Виновник завтрашнего дня (СИ) - Александер Арина Страница 30

И ведь не сразу сообразил, что в руках у неё обыкновенный потертый рюкзак. С таким вряд ли ходят на пары, да и вообще, Влада и подобные вещи — понятия несовместимы, уже смог выучить как её гардероб, так и некоторые повадки.

И не ошибся. Стоило приехать в университет и не застать проказницу на парах — сразу переклинило. Выработанная годами чуйка буквально вопила об опасности. Пока не прошерстил всех одногруппников и не прижучил пышногрудую блондинку, с которой так отчаянно заливал Пашка — не успокоился.

Ну а дальше как в том кино: наезд, немножечко шантажа и через пятнадцать минут у него на руках была выданная с потрохами Владка и как следствие — сопутствующий сему событию головняк.

Не стал докладывать Вике о выходке сестры. Пошла она лесом. Он и сам способен выписать мандюлей, не собирая вокруг себя представление, но, с*ка, не так то и просто держать себя в руках, когда на кону безопасность родных. Хорошо, что Юрка оказался под рукой иначе… черт, он и сам не знал, чем бы всё закончилось.

Где-то с час ехали в абсолютной тишине, даже радио не играло. Только шелест шин, охлаждающие порывы ветра, мелькающие за окном деревья и… мысли, давящие, вязкие.

Влада чувствовала между лопаток прожигающий взгляд и настраивалась на непростой разговор. С ума сойти можно. Впервые они будут говорить без свидетелей, да что там, вообще говорить. Вика, вон уже сколько раз оставалась с ним наедине и ничего, а она тут надумала паниковать. Разве не к этому стремилась на протяжении трех недель? Ха! Да она такого нафантазировала… каждую ночь снилось их страстное соитие, а сейчас сидела и не знала, как заговорить, с чего начать.

Ну право, что он ей сделает? Поорет, побеснуется, помашет пальцем, мол, ну-ну, какая плохая девочка, что ещё? Да и всё вроде бы. На большее ему никто не давал права. Отчего тогда сидела провинившейся двоечницей, засунув язык дальше некуда? Почему дрожала, чувствуя на себе не только взгляд, но и витавший в салоне запах. Его запах. Господи, дай сил выдержать эти пытки.

— Куда тебя несет, Лад? Чего добиваешься? — нарушил тишину Лёшка, а она вздрогнула. Говорил точь-в-точь, как Вика. Надо же, как спелись. Сказать, чего добивается или всё же пожалеть? Себя пожалеть, потому с ним и так всё ясно.

— Ничего, — прошептала, устав под конец дня. — Ничего не добиваюсь. Всего лишь хотела побыть наедине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Врешь, — вогнал в ступор, окинув безразличным взглядом. — Если бы хотела уединения — не поперлась бы со своим лахмандеем искать на задницу приключений, а осталась дома, в четырёх стенах.

— Ммм… А ты, оказывается, неплохо меня выучил, — съязвила, повернувшись. Лёшка быстро отвел взгляд, сосредоточившись на дороге.

— Я не знаю, понимаешь ли ты всю серьёзность ситуации, — прошелся свободной рукой по лицу, прогоняя усталость, — но дела реально хреновые. Ты должна уяснить одну вещь — пока не приехал Павел Олегович, пока он снова не стал у руля — весь его бизнес под угрозой. Сейчас практически каждый занимается защитой его детища и если, не дай Бог, конечно, с ним что-то случится — вы все окажитесь под прицелом. Заметь, я говорю с тобой на равных и…

— Надо же, — усмехнулась горько, и сняв кроссовки, взобрался с ногами на кресло, — на равных? Здорово… Вот только я не имею никакого отношения к бизнесу Скибинского. И мне пофиг на его мутки, ясно? Я не обязана отвечать за несуществующее родство. Он. Мне. Никто.

— А как же Вика, м? — перешел в наступление, начав терять терпение. — А племянник? Ты понимаешь, что подставляешь их? Тебе, может, ничего и не сделают, но ты станешь оружием в чужих руках. Потом… — сделал небольшую паузу, придавая значение сказанным словам. — Ты ведь и моих подставляешь.

В серо-зелёных глазах промелькнул неподдельный страх, а сама девушка заметно вздрогнула.

— Думаешь, только за вами следят? За мной тоже. Причем постоянно. По-твоему, почему я не навещаю родных? — всё же завелся, со злостью сжимая руль. — Я час назад был буквально у дома, но не поехал к ним. Почему?

