После нашего разрыва (ЛП) - Регнери Кэти Страница 30

— Я уже долгое время не писала стихов.

— На самом деле? Могу поклясться, ты написала мне стихотворение в баре двадцать минут назад.

Ее улыбка немного расширилась, и на душе ему стало счастливее.

— Хорошую поэзию, — сказала она.

— То, что ты рассказала мне сегодня, «Мое место». Мы могли бы начать с этого.

— О, я так не думаю. Это действительно...

— Классно? Потрясающе? Душераздирающе?

— Я собиралась сказать личное.

Слишком личное. Как он и предполагал, она боялась выставить себя наружу, чтобы показать что-то искреннее, интимное и подлинное. Еще раз он задался вопросом, не он ли сокрушил ее дух. Или Смолли? Всеми фибрами души, Зак надеялся, что это был не он, но его живот сжимался от правды. Его бездумный ответ на ее чувства изменил ее — сделал осторожной и испуганной там, где когда-то расцветала пульсирующая, болезненная, изысканная жизнь.

— Личное — это хорошо, Вайли. Личное — это то, что нам нужно. Это то, что люди хотят услышать. Что-то личное. Нечто реальное. Нечто прекрасное.

— Ты думал, что это стихотворение было красивым?

Зак был шокирован недоверием в ее голосе. Ее брови нахмурены, будто она не была уверена, верила ли ему.

— Я думаю, что это стихотворение было самым красивым, что я слышал за девять лет, Вайолет-как-цветок, — мужчина поднес ее руку к своему лицу, дотронувшись ее пальцем до маленькой родинки под его глазом. — И я думаю, что ты самый красивый человек, которого я когда-либо видел. В течение всей своей жизни.

— Как это случилось? — пробормотала девушка.

— Ты и я?

— Ты и я. Снова.

— Судьба.

— Возможно.

Она посмотрела ему в глаза, затем наклонила голову, чтобы прикоснуться губами к его губам. Руки мужчины напряглись на коже Вайолет, поднимаясь по ее спине, большими пальцами он поглаживал нижнюю часть ее груди, когда она слегка прикоснулась к его губам, прежде чем скользнуть своим языком ему в рот. На вкус она была как вино, слезы и Вайолет, как второй шанс и старые чувства, и новые финалы, и обнадеживающие начала. Большими пальцами он массировал шелковистую, теплую кожу под швом лифчика, когда он сосал ее язык, и девушка наклонилась ближе к его телу. Она запустила пальцы в его волосы, и Зак скользнул пальцами вверх, слегка касаясь ее покрытых кружевом сосков, которые стали твердыми для него, заставляя его стонать ей в рот. Вайолет отстранилась, тяжело дыша.

— Я не знаю, сколько песен мы сможем написать, — выдохнула она, прислонившись своим лбом к его.

— Ну, мы напишем их в постели, — вздохнул он глубоким голосом, твердым от нужды. — До и после.

Она в последний раз фыркнула и откинулась назад, ухмыляясь ему.

Зак не врал. Она была самым красивым человеком, которого он когда-либо видел. В течение всей своей жизни. И его чувства были так сильны к ней, что это должно было напугать его. Это должно было напугать его, потому что Вайолет не была уверена. Потому что она все еще могла уйти от него. Потому что, основываясь на их истории, она вероятно, так и сделает.

Девушка соскользнула с его колен, а затем, как будто почувствовав яростный трепет протеста от потери тепла на его коленях, она взяла его руки в свои. Вайолет потянула его со скамейки в сторону автомобиля. У Зака были две мысли, когда она оглянулась и улыбнулась ему, ее глаза были опухшими, а губы распухшими и красными.

Первая была такова: если он не сделает ничего большего в течение следующих двух недель, даже если она уйдет от него, в конце концов, он сделает эту важную вещь — поможет Вайолет вспомнить, кем она была, и поможет ей стать той снова.

Вторая: было сто веских причин заехать на заправку в восемь часов вечера. Было только одно, что имело значение, и он не собирался домой с пустыми руками.

