Безрассудная династия (ЛП) - Лоррейн Трейси Страница 33

Качая головой, я заставляю себя думать о лучших временах, о выходных, веселье и смехе. Как только это закончится, мы сможем повторить это. Я, надеюсь, смогу увидеть, как Тоби сбросит последний груз, который всегда давил на его плечи, зная, что человек, который преследует его в ночных кошмарах, больше не дышит, больше не в состоянии причинить боль тем, кого он любит. И я хочу этого для него. Я хочу. Я хочу, чтобы у него была свобода просто жить своей жизнью, не беспокоясь о том, что происходит за закрытыми дверями дома, и о том, как сильно может страдать его мама, как сильно он может страдать, когда вернется.

Я останавливаюсь на перекрестке, готовясь вернуться в больницу, чтобы навестить Сару, когда на экране вспыхивает входящее сообщение. Вчера меня убивала разлука с Джесси. Но я также не могу лгать — день, проведенный без пребывания в этом унылом месте, пошел мне на пользу, даже если я никогда по-настоящему не забывала, если моя грудь никогда не переставала болеть из-за надвигающейся потери.

Мама: Ты можешь заехать ко мне домой? Я испекла печенье для Джесси.

Улыбка подергивается на моих губах. Она так же беспокоится о Саре, как и я. Вчера она зашла к ней, чтобы я не чувствовала себя такой виноватой, и просидела с ней час, держа ее за руку, рассказывая о своих воспоминаниях о нас двоих, о том времени, когда мы были маленькими, в надежде, что, где бы Сара сейчас ни была, она сможет вспомнить те времена. Эти, казалось бы, бесконечные летние дни и смех до упаду, пока нас не стошнило.

Хорошие времена.

Я быстро посылаю в ответ эмоджи с поднятым большим пальцем, прежде чем сменить направление и повернуть направо, к дому.

Тревожное чувство в моем животе не проходит. На самом деле, когда я приближаюсь к единственному дому, в котором когда-либо жила, узел кажется все туже.

Это потому, что я подсознательно знаю, что Тоби мог бы делать прямо в эту секунду? Это просто беспокойство, озабоченность тем, что он не получит от всего этого свободы, к которой стремится? Или это нечто большее? Шестое чувство, что дерьмо вот-вот снова попадет в вентилятор?

Занавеска в столовой дергается, когда мама выглядывает, чтобы посмотреть, я ли это уже. Подавляя свое беспокойство по поводу того, что происходит в доме парней, я направляюсь к дому, вытаскивая ключи из глубин сумки, когда подхожу ближе.

В ту секунду, когда я вставляю ключ в замок, что-то успокаивается внутри меня.

Открываю дверь, до меня доносится знакомый аромат, и я еще больше расслабляюсь.

Но у меня снова встают дыбом волосы, когда я закрываю дверь и ничего не слышу.

Мама ждала — я видела, как шевельнулся занавес. Это непохоже на нее — не позвать меня почти сразу.

— Мама? — я кричу с дрожью в голосе, которая мне не нравится.

Бросив сумку на столик у двери, я отправляюсь на поиски.

— Мам, что случилось? — спрашиваю я, когда захожу в столовую и нахожу ее сидящей на своем обычном месте, но ее глаза широко раскрыты, а лицо бледно. Что-то не так. Что-то чертовски неправильно.

Мой желудок сжимается, а сердце так беспорядочно колотится в груди, что это единственное, что я могу слышать.

С маминых дрожащих губ срывается всхлип, ее глаза устремляются к открытой двери позади меня.

— Мам, что, черт возьми, такое—

На меня падает тень, и мое сердце уходит в пятки. За секунду до того, как у меня появляется шанс убежать, холодная рука обхватывает мое лицо, обрывая любой звук, который, возможно, вот-вот вырвется из моего горла, и рука обхватывает мою талию, прижимая меня спиной к телу.

Слезы текут по маминым щекам, но она никогда не протягивает руку, чтобы вытереть их. Я могу только удивляться, почему нет.

Несмотря на то, что это никак не поможет, крик вырывается из моего горла. Я действую инстинктивно и врезаю каблуком ему в ногу.

До моего уха доносится громкое ворчание, но его хватка на мне не ослабевает.