Влада вскинула на него мокрые глаза. Обидно стало, не то слово. Она-то думала, он и правда за неё переживал.

— Потому что с матерью поссорился, — язык прилип к небу. Каждое слово давалось с огромным трудом. — Потому что это ты убил изнасиловавших Машу уродов, — озвучила давнюю догадку, сцепив на коленях пальцы. — Но я никому не скажу, — затараторила, закивав в подтверждение, — обещаю! Честное слово!

Лёшка резко затормозил, отчего Влада едва не слетала с сидения, а потом съехал на обочину.

— Откуда знаешь? Это мать сказала? Ты что ей наплела? — заорал, окончательно слетев катушек. — Какого хрена поперлась к ним?

Влада сжалась, прикрыв уши. Если бы знала, что всё обернется таким кошмаром… Видела, как ритмично опадала под футболкой рельефная грудь, как сжались увесистые кулаки, заиграли скулы.

— Догадалась! — выкрикнула, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься. — Я, видишь ли, не полная дурочка, умею делать выводы. А к Машке я постоянно езжу. Общаемся мы… уже три года. Так что не бойся, — сглотнула собравшуюся во рту горечь, продолжая смотреть прямо в глаза, — никому я ничего не сказала. А сбежала потому, что достали все, ясно? Потому что хотела проведать могилу матери. Сама!

Как же её колотило. Впервые в жизни испытывала подобное. Говорила рвано, словно задыхаясь. Чувствовала, что ещё немного и позорно разрыдается. До боли переплела между собой пальцы, борясь с подступившей влагой, и горько добавила:

— Я могу хотя бы в этом быть независимой?.. — опустила голову, не в силах противостоять его взгляду. Казалось бы, лови удачу за хвост. Включи кокетку, искушенную соблазнительницу… что там ещё советовала Чистюхина? Заиграть длинными ресницами, сложить губы бантиком, призывно облизать. А её переклинило. Сидела, как кролик перед удавом и едва не судорожно хватала ртом воздух, задыхаясь. — Я не хотела, чтобы всё так вышло. Думала, никто не заметит.

— Для начала, ты могла попросить меня, — произнес Лёшка, потянувшись за сигаретой. Хотелось всыпать по первое число, чтобы с неделю не могла сидеть, но, слушая её признания, только и мог, что играть желваками, чувствуя, как становится к ней ближе на каком-то доселе неизведанном интуитивном уровне. Постепенно распирающий грудную клетку гнев начав стихать, уступив место непонятно откуда взявшемуся пониманию.

— Да? — удивилась Влада. — И к Машке бы отвез?

— Ну, ты, конечно, раскатала губу.

— Вот, — усмехнулась, — что и требовалось доказать. А тёть Надя, чтоб ты понимал, скучает по тебе. Не говорит, но я вижу, — загипнотизировано проследила за его неспешными движениями: как достал зажигалку, прикрыл ладонями колышущийся от ворвавшегося в салон ветра огонек, затянулся, облегченно прикрыв глаза. — Лёш, помирись с мамой, — осмелилась, продолжая изучать сосредоточенный мужской профиль. — Пока не поздно. Пока… жива. Цени это. Я уверенна, она всё понимает. И душа у неё болит за тебя. Ты учишь меня тут жизни, а сам не способен даже на звонок, — упрекнула, ничуть не испугавшись и заметила, как напряглась его челюсть. Пофиг. Лучше так, чем сидеть в угнетающей тишине. — Что смотришь? Думаешь, я не знаю, что за три года ты ей ни разу не позвонил? Ладно, можно не приезжать, но чтобы не звонить… это жестоко Лёш. И вот эти слова о беспокойстве, о защите на расстояние — сплошной п*зд*шь. А знаешь почему?

Гончаров рвано выдохнул ей в лицо густое облако дыма, слегка подохренев. Было-было, но такого ещё не было. Чтобы его учили жизни? Да щас…

— Почему? — сощурился, передумав ставить девочку на место. Стало интересно, чем ещё сможет удивить, хотя, признаться, задела.

— Потому что для тебя проще умыть руки, не отвечать и не рисковать. Так ведь легче, да? Придумал себе отмазку и живешь без ответственности.

Даже не понял, как зажал мерзавку в охапке, впечатав в пассажирскую дверь, настолько сильным было желание придушить.