Любовь – это боль (ЛП) - Бэлл Шанна Страница 30

Все глаза были прикованы к человеку, стоящему справа от Викинга. Судя по тому, как люди смотрели на него, и как тот отослал Катю, это, скорее всего, был Кристофф Романов. Абсолютное отсутствие эмоций в его глазах сделало ее благодарной за гнев Викинга. Он мог быть неуравновешенным и обозленным, но, по крайней мере, хоть что-то чувствовал. Викинг был человеком. Насчет Романова она не была так уверена. Конечно, в своем черном костюме тот выглядел элегантно, но в нем было что-то такое, что заставляло ее поежиться.

Дверь с грохотом открылась. Елена подняла глаза, надеясь, что это Катя, но, к сожалению, это был Боран. Она видела стены, которые выглядели менее твердыми, чем его лицо. Сердце забилось у нее в горле.

— Обувайся.

— Что?

Он смотрел на нее так, будто она была идиоткой.

— Не обувайся. Мне все равно. Пойдем.

— Подожди. Куда ты меня ведешь? — спросила Елена, хватая свои сникерсы. Куда бы они ни направлялись, она не собиралась идти туда босиком.

— Туда, где ты не заслуживаешь быть, — неопределенно ответил парень.

— Ну, это все проясняет, — огрызнулась она, завязывая шнурки.

— Позволь мне сказать так, Викинг милосерден. Ты должна быть благодарна, — заявил Боран.

— Милосердный? Запереть меня в винном погребе на несколько дней, а затем здесь, кажется тебе милосердным?

— Мои предки поступили бы намного хуже.

— Предки, ты говоришь? Те, которые, возможно, были родственниками Аттиле Гунну?

Он нахмурился, выглядя удивленным.

— Фактически, да, были. В Османской империи таких предателей, как ты, сажали на кол или душили. Я предложил это здоровяку, но он еще не проникся этой идеей. — Боран пожал плечами. — Но он может это сделать после того, как выживет сегодня.

Выживет? Елена не была уверена, была ли его издевка серьезной или нет.

Боран открыл дверь, и внезапно она столкнулась лицом к лицу с Викингом. С холодным выражением лица он ждал в коридоре, скрестив руки перед собой.

Увидев Елену, он положил руку ей на талию и держал, будто боялся, что та убежит. Ей было грустно знать, что часть его всегда будет так думать. Викинг никогда не будет доверять ей полностью. И она не могла рассказать ему о сделке, которую заключила с Лоренцо. Если она чему-то и научилась у Морелли, так это выживанию в катастрофах. Они будут последними выжившими после ядерной атаки, пережив даже тараканов.

Викинг провел ее вниз, минуя библиотеку и кухню. Внезапно он остановился перед дверью. Это произойдет сейчас? Он собственноручно доставил ее на смерть? От нервов ее затошнило.

— Слушай меня внимательно, — приказал Викинг. — От этого зависит твоя жизнь. Как только мы войдем в эту комнату, ты будешь смотреть в пол. Мы входим туда, и ты опускаешь голову.

Он действительно ожидал, что Елена сдастся без боя, как ягненок, который добровольно пришел на бойню?

— Черта с два я…

Викинг прижал ее к стене и приблизил свое лицо. Своим огромным телом он закрывал свет, оставляя Елену в тени.

— Делай так, как я говорю. Мне плевать, что будет с тобой, но не с Вики. Я не могу снова подвести ее, потому что ее мама решила нагрубить бригадиру.

— Я не…

Он выругался и хватил Елену за горло. Ее сердцебиение ускорилось, и часть Елены гадала, не это ли конец. Собирается ли он, наконец, сделать это? Сможет ли он, наконец, сжать ее горло и положить конец страданиям, в которых они оказались?

Викинг, похоже, чувствовал себя не лучше, чем она. Было ли это из-за энергии, которая окружала их, обволакивая и соединяя друг с другом, как магниты. Не смотря на то, как их тела соответствовали и дополняли друг друга, этого нельзя было сказать об их разумах. Ее, собственно говоря, все еще отказывался верить, что Викинг причинит ей боль. Если даже он приставит ствол к голове Елены, она испустит последний вздох, цепляясь за надежду, полагая, что как бы он ни был зол, Викинг не причинит ей вреда.

