задралась от его рук, иду к ней. Уже перед самой дверью оборачиваюсь.

— Прости милый! Но разговор может не получиться, поэтому прошу тебя, вставай и оденься на всякий случай.

И уже открывая дверь в спальную комнату, слышу, как он встает. Не удержалась и оглянулась. Ну, хоть на секундочку, хоть на мгновение, но мне опять нужно увидеть его. И я, словно фотографической вспышкой, схватываю его красивое, сильное и большое мужское тело. О, Боже, как же он хорош!

— Мама? — Мне навстречу поднимается ее взволнованное лицо и испуганные, заплаканные глаза.

— Доченька! Ну, как же так!

— Мамочка, родная, не прогоняй, это я, я сама, я и только я виновата! — Быстро шепчу ей в колени, потому, что уже сама пред ней стою на коленях. А сама, как заклинание, все вторю себе. Я вымалюю, я все отмолю у нее, но только бы она не прогоняла его.

— Мамочка, милая! Я люблю его! Люблю! Прости, прости!

— Что, значит прости? Ты, что, уже с ним! Ты уже…

— Нет, Мамочка! Нет! Это не то, что ты думаешь. Я с ним, с Костиком, но я еще, я еще… девочка!

— Как? О чем ты?

Поднимаю лицо и вижу, что она недоуменно смотрит, а затем я вижу, как ее глаза и следом лицо разглаживается и она улыбается!

— Дурочка, ты у меня. Глупенькая и наивная дурочка и совсем еще не опытная, словно маленькая девочка!

— Ах, мамочка! — Обхватила, прижалась, зарылась лицом в нее.

— Ты о чем подумала? Ты что же решила, что я, ваша мамочка, которая ночей не спала, кормила, лечила, воспитывала, растила и видела вас счастливыми с вашими мальчиками, что я …

— Это правда! Правда! Ты рада! Ты не обижаешься, простила!

— Доченька! Как же можно так думать, ведь мы с папой так мечтали об этом!

И плачу я от того, что он не видит Инночку с Вовочку и вас с Котиком, не видит и уже не узнает, что к его девочкам пришло настоящее счастье. Мы с ним об этом так мечтали, так мечтали! И говорили о вас и ваших мальчиках и очень хотели, чтобы ты с Котей, а Инночка с Вовочкой так бы и остались и вышли за них замуж. А ты что подумала?

Да я же тебе все уши прожужжала, доченька, смотри, смотри какой Костик, он все для тебя и любит. А ты?

Я рада! Я так рада, что ты наконец–то его приняла! Ведь он же добрый, хороший и мне в любви признался.

— Что? Кто, Котя?

— Он уже месяц назад все мне о чувствах своих рассказал.

— Что, мама? Как, как!!! Он тебе…

— Ну, да!

— Мама! Я, я не знаю, что я с вами сделаю! Убью! Убью его, нет, не его, себя!

— Да, что с тобой девочка! Ты, что же подумала, глупая, да я же ему в матери гожусь. Ты, совсем голову потеряла! Разве можно такое подумать и о ком? Ведь он же мне о своих чувствах к тебе признался. Сказал, что все равно не отступится и добьется своего! Так и сказал мне, что все равно добьюсь, потому, что люблю. Вашу дочь люблю. Поняла? Вот он что говорил! А ты? Эх, ты?

Ну, иди, иди к нему, он, наверное, разволновался и ждет. Ну, что ты, что ты мне руки целуешь, иди к нему, к своему счастью. Его целуй, его, он ведь теперь твой!

— Мой, мой! Никому не отдам! Слышишь мамочка! И пусть все слышат!