Глава 11

— Это неправильный аккорд, Зак. Нет, — Вайолет громко вздохнула и потянулась к банке «Принглс». Удивительно, но их совместная трудовая этика взяла верх, когда они добрались до дома. Вместо того, чтобы срывать друг с друга одежду — Вайолет потянулась за блокнотом и ручкой, а Зак взял свою гитару. Они занимались этим уже больше трех часов, но у них почти не было того, что можно было бы показать. Девушка поморщилась, глядя на блокнот на своих коленях. Она все еще полностью не верила ему, когда мужчина говорил, что ее стихи хороши, но не было смысла бороться с ним, так как он был очень решителен. Она тщательно подобрала слова:

— Или просто эти стихи не подходят для этой музыки.

— Они совершенны. Тебе просто нужно привыкнуть к звуку. Это тебе не фолк.

— Я знаю, что это не фолк, — ответила Вайолет, закатывая глаза, когда он жестом указал на чипсы, вставив медиатор между зубов, и взял горсть.

Они сидели на полу напротив дивана в гостиной: в камине потрескивал огонь, а на кофейном столике стояло изобилие нездоровой пищи. Как будто по молчаливому соглашению Зак не предложил Вайолет скотч, а она не просила его. Сначала девушка была воодушевлена их стремлением и сосредоточенностью. Но сейчас Зак был упрям — он был зациклен на этом ре-мажорном аккорде и не хотел сдаваться. Разве он не слышал, что это было неправильно из-за трагедии в словах? Ноющей грусти?

— Я знаю, что это работает для «Clair de Lune», но это не работает для «Мое место». Я думаю, нужно что-то более темное, более мрачное. Может, минорный аккорд. «Clair de Lune» — меланхоличный. «Мое место» — это как получить удар в сердце. Это о боли.

Зак вздрогнул, но проигнорировал ее. Он снова начал играть, напевая мелодическую линию, куда должны были вписаться слова, и Вайолет покачала головой, в отчаянии хлопнув блокнотом по кофейному столику. Слова Софи о риске мелькнули в ее голове, но она начала чувствовать, что совместное написание песен один из рисков, который не стоило принимать. Если они не смогут написать песни, она не сможет вернуть потраченный аванс. И до сих пор все шло не очень хорошо.

— Сколько раз я должна буду это повторять? Мне все равно, что ты слышишь в своей голове. Ты пытаешься вставить слова не в ту мелодию.

— Эм, Вайолет, это то, что я делаю, — сказал он, ухмыляясь ей с насмешливым превосходством. Она забыла, каким самодовольным ублюдком он мог быть, когда дело доходило до музыки.

— Точно. Это просто замечательно, — она оперлась о диван, готовая встать. — Думаю, нам нужен перерыв.

— Мне не нужен перерыв. Возможно, тебе нужен.

— Да, мне определенно нужен перерыв, — выдала она. — Мне нужно отдохнуть от тебя.

Мужчина отложил гитару в сторону, глядя на Вайолет и изображая удивление.

— О. Так вот как это будет происходить?

— Да, о гениальный композитор, который все знает и, очевидно, не нуждается в партнере, потому что он не слышит ни слова, что он говорит. Да, очевидно, именно так все и будет, — девушка сделала глубокий вдох. Это был эмоциональный день, мягко говоря, и Вайолет не была в настроении ссориться. — Я действительно устала, Зак. Я собираюсь в кровать.

— В кровать? — он провел языком по губам, глядя на нее. — Да, мы могли бы продолжить это тут...

— Одна.

Девушка бросила на него взгляд, и его глаза обрели уязвленный, умоляющий вид. Она разрушала эту часть его ночи и знала это, но Вайолет была слишком расстроена, чтобы переключиться и чувствовать себя сексуальной и игривой с ним. Она закрыла крышкой «Принглс» и упаковала остальные закуски, не сказав ни слова, отнесла их на кухню. Девушка все время чувствовала его взгляд: голодный, отчаянный. Она даже чувствовала некоторое удовлетворение, наказывая его.

— Да ладно, Вайолет. Ты просто собираешься уйти? И лечь спать в одиночку?

Она выключила свет на кухне и направилась к лестнице.

— Вот так вот. Уходишь. Просто идешь к чертовой матери, потому что тебе не нравится, как звучит песня.

Нет, я ухожу к чертовой матери, потому что ты меня не слушаешь. И это не будет работать, если ты не впустишь меня в процесс.