Его тугие канаты мышц готовы были сломать ее, словно ветку. Его глаза впились в Елену, осуждая снова и снова. Мрачная линия сжатых губ, готовых снова обрушиться на нее, была способна причинить боль гораздо большую, чем любой жесткий контроль. Назовите ее глупой, но она отказывалась терять надежду. Они дали друг другу обещание. Они обещали друг другу вечность. Для Елены не имело значения, что это было шестнадцать лет назад. Даже если он забыл, когда стер память о ней из своей жизни, Елена отказывалась это сделать. Викинг был единственным мужчиной, который заставлял биться ее сердце. Единственный, кто наедине, кожа к коже, заставил ее забыть обо всех и обо всем вокруг. В мире, полном страданий, он был ее единственной постоянной. Отец ее ребенка, проклятие существования Елены, кем бы он ни был, Викинг был ее. Даже если упрямец этого не осознавал.

Однако это не означало, что она позволит ему быть своим палачом. Если бы Викинг был тем, кто собирался привести Елену к той свинье, которая лапала ее прошлой ночью, она бы не подчинилась так просто. Она больше не была напуганным подростком. Ее кожа затвердела, превратившись в броню, когти заострились, как и разум. Елена подняла подбородок, отказываясь отступать.

Она проигнорировала предательские слезы, выдавшие ее страдания. Маленькие лужицы, намочившие щеки и собиравшиеся вокруг пальцев, все еще державших ее подбородок в тисках.

В уголке его челюсти дернулся мускул.

— Я ничего так не хочу, как наказать тебя за то, что ты сделала. Ты не заберешь это у меня и не отдашь какому-то русскому засранцу. Так что слушай внимательно. Я ничего не хочу слышать от тебя до конца дня, кроме слова «да».

— Что…

— Это не «да».

Черт возьми. Что происходит?

— Лучше бы тебе стоить этого.

Понимала ли она его слова? Что они вообще означали? Схватив ее за руку, Викинг кивнул Борану и тот распахнул двойные двери. Комната была заполнена теми же людьми, которые были свидетелями нападения прошлой ночью, но появилось еще несколько человек. Лицо Кати было единственным дружелюбным в море незнакомых. Потом она вспомнила, что должна была опустить взгляд вниз. Когда она увидела хмурое поросячье лицо, Елена так и сделала. Часть ее ненавидела себя за то, что она показала ему свой страх. Разумная часть мозга взбесилась, крича, чтобы она — хотя бы раз — сделала, как ей сказали. Ее инстинкт выживания сработал, и Елена уставилась в пол.

Викинг практически подтащил ее к человеку, сидящему за столом у окна. Нажав рукой на плечо Елены, он заставил ее сесть. Все, происходившее после этого, было похоже на странный сон.

Оглядываясь назад, можно сказать, что в жизни Елены было три решающих момента. Трижды она делала выбор, который изменил ее жизнь и преследовал до сегодняшнего дня. День, когда она решила уехать с Викингом, день, когда она вышла замуж за его врага, и день, когда она поймала Викинга с Джорджией.

А теперь еще и это.

Мужчина прочистил горло.

— Мы собрались здесь, чтобы соединить…

Елена моргнула, когда мужчина, который, очевидно, был ведущим церемонии, продолжил:

— …чтобы с этого дня и впредь быть вместе, в хорошие времена и плохие, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас…

Прежде чем Елена смогла осознать происходящее, она повторяла слова, а затем произнесла одно слово. Как и требовал Викинг.

Елена сказала «да».

Свершилось. Она была навсегда связана с Викингом Скарсгардом. День, о котором она когда-то мечтала. Хотела больше всего на свете.

Почему это было похоже на пожизненное заключение?

Глава 22

Викинг

У него был час.

Викинг пытался выбраться из библиотеки, попутно принимая поздравления от своих людей. Затем он пожал руку Соколову. Как и ожидалось, старому Пахану было наплевать, что его племянница притворилась брошенной невестой. С другой стороны, пока бизнес криминального авторитета процветает, ему, вероятно, будет наплевать на нарушенное обещание Викинга. Все останется в прошлом, когда Викинг выполнит свои обязательства по кодексу Братвы. Женитьба на Елене была лишь средством держать ее подальше от лап Василия.