— О, да ладно тебе, милая. На самом деле это было не совсем то радушное возвращение домой, на которое я надеялся. — Голос, который когда-то наполнял меня радостью и утешением, теперь заставляет мой желудок переворачиваться и вызывает прилив желчи к горлу.

— Отвали от меня к чертовой матери, ты, засранец.

Мама ахает, я думаю, осознав, что я не шокирована тем, кто стоит у меня за спиной.

— Тебе лучше бы пожалеть, что ты не погиб в гребаной автокатастрофе, потому что, когда они доберутся до тебя, они заставят тебя пожалеть о каждой секунде твоей лживой, отравленной жизни, — шиплю я.

— О, моя девочка, — печально вздыхает он. — Он действительно забрался тебе в голову, не так ли?

— Он сказал мне правду, — выплевываю я, отчаянно пытаясь вырваться из его хватки. — Он рассказал мне, какой ты на самом деле монстр.

— На самом деле ты не веришь ни в одну из этих лживых историй, не так ли? — Он цокает, как будто это я виновата во всем этом.

— Верю каждому гребаному слову, папа, — усмехаюсь я. — Ты лгал мне со дня моего рождения. Ты никто иной, как лжец и оскорбительный кус— Аай, — кричу я, и он отпускает меня с такой силой, что я лечу через комнату, сталкиваясь со стеной с болезненным стуком.

— Джоди, — кричит мама, ее стул скрипит по деревянному полу, когда она пытается добраться до меня.

— Не двигайся, Джоанна, — командует Джонас, и я в абсолютном ужасе наблюдаю, как она делает то, что ей сказано.

Срань господня.

На мгновение я замираю, задаваясь вопросом, всегда ли у него был такой контроль над ней, или это просто результат шока от того, что он, по-видимому, восстал из мертвых.

Мне неприятно признаваться в этом самому себе, но история говорит мне, что это всегда было прямо передо мной. Я была просто слишком слепа и глупа, чтобы заметить это. Точно так же, как Джесси и Волки, и предупреждающие знаки в начале с Тоби.

— Нет, — кричу я, когда Джонас подходит к ней, запускает пальцы в ее волосы и оттягивает ее голову назад, так что у нее нет выбора, кроме как смотреть на него снизу-вверх. — Отпусти ее.

— Ты рада, что я вернулся, не так ли, милая?

Мама нервно сглатывает, но после паузы кивает, насколько позволяет его хватка. — Я так рада видеть тебя, милый, — выдыхает она с такой искренностью, что мне хочется блевать себе на ноги.

Черт возьми, я надеюсь, что она лжет.

Пожалуйста, ради любви к Богу, играй с ним в его собственную игру.

— Теперь у нас есть второй шанс. Мы снова вместе только втроем, — продолжает Джонас. — Я всегда хотел, чтобы это было так.

Он проводит костяшками пальцев по ее щеке, как будто она самое хрупкое существо в мире, когда мне удается снова подняться на ноги, вся правая сторона моего тела горит от столкновения.

— Они поймут, что ты ушел, и они найдут тебя, — предупреждаю я.

— Они даже не знают, что я ушел, милая. И где, по мнению твоего драгоценного Тоби, ты сейчас находишься?

Очевидно, мое лицо должно меня выдать, потому что он улыбается мне, показывая больше, чем несколько отсутствующих зубов. Неожиданная гордость захлестывает меня, потому что в глубине души я знаю, что это сделал Тоби.

— Они заметят. Тоби найдет меня, и они убьют тебя.

Его улыбка становится шире.

— Этому жалкому куску дерьма наплевать на тебя, милая. Он только хочет причинить мне боль. Я единственный, кто любит тебя.

Я смотрю на него с полным недоверием, мое сердце разрывается от его слов.

— Нет, — возражаю я. — Это неправда.

— Он использует тебя, Джоди. Как только он получит то, что хочет, он бросит тебя так же быстро, как нашел.

Моя рука тянется к висячему замку у меня на шее. Мое сердце не верит ни единому слову из этого, но моя голова? Временами эту маленькую сучку можно легко поколебать.

— Нет, — выплевываю я, но он игнорирует меня и поворачивается обратно к маме.

— Мы собираемся уехать, не так ли, милая? Мы собираемся начать все сначала. Будем семьей. Такими, какими мы всегда должны были быть.