Пианист. Осенняя песнь (СИ) - Вересов Иван Страница 31

Тоня не стала своим ключом открывать, позвонила. С переселением к Кириллу она отделилась от Милы, они перестали быть как одно. Нет, доверие, сердечность — все осталось, но… не могла Тоня открыть дверь своим ключом. Может, у Милки гость. А что, в тихом омуте… Не все же ей по Лиманскому страдать.

Тоня давила кнопку звонка, но дверь не открывали. Странно, на работе Мила не была, сегодня у неё выходной. Если только вышла куда-нибудь, за продуктами или так просто, проветриться. Да нет, не пойдет она в такое время гулять. А в магазин вчера ходила — это Тоня точно знала. Она подождала еще немного и застучала в дверь кулаком. Изнутри послышалось шевеление, шаги, Мила открыла и с удивлением спросила:

— Ты чего стучишь? Звонок не работает?

— Может, и не работает, я тут полчаса звоню. Дай проверю. — Тоня нажала на звонок снова, и по квартире разнесся противный дребезжащий звук. — Работает… странно… А что ты тогда не открывала? Спала?

— Нет, но я в наушниках была.

— Все про Лиманского своего копаешь, слюни на него пускаешь. Эх, за журавлем гоняешься… Дай пройду-то. — Тоня вошла, прикрыла дверь. — Ой, чисто как у тебя. Что меня не подождала, вместе бы все убрали!

— Ничего я не копаю, — надулась Мила, — просто музыку слушала.

— Да ладно, мне баки можешь не заколачивать. Вот я не понимаю тебя, Мила! Почему ты такая инертная?

— Я не инертная, я навязываться не люблю, а раз он не ищет — значит, я ему не нужна. Чай будешь? Или, может, поужинаешь? Я наготовила, а есть некому.

— Нет, Мил, какая еда, я же на минутку зашла, взять кой-чего еще из вещей.

— Ну бери, — обреченно произнесла Мила.

— Прямо конец света! Ты чего киснешь? Все же хорошо, на работе вон хозяйка тебя нахваливает, с нового года прибавку обещала, — Тоня прошла в комнату и начала быстро перебирать вещи в шкафу. — Вот это возьму и вот это, — она кидала отобранное на кровать, — а это — не знаю… куда мне в нем ходить? Страшное такое. Мил, смотри, мое вечернее платье, — засмеялась она и выудила из платяного шкафа вешалку с платьем цвета асфальт. — Выкинуть жалко, а носить не хочу.

— Так перешей, — посоветовала практичная Мила.

— Нет, надоело оно мне… Так… А что я искала? А, вот, сапоги резиновые.

— Зачем тебе?

— Потепление обещают. Мы на выходные на реку пойдем гулять со Славиком. Кирилл обещал ему свои места показать. А я за ними увязалась, мне тоже гулять хочется!

— Как у тебя с ним? — Мила, несмотря на отказ Тони, все-таки поставила на стол две чашки.

— Со Славиком? Хорошо, он на новом месте сразу привык. Ксению Николаевну бабушкой зовет. Мне сначала даже неловко было. Но она вроде не сердится.

— Ну ладно. Тонь, я не про Славика, я про Кирилла спрашиваю.

— А что Кирилл? — Тоня смутилась. Она и самой себе не позволяла никаких мыслей в эту сторону. — Они со Славой занимаются. Представляешь, тот играет вовсю. А вот с нотами тяжело. Но он выучит, куда денется! Кирилл не то чтобы строгий, а настойчивый. Он не отступает. Если что надо, то будет давить и давить, пока не сделает по-своему.

— А с мамой его что?

— С ней хорошо. Она меня Тоняша зовет, смешно, правда? Тоняша… Мне жалко её, хорошая женщина и вот так болеет. Совсем ничего не видит, никакие очки ей не помогают, полечить бы её где-то в хорошем месте, но денег таких нет. А в поликлинике ничего не говорят толком, мы с Киром водили её. Ну и ничего нового нам врач не сказала. “Что вы хотите в её возрасте?” А что там за возраст, ей и семидесяти еще нет. Она только выглядит старой. Ладно, налей мне полчашки чаю, и я побегу. Еще в магазин хотела.

Они сидели за столом, как раньше, а разговор не клеился.

— Мил, ты где на Новый год будешь?

— Дома, где еще?

— А елку наряжать собираешься?

— Зачем? — Мила зябко куталась в старый вязаный палантин. — Мне в магазине хватает наряжать.

— Ой, а красиво получилось, кстати. Такая витрина, вот у тебя талант, честное слово! В клубе опять затеваешь что-нибудь?

— Нет, не хочу. Художники звали, а я отказалась.

— Чего это? Они же платят.

— Не хочу…

— Ну ты совсем! — Тоня сердито поставила чашку на стол. — Раскисла, как старая газета на дождике. Нельзя же так, Мил. Давай Новый год вместе отмечать, а? Приходи к нам с Киром в гости? Славка рад будет, он по тебе скучает. Послушаешь, как он играет.

— Нет, я к вам не пойду, с Кириллом я мало знакома, маму его вообще не знаю.

— Ну и что?

— Неудобно. Я лучше дома телевизор посмотрю.

— Ну как хочешь, а если передумаешь — приходи. Мне, наверно, пора бежать.

Тоня чувствовала себя виноватой, что оторвалась от проблем Милы, как будто и не сочувствовала ей. Свои проблемы в голове крутились. На самом деле Тоне очень хотелось поговорить с Милой про Кирилла, но она сдерживалась, понимая, что той сейчас это будет лишним напоминанием об одиночестве. И об этом Лиманском. Надо же было встретить его! Жили спокойно, а он все испортил.

Но думать про это ей не хотелось, собственная её жизнь складывалась странно, Тоня не привыкла, что другие люди влияют на неё, все сама решала и делала, а тут Кирилл и Ксения Николаевна. Нет, по части музыки понятно — Кириллу виднее, он в этом понимает, учился, и Тоня была уверена, что не навредит. Со Славиком он возился с безграничным терпением. И Тоня была благодарна и, наверно, счастлива. Только она боялась это слово даже мысленно произносить. Может, чтобы не спугнуть, или все-таки не верила? Но циклиться на размышлизмах не хотела, она не была в этом похожа на Милу, которая как начнет думать, так и впадет в это состояние, нет бы делать, а она все думает, думает. Просто зло берет! Так просто — взять и написать Вадиму или даже позвонить. Ну пошлет, и ладно, зато не будет розовых надежд, журавля в небе не надо будет ловить, глядишь, синиц какой-нибудь появится.

Тоня сложила в сумку вещи, попрощалась с Милой. Ничего такого не стала говорить, просто ни о чем поболтали еще, про магазин, насчет смен, Тоня хотела так подгадать, чтобы её выходные совпадали с Кириллом.

— Хочу посмотреть, как они занимаются, должна же я знать, — лукавила она. Если честно признаться, то не занятия её интересовали.

В магазине набрала всего. И сладкого, и соленого — аванс получила, а на Новый год хозяйка премию обещала. Опять денежки будут, можно Кириллу подарок купить. Что бы ему подарить? Что он любит… Тоня шла по торговому центру, задержалась у витрины бутика с мужской одеждой. Может, перчатки ему хорошие? А то ходит в старых. Какой у него размер? Надо дома тихонько посмотреть. Она зашла в отдел, попросила у продавщицы показать кожаные, та достала из витрины, положила перед Тоней несколько пар. Антонина проводила по гладкой, хорошо выделанной коже пальцами и, наверно, в первый раз подумала о прикосновениях… только на секунду позволила эти мысли и неожиданно почувствовала такое сильное и давно забытое внутри себя. Истому, желание принять и отдаться. Аж задохнулась… Да она его хочет! Вот ужас… он же моложе. И вообще! Он учитель Славика.

Тоня отошла от витрины, вышла из торгового центра, задержалась в сквере. И без думанья стало ясно, что Кирилл вошел в их со Славиком жизнь. И мысли, и заботы о нем становились привычными. А ведь никто не говорил, что они вместе, может, выдумки все? Вот про это и хотела Тоня с Милой говорить. Ладно, в следующий раз. И перчатки еще успеет купить.

Дверь Тоне открыл Славик. Веселый, довольный, весь перепачканный в чем-то белом. И нос, и щеки… Мел, что ли?

— Мам! Ой, мам, я что расскажу. Мы с бабой Ксенией пирог испекли!

— Как же? — Антонина вошла, поставила пакеты с продуктами на пол, разулась. Прислушалась. Она не ошиблась — звучала музыка, пианино. Кирилл играет! Вот прервался на середине, а жаль, так красиво играл. Кирилл вышел навстречу.